Как сквозь туман, королева увидела себя со стороны. Вот стоит она посреди пустыни, закрыв глаза. Стоит в самой середине своего королевства. И тут же Лаура погрузилась в свой внутренний мир, как в океан черной беспросветной тьмы. Но что там светится далеко-далеко? Как призрачные берега, пылали голубым огнем границы. В них бушевала энергия, хранившая царство Лауры от разрушения, от случайных мирков, миров и мирищ, так и норовящих прорваться, вломиться и все испортить.

В самой гуще мрака, там, где стояла королева, начали вспыхивать золотистые искорки. Они весело плясали, кружились, играли друг с другом. Постепенно их размер увеличивался. Искорки превращались в огненных змеек, затем в крохотные молнии. Они росли и росли. Вот уже сверкающие кусты летают вокруг Лауры, вот могучие деревья раскинули свои светящиеся ветви во все стороны. Королеву оплетала огромная сеть живого огня цвета золота. Затем образовалась воронка.

Сеть бешено завертелась, сомкнувшись вокруг Лауры.

И пришла боль. Неправда, что призраки не чувствуют боли. Любое из существ, кому дан инстинкт самосохранения, знает боль. Она указывает, предупреждает:

нет, так нельзя, опасно, ОПАСНО! И мы внимаем, подчиняемся ей, отступаем, желая вернуть то блаженное время, когда еще не поздно, когда не утеряна ни одна частичка, когда не поражена ни одна клетка, когда все тело работает исправно... Но королева не могла отступать.

Лаура впитывала в себя энергию. Идя напролом, продираясь через боль, через правила и традиции, она замерла камнем и ничего не видела и не слышала, а только чувствовала ослепляющую, оглушающую, отупляющую боль. Вся ее королевская сущность бунтовала. Лаура впервые в жизни переступила через себя.

А голубое пламя тем временем тускнело и меркло. Где-то уже образовались провалы, и бледно-синеватая пленка жидкого огня старалась выправить все ущербы, нанесенные правительницей мира сего. Все тоньше становились границы.

Но никто не мог видеть этого, даже Лаура, всецело поглощенная сбором энергии.

Наконец, королева поняла, что больше ей не вместить. Из последних сил, чутьем выбрав истинное направление, Лаура развернулась. Из глаз ее, из носа, изо рта выскочили лучи, пронзив и мрак, и голубые берега. Выпрямившись подобно сильно сжатой и вдруг освободившейся пружине, энергия хлынула, соединяя два мира новой дорогой. Лаура не давала затопить свое сознание мутным водам липкого ужаса. Не хотелось и думать о том, что случится, если энергии не хватит.

Жуткое видение предстало перед закрытыми очами королевы. Ее невесомое тело разрывается на мелкие кусочки, растворяется в воздухе, прекратив свое существование, а мир белых призраков выпадает из времени и погружается в бесконечную мглу навсегда.

Боль сдуло, словно ветром. Лаура осторожно приоткрыла правый глаз и просияла.

Получилось! Она не только вновь могла очутиться в желанном мире, но и доказала, что является истинной кролевой. Еще никому (на ее памяти) не удавалось повторно построить дорогу. Никому! Ведь дорога - это не дыра в границе, не лестница, не тропинка по всем окрестным мирам. Королева могла гордиться собой, если бы... Если бы она не ставила минуту назад свои владения на грань гибели. Если бы она не ослабила границы до крайних пределов. Если бы она сделала это во имя чего-либо великого, а не ради своей прихоти. Сто тысяч "если бы".

Королева сменила хмурый взгляд на надменный. Она сделала это, а значит, так было нужно. Лаура гордо развернулась и вошла в один из малых залов своего дворца, прогнав мрачные мысли.

Но навстречу ей уже спешил Желвин. Первый министр мельком взглянул на новую дорогу и с ужасом уставился на королеву, не в силах сказать ни слова.

- Что с тобой, Желвин? - ласково спросила Лаура.

Тот только невнятно промычал нечто невразумительное и, неподвижно зависнув в воздухе, вытянул пять своих щупальцев к груди королевы. Собрав оставшуюся силу воли, она с трудом взглянула сквозь себя и тут же поняла причину волнения Желвина. Там, под левой грудью, возник сероватый, невзрачный комочек. Упругий и более плотный, чем тело Лауры. Сердце.

- Что произошло, королева? - широко раскрыв глаза, еле вымолвил первый министр. От постоянной важности и солидности не осталось и следа. Теперь он имел вид потерпевшего кораблекрушение (если бы оно произошло в мире призраков).

- Откуда у тебя ЭТО? - от волнения Желвина изрядно передернуло.

Лаура в ужасе молчала. Вероятно, созданная повторно дорога не лучшим образов повлияла на королеву призраков. Глаза Желвина вылезли, выпучились, словно перед ним стояла не его королева, а потустороннее чудище.

- А чем ЭТО нам угрожает? - Лаура прежде всего попыталась выведать подробности.

- Потеря уже невосполнима! - вскричал Желвин, обращаясь большей степенью к мрачному сводчатому потолку. - Но кто мог знать?! Кто мог даже подумать о том, что мир людей так жесток и опасен? И зачем только я выбрал его для плацдарма наших действий? Не лучше ли сразу было рубить окно к черным призракам? По крайней мере, с нами покончили бы разом и навсегда одним махом.

- А разве теперь мир людей для нас потерян? - встревожилась Лаура.

- Гораздо хуже, - еще никогда Желвин не выглядел таким расстроенным. Для нас потеряна королева!

- Но вот она, стоит перед тобой, - привычка Желвина раздувать любую проблему начинала раздражать Лауру.

- Разве может хоть кто-нибудь назвать королевой ту, у которой есть сердце?

- Ну появилось оно у меня, так что с того? Я такая же, как и прежде. Я ничуть не изменилась.

- С виду, конечно, ты осталась прежней. Если не считать, что утратила свою сущность! Ты изначально родилась королевой, но это еще не значит, что будешь ей навсегда. Королева призраков НЕ МОЖЕТ ИМЕТЬ сердце. Один маленький шажок в сторону. Одна крохотная, но непоправимая ошибка. И все! Вполне достаточно, чтобы оказаться недостойной своего блистательного трона. Ты обрела сердце, но потеряла право называться Белой Королевой. Это, как ни печально, взаимоисключающие вещи.

- А Ыккщщер говорил, что любые две вещи можно совместить!

- Что он знает?! Нельзя быть сразу, одновременно, Белой Королевой и Черный Королем. Даже в твоем желанном мире люди то и дело теряют прежние сущности, обретая взамен новые, далеко не всегда лучшие.