Через час она закончила и они, как люди вежливые, без снобистских заскоков, предложили ей вместе выпить чаю с только, что купленным тортом.

Разговорились. И они узнали удивительную историю ее жизни.

Она была из маленького поселка в какой-то глухой области.

Там вышла замуж, через пару лет после школы. Жить в поселке было не на что, и вскоре муж завербовался в большой город на новый завод. Через год ему дали комнату в общежитии и уборщица, тогда еще совсем молодая девушка – переехала к нему.

Так прошло пять лет, детей почему-то не было, ну, и, слава богу, как она теперь думает.

Куда с ребенком в общежитии?! Потом муж запил, с работы его выгнали, общежитие отобрали. Они развелись.

Опустим ее рассказ о том, как и где она скиталась все это время, но через два года подобрал ее крепкий хозяйственный мужик, на десять лет ее старше, для ухода за хозяйством. У него в деревне был свой дом с огородом, курами и свиньями. За всем этим хозяйством раньше присматривала жена, но она умерла. Вот он ее и взял.

Любви, конечно, не было, но через некоторое время он предложил ей стать женой.

Как он сурово и просто объяснил ей:

– В грехе жить я не хочу. Мне нужен секс на законных основаниях.

На законных основаниях он делал это раз в неделю, молча, обстоятельно, тем же суровым голосом руководил процессом:

– Так, теперь перевернись – и в конце:– Все можешь вставать!

Жили спокойно без ссор, молча. Она, конечно, не работала. Куда еще работать с таким хозяйством! Через десять лет он ее выгнал, потому что она никак не могла забеременеть, а ему для полноты хозяйства нужны были дети.

Куда ей было идти? Ни работы, ни профессии, ни дома!

Дом был, в том поселке, откуда родом. Но дом со старенькими уже родителями заняла сестра, у которой был муж и четверо детей. Не одного свободного места в доме не оставалось. Да и сестра сказала ей по телефону:

– Приедешь – выгоню. Это раньше мы были сестры, а сейчас – сами по себе!

И пошла она – уборщицу мы имеем ввиду – по рукам. Это так называлось, потому что ее, как уборщицу, как домохозяйку передавали из рук в руки богатые люди, жившие в коттеджах.

Единственным ее условием было – предоставить какой-нибудь угол для жилья.

«Углов» у богатых людей не было, и жила она, как правило, в хороших условиях – в какой-нибудь комнатке гостевого домика, в комнате при бане, в сарае, который, конечно, сараем не был, но так назывался, потому что в этом строении хранился разный инвентарь.

Она убирала дом, территорию, косила траву, следила за цветниками. Иногда какой-нибудь хозяин втайне от жены давал ей лишние деньги и занимался с ней сексом. А что, она еще была молодая и миловидная. Она не возражала.

Так еще добрый десяток лет, скиталась она по чужим углам, которые из-за неимения лучшего, считала своими. Все же отдельное жилье. Чужое, но временно ее.

Потом хозяйка одного из коттеджей, застала ее за занятием сексом со своим мужем. И ее перестали передавать из рук в руки.

Но к тому времени он уже поднакопила денег и теперь снимает отдельную квартиру, а для того чтобы жить, да и конечно платить за аренду, работает уборщицей.

А лет ей, повторюсь, уже за пятьдесят.

– Ну что, не такая уж и плохая жизнь – сказала жена моего друга.

– Не плохая, – согласилась уборщица. – Но какая-то чужая. Одинокая.

И теперь уже без всякой надежды. Навсегда.

– Ну, почему навсегда, – утешил мой друг, – может, еще замуж выйдешь.

– Не хочу, – ответила уборщица. – Всю жизнь провела одна. Даже когда замужем была. Привыкла одна. А тут кто-нибудь ходит перед глазами, привыкать надо к его характеру, привычкам…. Нет. Не хочу. Попробовали бы вы всю жизнь провести в одиночестве, вы бы тоже привыкли.

Мой друг промолчал. Он привык.

***

Как я уже говорил, у моего друга была дочь. В ее детстве они были очень близки друг к другу. Потом пути их разошлись.

И вот как-то, когда она приехала к родителям повидаться, а была она уже взрослой тридцатипятилетней тетей, друг мой с горечью посетовал:

– Как-то, далеки мы стали друг от друга.

Они сидели в кафе вдвоем, выпивали. И дочь вдруг взорвалась:

– А с чего нам быть близкими?! Ты посмотри, какие у нас с вами разговоры: как дела? Чо нового? Как погода? Как квартира, как живется, куда в отпуск?… Кроме бытовых вопросов вы хоть о чем-то другом меня спросили?!

– О чем? – не понял друг.

– Ну, ладно мама, но ты то умный мужик! Ты хоть раз поинтересовался, какие у меня личные проблемы, довольна ли я своей жизнью? Так вот по душам хоть раз поговорили?!

– Ну, для таких разговоров у тебя, я считаю, муж есть. Вряд ли ты мне в чем-то исповедоваться будешь!

– Муж есть, – ответила дочь. – А разговоров с ним нет. Все разговоры, как с вами – бытовые. Понимаешь, он утром уходит на работу и там его жизнь. Какая – я не знаю! Не допущена. Да и не надо мне. Это его жизнь. А наша с ним где? Я остаюсь дома – ребенка ведь мы решили в сад не водить. Варю, стираю, потом веду его на развивающие занятия. Потом на английский язык. Потом домой. Кормлю всех ужином. Ну, если о чем-то поговорим, то опять о бытовых вопросах. А у него, у мужа, продолжает в голове крутиться его жизнь. Он звонит коллегам, они ему, что-то обсуждают. Я где-то сбоку. У него своя жизнь, у меня своя. Вместе общая – только постель! Вот мы вроде все вместе, втроем, а я одинока.

Все наши друзья – его друзья. Я опять остаюсь сбоку. Может, и роман у него там где-то в его той жизни. Я не знаю.

– У всех так, – грустно заметил мой друг. – Вот и у нас с твоей мамой так.

– Я заметила, – ответила дочь. – Значит, я повторяю твою судьбу.

– Ну не такая и плохая эта судьба, – сказал, утешая друг. Вот мы уже больше тридцати лет прожили и ничего.

– А тебе выть иногда не хочется? – спросила дочь. И помолчав, сама себе ответила:

– А мне хочется!

***

Как у меня, у моего друга было много приятелей. Человек он был открытый, общительный.

А друга настоящего так за всю жизнь и не случилось. И вот как-то они с приятелем, все вместе с женами, веселой гурьбой высадились на загородной поляне на пикник. Шашлык, вино. Веселье шумело как всегда. И где-то, когда уже достаточно выпили, один из приятелей хлопнул по плечу моего друга.

– Ты что такой сидишь задумчивый?

– Да думаю, какая–то тоска иногда грызет.

– О чем тоска? Жизнь у тебя удалась!

– Удалась. А тоска осталась.

– Это знаешь почему? Надо по жизни бежать не останавливаясь. А если остановился на минутку, и задумался, зачем бежишь, тогда да, тоска!

***

Мы с моим другом иногда собираемся, выпиваем. И думаем: как же так, получается – бежишь, окруженный близкими людьми, а живешь одиноким волком.

Огромные в пол-лица черные глаза смотрели из окна вслед удаляющегося Андрея.

Он на ходу, закутывался в серое старенькое пальто. Впереди была старая Октябрьская улица, позади – уютная, маленькая квартира его девушки с огромными глазами.

Сейчас он повернется, помашет ей на прощание. Она также, молча и неподвижно, будет стоять у окна.

Это был обычный сценарий после их недолгих вечерних свиданий.

Он любил эту девушку до какого-то отчаяния, он начинал тосковать по ней, еще не расставшись. Он не знал, как спрятать это выражение мучительной его любви со своего лица.

А прятать надо было. Впереди была не только Октябрьская улица. Впереди была жена.

Девушку звали Маша, она жила одна, и любила Андрея, как-то серьезно и насовсем.

Так она ему говорила. Он отбивался потихоньку, говорил, что на совсем его нельзя любить, ведь он был женат. И вообще, его нельзя любить по той же причине.

Когда этот шутливый разговор возник у них первый раз, Маша спросила:

– А что же с тобой тогда можно делать?

– Ну, например, заниматься сексом!– засмеялся Андрей.