Он поделился с доктором своими наблюдениями о входах и выходах и прежде всего – о том, что никто посторонний не мог покинуть дом незамеченным или заперев за собой дверь.

- Звучит веско. – Признал МакГрегор. – Не понимаю, как он вышел, но войти мог вместе с девушкой. Она ведь как-то попала сюда днём. Если в доме незаметно появился один человек, почему не могли появится два?

- Если исходить из того, что попала в дом почти прямо перед тем как была убита – тогда да. Но мы ведь не знаем этого точно. Она могла пробыть в доме несколько часов, даже дней.

- И никто не заметил её?

- Это очень большой дом. Он могла прятаться в какой-нибудь пустующей комнате – или кто-то мог прятать её.

- Черт побери, Кестрель, это респектабельный английский дом, а не замок из «Удольфских тайн»!^[36]

- Не знаю. Я уже начинаю чувствовать себя как один из персонажей миссис Радклифф. Хорошо, предположим, что девушка попала в дом не более чем за сутки до смерти. Как она могла пролезть незамеченной? Трэвис уверен, что в окна никто не влезал. Стало быть, остаются парадная дверь, задняя дверь и оранжерея. Большую часть времени они были или заперты или под присмотром, но мог выдастся краткий промежуток, в который она могла успеть проскользнуть. Вот только откуда ей про это знать? Она шла на колоссальный риск, если проходила в дом через одну из этих дверей, надеясь, что там не будет никого, кто бы заметил её.

- Но, Боже мой, попала же она как-то внутрь!

- О, бесспорно. Но я думаю, она была в сговоре с кем-то из обитателей дома – кем-то, кто следил за ней и позволил ей войти, когда на горизонте стало чисто. Наверное, это легче сделать ночью, чем днём… Впрочем, нет. Гэй говорил, что ночью с цепи спускают собак. Она бы не смогла и приблизиться, не переполошив всю округу.

- Смогла бы, если бы с ней был кто-то знакомый псам. – С сомнением указал МакГрегор.

- Верно. – Задумчиво ответил Джулиан. – Гэй прошлой ночью вернулся в час или два пополуночи. Я знаю это, потому что он заходил ко мне в комнату. Он был навеселе, но ещё соображал. Он сказал, что пользуется задней дверью, чтобы выходить из дома и возвращаться в неурочные часы.

- Думаете, это он привёл девушку?

- Той ночью он как раз жаловался на отсутствие женского общества. Впрочем, эти слова могли быть просто отвлекающим манёвром.

- Я думаю, он на такое способен. Привести девушку в дом по худшей из причин прямо под носом сэра Роберта – от Гэя можно такого ждать!

- По худшей из причин? Вы имеете в виду интрижку… или убийство?

- Я имею в виду то, что вы называете интрижкой, а я – прелюбодеянием. Но убийство… он мог совершить и его.

- Но зачем? И почему в моей комнате?

- Должно быть, чтобы отвести подозрения от себя. Скажем, он всю ночь держал девушку у себя в комнате, весь следующий день она тоже была с ним – в то время, когда он сказал, что лёг поспать. Она могла из-за чего-то разозлиться или угрожать ему… угрожать… да, угрожать, что пойдёт к сэру Роберту и леди Фонтклер и расскажет им, как он её сюда притащил.

- Мне не вериться, что Гэй убил бы человека, только чтобы не сердить дядю.

- Не знаю. Хорошие отношения с сэром Робертом в его интересах. Гэй вечно по уши в долгах, а сэр Роберт уже не раз выручал его. Неважно – просто предположим, что он решил избавиться от девушки по какой-то причине. Выдумал какой-то предлог, что заманить её в вашу комнату между половиной пятого и половиной шестого, зная, что в той части дома в это время никого не бывает. Раздобыл где-то нож и убил её. Потом уложил её на кровать, укутал – Бог знает зачем, если только это не извращённое чувство юмора. А когда тело нашли, притворился, что ничего об этом не знает.

- Неплохая теория. Видит Бог, его рассказ о том, что он прилёг поспать днём, шит белыми нитками. А оставить труп в моей постели и посмотреть, что я буду делать – вполне похоже на Гэя. Но остаётся ещё легион вопросов. Если он привёл эту девушку прошлой ночью, то зачем заходил ко мне и сидел у меня, будто ему больше было нечем заняться? И почему утром поехал на конскую ярмарку? Ещё остаётся то, как он воспринял новость об убийстве. Он был в таком же ужасе, как все мы. Конечно, он может оказаться удивительно искусным актёром, но… – Джулиан пожал плечами и покачал головой.

- Быть может, на него давило чувство вины или страх быть раскрытым.

- Может быть. Тогда ещё труднее поверить, что один и тот же человек способен убить девушку и подложить её тело в чужую кровать и в тот же день чувствовать такое раскаяние.

- Чем больше мы говорим об этом, тем больше всё запутывается. Я уже не знаю, как вы заставили меня подозревать Гэя. Я знаю Фонтклеров уже тридцать лет, и не поверю, что кто-то из них способен на это преступление. Скажу начистоту – я скорее соглашусь, что виновен ваш слуга, чем кто-то связанный с сэром Робертом или леди Фонтклер.

- Я понимаю. Удивительно, что вы остаётесь беспристрастным. Вы легко могли убедить себя, что убийцей был Брокер и отмахнуться от любых улик против Фонтклеров.

- Поверьте, мне бы очень этого хотелось. Но дело в том, что я не считаю вашего слугу убийцей. В нём есть что-то – лицо, манера говорить, его… приятность что ли, хотя такое слово смешно звучит по адресу молодого человека.

- Я понимаю, что вы имеете в виду. Я так же воспринял Брокера, когда мы впервые встретились – а ведь тогда он был таким же чумазым и невзрачным, как и все выкарабкавшиеся из Ист-Энда. Но у него есть дар быть превыше обстоятельств. Кажется, что в какие бы неурядицы он не угодил, это лишь ошибка, которая скоро будет исправлена. Он служит у меня два года и доказывал свою ценность уже сотню раз. Проще говоря, Брокер похож на ангела больше всех, кого я знаю.

МакГрегор задумчиво посмотрел на собеседника.

- Вы загадка, Джулиан Кестрель.

- Я думал, мы говорим о Брокере.

- Так и есть. Но когда мы говорите о нём или об убийстве, вы искренни. Когда же вы говорите о себе, то отделываетесь пустой болтовней. Если бы я просто встретил вас за ужином, и не было бы никого убийства или иного печального происшествия, я бы думал о вас так же, как в первый миг знакомства – просто франт, тщеславный, легкомысленный и на беду себе и окружающим чрезмерно умный.

- А теперь? – Спросил Джулиан, почти смущённо.

- Теперь я не уверен. – Ухмыльнулся МакГрегор. – Но если я составлю мнение о вас, я вам сообщу. К слову – как вы собираетесь вести своё расследование?

- Я собираюсь найти ответ на маленькие загадки, надеясь, что они прольют свет на большую. Я хочу спросить мистера Крэддока, почему его упоминание о лесной поляне так расстроило леди Тарлтон. Я хочу поговорить с мисс Фонтклер, потому что не верю, что её глаз художницы мог быть так слеп, когда она проходила мимо моей комнаты. И я должен спросить Гэя – о множестве разных вещей. Но больше всего я хочу знать, как леди Тарлтон порезала руку, но будь я проклят, если знаю, как к этому подступиться, не спровоцировав её. Ещё мне нужно узнать, как убитая запачкала своё платье и обувь. Думаю, завтра я пройдусь по окрестностям и поищу следы. Где-то ведь лежит тот кусочек жёлтого муслина, что оторвался от её юбки. Шансы невелики – но кто знает?

- Она могла порвать юбку хоть неделю назад.

- Сомневаюсь. Я думаю, она заботилась о свей внешности. Она была очень привлекательна, а её одежда стоила немалых денег. Кроме того, у неё в ридикюле была иголка и нитка. Она могла бы заштопать подол за пять минут – женщины умеют делать это даже с завязанными глазами. Но если она порвала его незадолго по гибели, то у неё не было возможности привести себя в порядок.

- Не хочу оскорбить вас, Кестрель, но мне кажется, что из вас вышел бы очень недурной адвокат.

- Я бы не смог носить парик. Когда я вижу барристера^[37], то не могу не думать, что он выглядит так, будто ему на голову посадили жесткошёрстного терьера.

МакГрегор усмехнулся и встал.

- Что же, желаю удачи в затеянной вами охоте. Думаю, мы увидимся на дознании, если не раньше.