- Отец, – сказала Мод, – не будет никакой свадьбы.

- Не испытывай моё терпение, девочка. Свадьба была запланирована, и она будет. Ничего не изменилось. У меня всё ещё есть письма полковника Фонтклера.

- Нет, их у тебя нет, отец. Я взяла их и отдам полковнику, потому что они принадлежат ему.

Мод открыла семейную Библию. Из прорехи в потёртом кожаном переплете она вынула с полдюжины листов пожелтевшего пергамента. Девушка подбежала к полковнику и положила письма ему на колени.

Крэддок дёрнулся к Джеффри, чтобы выхватить письма. Гэй и Хью дружно вскочили и преградили ему путь. Эта гвардия, закрывшая собой полковника, не позволила Крэддоку подойти ближе. Он встал как вкопанный, сжимая руки в кулаки и тяжело дыша. Его глаза метнулись к Мод.

- Как ты их достала?

- Я… Я взяла их из шкафа в твоём кабинете дома.

Крэддок дёрнул шейный платок и извлёк из-под воротничка железную цепочку с тремя ключами. Он поднёс их к лицу дочери.

- Все ключи у меня! Как ты могла открыть шкаф?

- Один из них не твой, отец. Это ключ от моей шкатулки. Я надеялась, ты не заметишь. У нас все ключи похожи. Я думала, что пока у тебя все три ключа, ты не будешь приглядываться.

- Ты всё спланировала! Украла ключ, вломилась в кабинет…

- Я должна была. Я ненавижу это – ты не представляешь, какой виноватой и лживой я сейчас себя чувствую. Тот ромашковый чай, что я приносила тебе вечером перед поездкой в Лондон… в нём был лауданум^[52]. Я вспомнила, как ты принимал его, когда у тебя разболелся зуб, и заснул так крепко, что мы едва смогли разбудить тебя утром. Когда ты выпил чай и пошёл спать, я вернулась в твою комнату и… и поменяла ключи. Когда мы с мисс Притчард были в Лондоне, она отправилась спать рано, и я пошла в твой кабинет и забрала письма из того стального шкафа. Я не была уверена, что делать с ними. Я очень боялась, что моя служанка их найдёт, если я спрячу их среди одежды. Потому я решила взять с собой мамину Библию. Я чувствую, что она поняла бы меня – это сделано и для твоего блага тоже.

- Моего блага! Что за вздор!

- Да, отец! Я знаю, что ты задумал этот брак, но он не принесёт счастья. Всю жизнь ты будешь знать, что Фонтклеры вынудили тебя сделать что-то неправильное и несправедливое. А когда ты поступаешь так с людьми, ты связываешь себя с ними навсегда и уже никогда не освободишься.

- Ну раз ты так ценишь свободу, – ухмыльнулся Крэддок, – я дарю её тебе! Это последнее, что ты получишь от меня. Слышишь, Мод – с этого дня не приходи ко мне, не стучи в свою дверь, не пиши мне, даже если будешь умирать! Эти люди – твои друзья? Прекрасно. Смотри, чтобы так было и дальше!

Он зашагал к двери, потом повернулся и бросил последний взгляд на Фонтклеров.

- Я уеду как Лондон, как только слуга соберёт мои вещи. Что будет с этой, – он дёрнул головой в сторону Мод, – ваше дело. – И он вышел, хлопнув дверью.

У Мод подкосились ноги. Фонтклеры, будто внезапно ожившие статуи, сгрудились вокруг девушки, усадили её в кресло и поднесли к носу нашатырь. Леди Фонтклер подложила её подушку. Джеффри рассыпался в благодарностях. Гэй сжимал ей руку и явно прикладывал слишком много сил. Сэр Роберт произнёс целую речь.

Хью опустился на колени и пододвинул скамеечку для ног. Это всё, что он мог сделать, не выдавая своих чувств. Но она и не должна думать, что он немедленно и страстно выразит их. Кроме того, Мод была так бледна и опустошена, что подвергать её новым потрясениям сейчас было просто жестоко.

Джулиан незаметно вышел. МакГрегор, что вскоре присоединился к нему, нашёл Кестреля в саду, где тот рассеянно срывал сухие листья и растирал их в порошок.

- Я только что услышал, что мисс Крэддок отдала полковнику его письма. Это очень отважная юная леди. Если у Хью Фонтклера есть мозги, он женится на ней и безо всякого шантажа.

- Не думаю, что его придётся убеждать в этом.

- А девушка… Она ведь тоже не против, я думаю?

- Я в этом не сомневаюсь.

МакГрегор посмотрел на Кестреля более пристально и подметил его сдержанность и бледное, отсутствующее лицо.

- Что ты собираешься делать теперь, когда всё кончилось?

- Ещё не кончилось. Будет дознание по смерти мисс Фонтклер, а я – последний, кто видел её живой, и должен свидетельствовать. Поэтому я всё ещё здесь – если бы у меня бы выбор, я бы уже вернулся в Лондон. Фонтклеры, должно быть, жаждут попрощаться со мной, хотя все очень вежливы и наперебой уговаривают не уезжать. Думаю, будет лишь справедливо, если мне не дадут сбежать под покровом ночи, но принудят остаться и увидеть последствия того, что я сделал.

- Вы не сожалеете о том, что сделали?

- Я не знаю. Изабель мертва. Фонтклеров грызут скорбь и стыд. Неужели было бы так ужасно, если бы преступление никогда не раскрыли? Изабель наказала бы себя сама всей своей жизнью так страшно, как не смог бы никакой закон, и никто невиновный бы не пострадал.

- Послушай-ка, – МакГрегор положил руку Кестрелю на плечо. – Ты так думаешь, потому что ты рядом с людьми, что оплакивают Изабель и видишь последствия её преступления. Для них цена правды оказалась очень высока. Конечно, они без всякой любви отнесутся к тому, кто вытащил её на свет. Помнишь, что Мильтон сказал о правде? Что она похожа на незаконное дитя – оно никому не желанно, и никто не скажет ничего хорошего о том, кто его породил. Но есть люди, вроде меня, которые верят, что правду стоит искать ради неё самой и для таких людей, Кестрель – ты герой!

- Не говорите глупостей! – Воскликнул Джулиан.

- Не умеешь принимать комплименты, а? – Усмехнулся МакГрегор. – По крайней мере, серьёзные. Если бы я сказал, что в восторге от того, как начищены твои ботинки, ты бы расцвёл как павлин, но позволь мне считать, что ты такой же хороший человек, как и джентльмен, и так легко ты от меня не отделаешься.

- Простите, я не хотел быть неблагодарным. Но услышать это сейчас было слишком.

- Не бери в голову. У меня есть идея – почему бы тебе не пожить у меня до конца дознания? Или дольше, если хочешь, но не думаю, что столь умный молодой человек захочет торчать у деревенского доктора в разгар сезона.

- К чёрту сезон. Ничего лучше, чем пожить у вас, не придумать. Спасибо.

- Отлично, это решено. Но не жди роскоши, я живу просто, и не буду менять привычек по твоей прихоти. Я не пью, не курю, не играю в карты и не собираю шумных компаний. Я ужинаю в два, как и раньше, ещё до того, как вошло в моду есть чуть ли не ночью, а каждое утро встаю в шесть. Не думаю, чтобы ты поднялся бы в такой час, даже если бы дом горел.

Джулиан немного пришёл в себя.

- Мне нравится этот час – иногда я не сплю всю ночь, чтобы не пропустить его.

- Играть в кости, пьянствовать и заниматься Бог знает чем ещё, я тебе запрещаю. Как ты можешь прожигать жизнь и тратить дарованные Господом мозги, кутя в клубах и вертясь перед зеркалом…

Продолжая в том же духе, Джулина и МакГрегор добрались до дома последнего. Кестрель обнаружил, что такие лекции ему даже нравятся. Его друзья, что жаловались на тиранов-отцов и ворчливых престарелых тётушек, ничего не знали о том, как скучно жить, если никто тебя не осуждает, и ничто, кроме измученной самодисциплины, не препятствует делать то, что ты хочешь

Мод и Джулиан встретилась в музыкальной комнате – Кестрель как раз собирался покинуть Беллегард.

- Мисс Крэддок, вы великолепны. – Он поцеловал кончики её пальцев.

- Вы говорите глупости. – Зардевшись, ответила она.

- Я серьёзен. Я осознал, что некоторые из моих собственных стратагем были умны, но вы обошли меня. Я уступаю пальму первенства мастеру.

Она улыбнулась.

- Теперь вы понимаете, что я не могла сказать вам, что собираюсь делать в Лондоне. Я боялась, что отец подумает, что вы помогали мне. Он уже… У него уже были глупые мысли насчет… Насчет вас и меня. Простите, если я сказала что-то обидное.