Ася

***

Я не верю в бога. Если бы он существовал, то не забрал бы от меня любимых людей и не оставил одну маленькой девочкой в огромном несправедливом мире. Я росла в приюте с шести лет, после того, как погибли мои родители. Их убили. Жестоко. Какие-то «дяди» в черных масках ворвались в наш дом и буквально искромсали их спящие тела на кусочки. Было очень много крови. Убийц так и не нашли, и, в общем-то, для всех остался загадкой мотив столь изощренной расправы, ведь из дома ничего не пропало, а люди они были ничем особо не примечательные, хоть и не бедные. Меня спасло только то, что я проснулась, спустилась попить воды, и, увидев чужих, жутко испугавшись, спряталась в шкафу. Хотя, я до сих пор не знаю, спасло ли, ведь такую жизнь, как у меня, врагу не пожелаешь.

Когда мне исполнилось шестнадцать, я сбежала из детского дома во взрослую и счастливую, как мне казалось, жизнь с одним рюкзачком и крохотной суммой денег, что мы с ребятами заработали на улице, вытаскивая кошельки и часы у зазевавшихся прохожих. Переехав в соседний городок, я сняла комнату в обшарпанной коммуналке и продолжала промышлять на улице, чтобы хоть как-то прожить и не умереть с голоду.

И вот уже два года я барахтаюсь, будто в болоте, мечтая когда-нибудь сорвать куш, и выползти из этой дыры на свет божий и свалить, желательно куда-нибудь поближе к морю. Но это только несбыточные мечты, ведь кроме своего «дома» я ничего в жизни не видела и вряд ли увижу.

Поэтому сегодня я, как обычно, натягиваю потрепанные джинсы, кеды и толстовку — мой рабочий наряд, и выдвигаюсь на «заработки» с напускной уверенностью, что уж сегодня-то мне точно повезет.

***

Придя на точку, сразу замечаю кучку пьяных смеющихся людей, и думаю, что это настоящая удача. С такими легче всего. Завтра они и не вспомнят, что рядом прошла маленькая тень в кудряшках с милым лицом, а если и вспомнят, то вряд ли подумают на меня. Парни с приюта всегда говорили, что мне повезло с внешностью. На такую погрешат в последнюю очередь. Если бы не поношенная одежда и бледноватая кожа, можно было сойти за модель. Только ростиком не выдалась — всего метр шестьдесят, и плохое питание дает о себе знать, а в остальном — милая обычная девушка с голубыми глазами. Они у меня от мамы, как и вьющиеся волосы золотисто-соломенного цвета.

Выдохнув, как всегда перед маневром, и три раза щелкнув пальцами, прохожу вплотную у компании, замечаю торчащий, как «красная тряпка» бумажник из кармана толстого, раскрасневшегося мужика, и незаметно протягивая руку, хватаю добычу, чтобы молниеносно скрыть под распахнутой толстовкой, как в этот самый момент, моё запястье перехватывает сильная мужская рука.

— Куда это ты, милая, полезла? — Поворачиваюсь навстречу голосу и вижу дядьку ростом с паровоз, с густыми черными бровями над глазами, которые буравят меня недобрым взглядом.

— Отпусти. — Дергаю рукой, но, с таким же успехом могла и не шевелиться, потому как эта махина ещё крепче сжимает мою тощую ручонку.

— Не так быстро, малая.

Компашка начинает верещать, я оказываюсь в центре внимания, а толстый с кошельком тыкает в меня сардельками вместо пальцев:

— Ах ты, маленькая сучка! Я звоню в полицию, дрянь ты такая! Хотела поживиться? Что ж сейчас тебя научат хорошим манерам! — Он достает телефон и начинает тыкать в экран, чертыхаясь.

— Не надо полицию, дядя. Я сам её проучу. — "Паровоз" тянет меня за руку и уводит в сторону от клуба, у которого это все происходило, под недовольные крики «толстого» и его дружков.

Я дрожу. Адреналин в крови зашкаливает. Это в первый раз. Раньше я никогда не попадалась. Судорожно соображаю, где мой чётко отработанный план провалился, и как сбежать от бугая. Тот молча тащит меня к машине, запихивает в салон старого внедорожника и захлопывает дверь. Я тут же судорожно пытаюсь её открыть, но ничего не выходит, а этот, здоровенный, спокойно садится за руль и отъезжает от стоянки.

— Сиди, не дёргайся. Тогда не будет больно. — Он сверкает недобрым взглядом в зеркало заднего вида.

— Да пошёл ты! — Цежу я сквозь зубы и затыкаюсь на всю оставшуюся дорогу, которая, судя по всему, не сулит мне ничего хорошего.

***

Рычащий звук мотора вдруг прекратил давить мне на уши, и тело перестало трясти. Вокруг темно. Я, пытаясь понять, где я, и что происходит, с трудом разлепляю глаза и понимаю, что все ещё нахожусь в машине, в компании угрюмого «паровоза». Кажется, меня прибило сном, что не удивительно, ведь я уже несколько дней нормально не сплю и не ем.

Сколько мы ехали? Затрудняюсь сказать. За окном все так же темно и промозгло. Пейзаж вокруг указывает на то, что мы, скорее всего за городом, что существенно осложняет моё положение, ведь отсюда будет сложнее сбежать. Ну ничего, я — взрослая девочка, что-нибудь придумаю.

Бугай открывает дверь с моей стороны и бесцеремонно выволакивает меня наружу.

— Полегче, дядя! Ты мне так кости переломаешь!

— Заткнись и пошевеливайся. — И тащит меня к здоровенному дому, освещенному с двух сторон красивыми садовыми фонарями.

По пути осматриваю местность. Территория, сразу видно частная, и принадлежит не бедному человеку, ведь даже камушки на тропинке, кажется, одинакового размера и формы, будто просеяны через очень крупное сито. Ландшафтный дизайн (да, я и такие слова знаю), поражает своим великолепием, а дом — просто предел мечтаний: высокий трехэтажный, с витражными стеклами и неопределенной геометрической формой стен.

Я ахаю, замедляя на мгновение шаг, от такой красоты, но тут мое внимание привлекает чей-то визг. Справа от меня из небольшого домика выбегают какие-то девицы, в чем мать родила, и, пробежав чуть-чуть, плюхаются в широкий бассейн, расплескивая воду на километр вокруг. За ними чешут такие же «весёлые» мужички лет сорока с животиками, как у бегемотиков, и золотыми цепями на потных шеях. Теперь понятно. Папики на отдыхе.

Черт. Паника усилилась. Здесь что, притон?!

Вот же угораздило тебя вляпаться, Амурская. Это моя фамилия, кстати.

***

Мы с моим конвоиром обходим дом вокруг и проникаем внутрь через заднюю дверь.

— Что, рожей не вышла, через парадную входить? — Скалюсь я.

"Паровоз" молча кряхтит и тащит меня через прихожую в какую-то комнату, отделанную в буро-красных тонах. Для морального давления самое оно.

— Сиди здесь. И без фокусов. — Бросает мой похититель и уходит, оставив меня в одиночестве и неведении, что еще больше напрягает мою и так до чертиков напуганную душонку.

Ты серьезно, парень? Да тут на каждом метре по три охранника с оружием. Если даже очень постараться и завернуться вон в ту штору, для невидимости, все равно вряд ли удастся проскочить незамеченной. Поэтому я просто терпеливо выжидаю, что наконец мне скажут, чего им от меня надо, и тогда уже будем решать по обстановке.

Ждать приходится долго. Я уже изучила рисунок на обоях и просмотрела все обложки книг, что расставлены в большом полированном шкафу. Даже пару из них пролистала. Сажусь на диван, снова встаю, чтобы вновь не впасть в анабиоз, через окно любуюсь местной красотой природы, пусть даже искусственно созданной. Люблю природу, деревья, цветы, траву… Когда была маленькой, родители возили меня к бабушке в деревню. Там было так замечательно… Мы были счастливы. Потом, бабуля умерла, а через полгода произошла та резня посреди ночи, которая перевернула мою жизнь. Теперь я одна, и помочь мне не кому. Кроме ребят из приюта, но они и сами нуждаются в помощи не меньше меня.

Видимо, я все же засыпаю снова, потому что теплый ветерок и зеленая травка медленно перекрывается красной пеленой, и я, возвращаясь в реальность, чувствую, как меня кто-то трясет за плечо.

— Просыпайся. Тебя ждет босс. — Девушка лет двадцати пяти с ванильными глазами и длинной шевелюрой смотрит на меня из-под шикарных ресниц. Где такие выдают? Они точно натуральные? На нарощенные не похожи.