– Гуляет, – бросаю, а потом жалею. Никто не заслуживает грубости, даже если я рассержена.

– Почему же? – подходит ближе. Голос у него низкий и прокуренный. Даже удивляюсь, как сначала приняла его за Марка.

– Дышу свежим воздухом, но сейчас придут мои друзья. Я жду их, – вру на всякий случай, чувствуя интуитивно, что незнакомец явно не пофлиртовать подошел.

– Действительно? – недоверчиво говорит, – А мне кажется, что ты врешь.

Быстро, буквально за несколько шагов догоняет меня, не смотря не то, что я уже отступаю спиной вперед. Хватает за руки, выкручивает мое тело так, что оказываюсь прижата спиной к его груди. Кричу, и тут же свободной рукой он пихает в рот тряпку вонючую и явно грязную – и тянет в небольшую полосу из деревьев и кустов, где так часто любят посидеть влюбленные наедине, скрытые от всего мира.

Сначала надеюсь, что и сегодня там кто-то есть, но надежда не оправдывается. Да и с чего бы это, когда на дворе осень, и учебная неделя в самом разгаре?

Кручусь, вырываюсь, дрыгаю ногами, но тщетно. Он сильнее меня в несколько раз. Бросает на землю и садится сверху. Руки забрасывает на верх и связывает запястья. Верчу головой в разные стороны, ни на секунду не прекращаю мычать.

– Заткнись! Просто заткнись, сдохнешь быстрее. А так, – добавляет наклоняясь к уху и обдавая вонью выпивки и сигарет, – Получишь кусок счастья.

Лезет к поясу джинсов, стягивает их до колен, а потом еще ниже. Хочу кричать, но тряпка еще больше забивается в горло. Пытаюсь сбросить его с себя – не удается.

– Просто потерпи, – приставляет к виску что-то холодное. Пистолет?! – Сейчас будет хорошо. Неожиданно становится легко дышать, а тело незнакомца взмывает в воздух, словно от невидимой силы. Но нет, сила видимая – Марк. Слава Богу. Впервые я настолько рада его видеть, что теперь слезы облегчения текут из глаз.

Отбрасывает незнакомца в сторону и идет к нему. Медленно, расслабленно, словно Марк – повелитель мира. Дальше слышны только звуки ударов, стоны, всхлипывания и нецензурные слова, да еще такие, что уши сворачиваются в трубочку – все от Марка. Через темноту, что уже в полную силу вступила в свои права, ничего не вижу, только силуэты: один убегает изо всех сил, другой идет ко мне.

– Рунта, девочка моя, – шепчет присаживаясь рядом, – Не так я хотел увидеть тебя без одежды,– Шутит, знаю, потому что он не смотрит ниже лица. Сосредоточенно развязывает руки, помогает встать, все еще вглядываясь в глаза и отворачивается, когда подтягиваю джинсы.

– Марк, – говорю только это, но он уже тут, прижимает к себе, гладит по волосам, как когда-то делала мама и что-то шепчет. Не разбираю слов, но от этого становится легче. Неожиданно, даже для себя, понимаю – пахнет уютом, домашним, спокойным. Родным.

– Вот я придурок, – ругает себя, – Нужно было сразу пойти за тобой, но пока ждал официанта...твою ж! Рунта, ты как? – снова смотрит, сканирует каждый клочок тела, – Ничего, – говорит, а я молчу, – Поехали ко мне, переночуешь, а завтра отвезу тебя в университет, прямо на пары. Ладно?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И что мне ответить? Я не хочу оставаться сейчас одна, потому что только небеса знают, что творится внутри, хоть снаружи я все еще под действием шока. Но и оставаться с Марком один на один страшно...

– Я не буду приставать, обещаю. Буду вести себя идеально.

Мэлс

Когда Рунта уходит из ресторана, я некоторое время жду официанта, чтобы рассчитаться, переживая за девушку. Но тот, словно намеренно не идет и не идет. Тогда бросаю сумму, явно большую чем нужно и бегу вслед моей будущей женой. Почему-то интуитивно знаю – пошла на набережную. По крайней мере надеюсь на это.

Добежав вижу, что набережная пуста – нет никого. Сначала нервничаю, а потом слышу странный звук, в кустах, за деревьями. Медленно иду туда.

То, что вижу, заставляет потерять дар речи. Какое-то чучело лежит сверху на моей девочке и хочет ее изнасиловать. Ярость разъедает меня изнутри, а гнев бурлит словно бешеный. Хватаю самоубийцу за шкирку и отбрасываю в сторону. Не знаю, откуда во мне столько сил, ведь я не качок, но плевать, адреналин в крови иногда заставляет учудить и не такое. Несколько раз пинаю носком ботинка придурка. Он отползает в сторону. Иду следом. Бью и бью пока не становится немного легче. Мне, не ему.

Вдруг слышу, что пытается что-то сказать. Хрипит и стонет, от чего во мне просыпается отвращение. Приходится согнуться, чтобы точно услышать слова:

– Не бейте, мистер Блэк. Я от Творца....Это он...меня...послал за ней.

Не хочу слушать того, что говорит. Да, папа у меня любит сделать что-то такое, что потом, немного погодя, ты преклоняешься перед его поступком, но послать этого ... даже не знаю, как его назвать, чтобы изнасиловать девушку, мою, чтоб ее, будущую невесту?!

Наношу еще один удар по ребрам посланника. А потом еще и еще... И так, пока не удовлетворяю монстра внутри меня. Только тогда разрешаю встать на колени и тихо шиплю:

– Передай Создателю, что зря он так! Прочь!

Посланник бежит со скоростью лошади, прыгая так, словно и не повреждены у него ребра. Хотя, может я ничего ему и не сделал, кто его знает. Пока иду к Рунте, отгоняю мысли о мотиве такого поступка отца. Если он хотел таким образом меня ускорить, то ничего у него не выйдет. Я, что похож на куклу, которая танцует так, как того хочет кукловод? НЕТ! Я, Мэлс Блэк, пусть сын Творца, пусть «Ленд» достался от него, но поднял компанию на всемирный уровень я. Поэтому могу смело сказать, что чего-то я таки стою, не смотря на вроде бы подарки от папы, долбанутого придурка, который считает себя Богом. Хрен ему. Ненавижу когда лезут к моему, а Рунта моя! Хочет игры? Грязной? Будет ему игра! Только не по его правилам, а по моим!

Сажаю дрожащую Рунту в автомобиль, не могу отвести от нее взгляда. Кажется, что если хоть на секунду перестану отслеживать ее движения, то снова потеряю из поля зрения.

Девушка перебирает черные пряди рукой, пропуская их сквозь пальцы. Своими зелеными, даже больше оливковыми глазами, смотрит на меня так, что душа падает в пятки. И мне это не нравится. Совсем-совсем не нравится. Так, как и реакция...на то, когда увидел ее такую беззащитную в тех зарослях. Показалось, что готов уничтожить весь мир, только бы ни один волосок не упал с ее головы. Что это вообще за фигня была?!...

– Я везу тебя к себе, и никаких нет, поняла? – четко проговариваю. Риччи кивает головой и молча смотрит в окно, в котором видны блики ночных магазинов, кафе, фонарей.

Приехав ко мне, моя Рунта удивленно осматривает квартиру, но ничего не говорит, хоть и явно поражена шиком. А мне странно видеть такую реакцию, девочка дочь Одре, Главнокомандующего Либертау, неужели она такой роскоши не видела?

– Ванная там, – показываю ей, уверен, что захочет попробовать смыть отвращение от прикосновений того скота.

– Сейчас принесу тебе переодеться, это конечно не женская одежда, но...

– Мне подойдет, – говорит и скрывается за дверью из матового стекла.

Приношу ей новые полотенца – мягкие, белого цвета – и свою рубашку, единственную , что по длине подойдет ей, и прикроет бедра.

Пока Ру смывает с себя остатки вечера, готовлю чай. Опять долбаный чай. Себя на этот раз не заставляю его пить, а наливаю из бутылки скотч. Включаю тихую, приятную музыку какого-то заграничного певца, и наливаю себе полный стакан.

Когда Рунта получается чай с сахаром, а я уже успеваю выпить пол бутылки скотча. Она проходит на кухню выполненную в черно-белых тонах, и удивленно выгибает одну идеальную черную бровь. И то ли от спиртного она мне кажется еще красивей в рубашке, не совсем прикрывающей некоторые части тела, то она действительно такая, но хочется прямо сейчас схватить ее и целовать до тех пор, пока хватит дыхания.