На встречу двое полицейских провели какого-то мужчину с безумным, как мне показалось, выражением лица. Его руки были заведены за спину и скованы наручниками, а из ноздрей торчали две ватные турунды, пропитавшиеся кровью. Во внешности блюстителей порядка, виднелась, плохо скрываемая агрессия, они вели задержанного под руки, а один из них, по моему, без особой надобности, еще и крепко, со злобой, сжимал в кулак его волосы, пригибая голову вниз. Сзади шел третий сотрудник, о чем-то говоря по рации.
Засмотревшись, я чуть не наткнулся на терапевта Фомичева. Его морщинистое, помятое возрастом и алкоголем лицо, было необычно мрачным, и от этого еще более морщинистым.
– Привет, Петрович. Что-то случилось? – обратился я к нему, с недоумением.
– Да полный п....ць! – ответил он, не глядя на меня и шевеля только губами, все остальное было совершенно неподвижно.
– Это как?
Он, слегка дернувшись, вышел из какого-то ступора и посмотрел на меня.
– В начале десятого, приехала скорая… Смотрю две фельдшерицы на каталке везут мужика. Вот этого козла – он кивнул головой в сторону задержанного в наручниках, которого уже выводили на улицу – лежит себе на спине неподвижно и смотрит бессмысленным взглядом перед собой. Я спрашиваю: на кого везете? А они: не волнуйтесь, не к вам. "А куда?" "В реанимацию, минуя." "И с чем – интересуюсь – если не секрет?" А они: "кома не ясного генеза." Я говорю: "какая же здесь кома, у него глаза открыты, и вообще судя по виду здесь, сто пудов, психиатрия" Они, возмущенно так: "он не на что не реагирует" и дальше прутся к вам в отделение. Такие дуры!.. Я их давно знаю. Бывало, в сопроводках, такие диагнозы, писали, хоть стой, хоть падай. Им скажешь: чего же вы такую чушь пишите? А они, лыбятся и отвечают: вы тут, в стационаре, все такие умные, возьмете и разберетесь. Короче, мужик по ходу, психически больной, просто лежал на земле, и ни с кем не разговаривал. Прохожие и вызвали ноль три.
У меня в груди заныло еще сильнее, от нарастающего неприятного предчувствия.
– У него вид душевнобольного, сразу видно – я старался говорить ровно, но голос все равно дрогнул.
– Да, ясное дело, это и не психиатру видно. Короче, эти две через несколько минут назад едут, уже с пустой каталкой. Физиономии такие недовольные. Наверное, им и у вас, что-то ласковое сказали. Еще через несколько минут, ваша медсестра Люда, бежит, вся перепуганная и кричит истошным голосом: "охрана!" Охранники все к вам рванули, я тоже за ними. Смотрю Валентина, ваша, на полу лежит и красное пятнышко, такое небольшое, у нее на груди. А этот, коматозник, уже на каталке сидит, и в руке что-то блестящее держит. Короче, Валентина, пошла его смотреть. Он лежит, молчит, не двигается. Она к нему наклонилась, а у него в руке, оказывается, заточка была… ну он ей прямо в грудь и ткнул… В это время, как раз, Люда, медсестра с санитаркой подходили к нему, чтобы раздевать, там, анализы брать… Увидели это, как заорут. Все сбежались. Медсестра ваша, к нам, за охраной побежала. Охранники этому придурку ввалили, конечно, хорошо. Тем более, ты сам знаешь, Валентина она человек хороший была, да и как врач… Ее все любили…
– К-как, была? – я начал заикаться.
– Да, так! Черт побери! Я первый к ней подскочил. Смотрю – все, остановка. Ни пульса, ни дыхания. Начал качать, дышать. Тут и ваша заведующая подскочила, еще кто-то… Занесли ее в шоковую палату… В общем, чего не делали, не заводится и все… Так что, нет больше, нашей Валентины Михайловны – на последней фразе голос его дрогнул и глаза заблестели – у меня до сих пор руки трясутся – он вытянул их вперед, они и на самом деле ходили ходуном.
Ничего не видя перед собой, как в пелене, я пошел вперед. Двери реанимации были настежь открыты. В левом виске сильно застучало, за пульсировало, появилась и стала нарастать боль.
– Ну что, Леталин, явился, не запылился – раздался крайне раздраженный голос заведующей. Он был нестерпимо громким и как будто бил меня, по начинавшему воспаляться, мозгу – чтобы через полчаса, у меня на столе была объяснительная, почему тебя не было на рабочем месте. Дежурство начинается в восемь тридцать, а сейчас уже одиннадцать.
В один момент, в голове что-то щелкнуло, и возникла совершенно отчетливая мысль.
– Я напишу, Ирина Мусабиевна. И еще – я напишу заявление об увольнении. Только пожалуйста, без отработки. Я здесь работать больше не смогу. Если не подпишите, на две недели, уйду на больничный.
– А кто работать будет?! Хотя, черт с тобой, Леталин. Вот, веришь, видеть тебя не могу – ее голос дрожал.
– Верю – ответ был моментальным и совершенно искренним.
Она не обратила на него никакого внимания и продолжала, как будто бы, уже сама с собой: "Попросим, пока, помочь из других отделений интенсивной терапии, график дежурств подправим, а там, кого-нибудь и найдем. Ко мне на прошлой неделе, приходил, похоже нормальный доктор… Выкрутимся… А Леталин, пусть катится на все четыре стороны. Какой человек погиб из-за него!"
Потом, снова вспомнив про меня: "Ты только, сильно, не расслабляйся. Еще будут разбирательства. Она же погибла не в свое рабочее время. Это было время твоего дежурства"
В конце, добавила… или может мне только послышалось: "мудак"
***
После этого случая я впал в тяжелую хандру. Снова устраиваться на работу не спешил, да в таком состоянии и не смог бы работать. Надо было немного прийти в себя. Деньги, слава богу, были, я их скопил к отпуску. Хотел слетать отдохнуть, на пару недель, в Таиланд. Уже и отель присмотрел. Еще бы четыре недели и… грелся бы на пляже, гулял бы по Уолкинг стрит… В принципе, можно было и поехать, средств хватало, но уже не хотелось, да и потратился бы почти под ноль. Так что, коротал свой неоплачиваемый отпуск в Москве, на пару с депрессией.
Сидеть дома, одному, было невыносимо, так что большую часть времени, просто болтался по городу, среди людей, так становилось немного легче. Бесцельно бродил по улицам, сидел в кафе. Главное, чтобы вокруг были люди, но при этом общаться с ними не хотелось. В голове постоянно крутились неприятные мысли. Вспоминал случаи из жизни, пытался анализировать их, устанавливать между ними какие-то связи, закономерности, и на основе их придумать какой-то выход из ситуации. Это занятие превратилось в навязчивость, в какую-то умственную жвачку. Где-то, подспудно, я понимал, толку с этого не будет, тем более что подобный опыт размышлений уже был, но остановиться не мог.
Взять, к черту, и покончить самоубийством! Но нет, к этому я был явно не готов. Хотя метод, безусловно самый радикальный, но и самый нежелательный. Надо попробовать, что-то другое. Но что?.. Ответа не было. Пока или вообще? Все-таки, надеялся, что пока.
Через насколько дней ко всему этому сплину, добавилось, еще одно, неприятное чувство… Мне стало, казаться, что за мной следят. Явных доказательств этому не видел, но какое-то ощущение периодически возникало. Появилась, даже мысль: не паранойя ли у меня начинается с бредом преследования. Тем более, что среди многих, моих версий, вариант с шизофренией, тоже присутствовал, правда был отвергнут в силу наличия большого количества фактов объективного характера. На всякий случай, время от времени, стал посматривать по сторонам, пытаясь заметить, присутствие, одного и того же субъекта в разных местах.
Однажды, около метро, взгляд сам-собой, остановился на высоком тощем мужчине с затертым портфелем в руках. Одет он был, как-то старомодно и несуразно, в легкий коричневый плащ и такого же цвета шляпу, на худом вытянутом лице с длинным носом, сидели очки в толстой роговой оправе, еще он немного сутулился и как-то суетился. Когда я посмотрел, быстро отвел взгляд в сторону. В нем было, что-то знакомое. Показалось, я уже видел его, но где, вспомнить не мог. Где-то недавно… Совсем недавно… Одет он, точно, был по другому, но в остальном, его специфический внешний вид и манеру держаться, перепутать сложно.
