За окном сгущались сумерки, когда Витя Пяткин сел писать второй рассказ на "Грелку". Первый он уже отправил - это была добротная заготовка, еще прошлогодняя. После объявления темы Витя кое-что поправил в тексте, и теперь главные герои летали на звездолете под названием "Honor versus ego".

  Но, конечно, внутренне Витя испытывал небольшой дискомфорт, понимая, что немножко нарушает правила конкурса. Поэтому он решил написать еще и второй рассказ - строго в отведенное время и после объявления темы.

  Можно сказать, что первый рассказ он отправил ради своего эго, а второй - ради чести.

  На серьезное произведение сил у него уже не было, так что Пяткин решил написать сущую безделицу. Так называемую погремушку. Об авторе, который пишет рассказ на "Грелку".

  Конечно, дело было обреченное, - такие рассказы никогда не побеждают в "Грелке", и не имеют шансов на публикацию, - но в этой обреченности, согласитесь, есть некое величие. Ведь он делал это ради чести. Попирая при этом свое эго.

  Итак, Пяткин, устроившись за кухонным столом, писал рассказ о фантасте, который пишет рассказ на "Грелку", а этот фантаст, в свою очередь, тоже писал о человеке, который пишет рассказ на упомянутый конкурс, ну и тот, как вы понимаете, занимался тем же самым, и так далее.

  "Что же я наделал?" - подумал Витя, перечитывая написанные строки. - "Это же, мать его, фрактал!"

  Конечно, внутри рассказов были свои отличия, и немалые. Собственно Витя писал про фантаста по прозвищу Версус, у которого было две собаки - Гонор и Эго. В начале рассказа они просто упоминались как мирно дремавшие у его ног черные таксы, пока фантаст стучал по клавиатуре старенького компьютера.

  Сам Версус писал рассказ в жанре альтернативной истории, - про мир, в котором конкурс "Рваная грелка" известен как "The Rаgged Hotty", потому что проводится в Америке и все крупные англоязычные фантасты обязаны в нем участвовать. Героиней рассказа была пожилая писательница по имени Лоис Макмастер Буджолд. В этом году тему для конкурса задавал знаменитый российский фантаст Виктор Пяткин и звучала она так: "От Москвы до Британских морей Красная армия всех сильней".

  На форуме конкурса англоязычные фантасты исходили желчью насчет того, что эти русские уже замучили своими идиотскими темами, но, повозмущавшись, отправлялись писать - ведь в том мире ни один литературный агент не будет с тобой работать, если ты не участвуешь в "The Rаgged Hotty".

  Миссис Буджолд тоже была недовольна темой. И она решила использовать заготовку.

  Версус ничего не знал про эту американскую писательницу, но был уверен, что она - человек плохой, ведь хорошего человека вряд ли назовут Лоис Макмастер Буджолд. Согласитесь, есть что-то зловещее в этом имени. Особенно если произнести его медленно.

  Вот почему она бесчестно и эгоистично нарушила правила, достав заготовку про сурового коренастого коммандора с планеты Барраяр. По сюжету он писал рассказ на некий конкурс, пока летел на космолете, чтобы поддержать огнем войска своей империи в их геройском шествии на очередного врага, погрязшего в трясине зла и безумия. Миссис Буджолд, поедая жареный лосось, назвала армию Барраяра красной, а на карте вражеской территории добавила названия "Москва" и "Британские моря".

  Как видим, к раскрытию темы она подошла формально, и все потому, что ее на самом деле интересовала другая тема. А именно, дихотомия чести и самости. Ее главный герой, который был поистине блистателен в своем парадном зеленом мундире, разрывался между воинским долгом и желанием писать рассказы. Там, на планете, полыхало сражение, и по рации то и дело было слышно, как батальоны просят огня. Если он не поддержит сейчас своих с воздуха, то наступление Красной армии захлебнется. Но, с другой стороны, если сейчас не дописать рассказ, то он не успеет подать его до завершения приема. Наконец, со словами "Я тот, кем выбираю быть!" коммандор отключил рацию и продолжил печатать текст.

  В нем он рассказывал историю лесного эльфа, сочинявшего балладу на конкурс эльфийских баллад "Порванный назгул".

  И, как вы догадываетесь, баллада была посвящена человеку, который, вместо того, чтобы пасть смертью храбрых в борьбе со злом, тратит бесценные мгновения своей мимолетной жизни на то, чтобы написать никому не нужный рассказ на очередной конкурс с нелепым названием.

  У Вити уже начала кружиться голова от всех этих рассказов. Он видел, как их вереница уходит вдаль и не знал, оборвется ли она на каком-то авторе, или же этот фрактальный ряд продолжается в бесконечность как одна из неизбывных констант мироздания.

  Мелькнула мысль о том, не является ли он сам персонажем такого же рассказа, но Витя ее сразу прогнал, как, несомненно, поступил бы каждый из нас. Многие были бы не прочь оказаться персонажами прославленного романа какого-нибудь классика, но персонажем рассказа-погремушки на "Грелку" - нет уж, спасибо, поищите в другом месте.

  Была одна вещь, которая мучила Пяткина словно ржавый гвоздь, вбитый в сердце. Дело в том, что "Рваная грелка" это конкурс фантастического рассказа. А в рассказе про парня, который пишет текст на "Рваную грелку", как вы понимаете, нет абсолютно ничего фантастического.

  Сумерки за окном уже давно сгустились и превратились в сгущенные сумерки, а Витя все никак не мог придумать какой фантастический элемент впихнуть в рассказ про Версуса. Он нервно шаркал ногами по полу кухни, ходя из угла в угол, пока его, наконец, не осенило сделать собак главного героя разумными телепатами.

  "Пробуждение холодной рукою вырвало их из глубин липкого, вязкого сна. Первым свои черные, словно вулканическое стекло, глаза открыл Гонор, за ним последовал Эго. Что-то необычное происходило с хозяином и это заставило верных псов вернуться в промозглую реальность и насторожиться.

  Запах! Помимо привычного запаха пота и старых носок, хозяин пах чем-то еще... Эндорфин и серотонин! Впервые в жизни он был счастлив. Ему нравилось то, что он писал! Заинтригованные, Гонор и Эго силою мысли прочитали рассказ хозяина, и ужаснулись.

  Оба пса обожали писательницу Буджолд и такого глумления над ее именем не могли потерпеть. Поэтому они решились на то, чего не позволяли себе никогда доселе и что шло вопреки всем принципам собачьей преданности. Телепатическим усилием Гонор ввел Версуса в коматозное состояние, а Эго, вскочив на колени хозяина, начал править его рассказ. Он пытался заменить фамилию "Буджолд" на "Лукьяненко", но лапы попадали неточно по клавиатуре и все время получалось "Каганов"..."