Но с Забини было все совершенно иначе. Не было чувства тревоги, не было неловкости. Но было предвкушение. Казалось, что даже воздух, окружавший ее, трепетал от этого чувства. Секунды пролетали, словно минуты, а те превращались в часы, но этой странной паре, на которую все показывали пальцами, было хорошо. Даже уютно.

Они купили маленькие презенты своим однокурсникам в Сладком королевстве, затем Блейз показал ей какой-то магазинчик в подвале одного из зданий, где было полно различных раритетных вещиц и ценных ингредиентов, а потом они ушли в Три метлы, чтобы согреться за бутылочкой сливочного пива.

Гермиона искренне рассмеялась, когда Блейз, из солидарности к ней, тоже заказал себе пиво, как и она. Он сморщился, скорчил гримасу и даже потёр кончиком пальца язык, будто пытался соскрести послевкусие. Умоляюще сложив свои огромные ладони вместе, Забини выпросил у девушки разрешения заказать себе что-то покрепче, и Гермиона, смеясь, кивнула.

Гермиона заливисто смеялась над его историями, не думая о времени. Она грустно подметила, что ее посиделки с гриффиндорцами были не такими, обычно она сама заботливо ходила и приносила друзьям еду и напитки, следила, чтобы у Гарри всегда были в тарелке сырные шарики, которые он так любил заказывать, а также делала замечания Рону, чтобы он поменьше размахивал руками, но рыжеволосый парень неизменно что-то проливал на себя и выходил из-за стола с небольшими пятнами на груди. Блейз же, напротив, сам подходил к стойке или же поднимал руку вверх, привлекая внимание одной из трех официанток. Гермиона была поначалу обескуражена подобным поведением, но потом поняла, что так и должно быть, так правильно.

Их небольшую идиллию нарушила стайка слизеринцев, которая пробежала мимо их столика, громко гогоча. Грейнджер заметила, как напрягался парень, когда смотрел ей за спину, но как только Блейз переводил взгляд обратно на девушку – тот вновь становился мягким. Атмосфера за их столиком стала напряженной, шутки – не такими беззаботными, а взгляды теперь бросались ей за спину.

Во время одной из таких неловких пауз, Гермиона бросила взгляд через плечо и сразу же наткнулась на платиновую шевелюру. Сердце кольнуло, и Гермиона почувствовала себя преданной. Рядом с Малфоем сидела одна из сестричек Гринграсс, затем сидела унылая Паркинсон. А рядом с ней – вторая Гринграсс и … Тео?! Юноша даже склонил к ней голову, внимательно ее слушая. Теодор что-то ответил, и щеки Гринграсс покраснели. Как и щеки Грейнджер, которая за этим наблюдала. Малфой же улыбался, глядя на стол перед собой. Невидимая рука сжимала ледяной хваткой горло и легкие, делая каждый вздох болезненным, но Гермиона никак не могла отвернуться от представшей перед ее глазами картины.

В чувство ее привело тихое, но настойчивое покашливание Забини. Вздрогнув, она медленно повернулась к своему собеседнику и растерянно улыбнулась.

– Если ты отдохнула, давай сходим в книжный? – делает он соблазнительное предложение.

– Блейз Забини, – улыбается гриффиндорка, – перед вами сложно устоять, – но в душе она рада, что мулат так четко уловил перемену в ее настроении. – Дай мне несколько минут, пожалуйста, – просит она и уходит в туалет, чтобы привести себя в порядок.

Гермиона отошла, а Блейз встретился с глазами Малфоя, которые не обещали ему ничего хорошего. Уведя взгляд в сторону, Забини наткнулся на такой же взгляд, но уже Нотта. Собравшись с мыслями, Блейз решил подойти к пятерке слизеринцев. Взъерошив широкой ладонью свои жесткие волосы и ослабив галстук, он встал, но в самый последний момент отвернулся к окну, будто зрелище за оконной рамой было самое захватывающее в его жизни.

В самый последний момент промелькнула мысль, что Грейнджер будет вынуждена подойти к ним. Или же уйдёт одна, маленькая гордая гриффиндорка. Мысленно Забини дал себе пощечину – слишком часто ее интересы стали брать верх.

Ход мыслей Блейза был прерван робким гермионовским «прости, что долго». Словно очнувшись от сна, Блейз натянул улыбку и учтивым жестом указал на выход. Как только он оказался на улице, его плечи тут же гордо распрямились, словно парень избавился от груза, который оставил за дверями Трех метел.

– Кажется, в нашем ряду опустело, – подытожил Теодор, глядя в окно.

– Фу, как мерзко это выглядит! – кривит губы Дафна. А потом немного подумав, добавляет, – наверное, у него есть коварный план на ее счет, иначе я не понимаю его, – девушка аккуратно коснулась руки Драко своим наманикюренным пальчиком. Но парень не думал одергивать руку, и осмелевшая Дафна переплела с ним пальцы, отчего лицо рядом сидящей Паркинсон резко перекосилось.

– Я сейчас вернусь! – бросает Малфой и вылетает на улицу.

Спустя минуту Панси тоже уходит, тихо сказав друзьям, что устала и направляется в Хогвартс. Дафна проводила ее взглядом, а потом набросилась на младшую сестру:

– Учись у Панси, или она добьётся своего, – шипит Дафна. – Поверь мне, эти Малфои – скользкие, как змеи. Уверена, что Драко найдет лазейку в контракте.

– Но может так нужно… – неловко начинает Астория, но Дафна лишь отмахивается от неё.

– Нашей семье нужны Малфои, – холодно, даже бесчувственно, режет Дафна, и миниатюрная Астория сжимается.

Пока Дафна взглядом буравит дверь в ожидании Малфоя, холодная рука Нотта легонько стискивает под столом хрупкое запястье Астории. Девушка поднимает на него свои глаза, и Тео улыбается ей лишь уголками губ, а рука крепче сжимает ее.

В молчании троица ждет возвращения Драко.

А где-то в книжном магазине Гермиона Грейнджер стояла у окна и шмыгала носом, пытаясь сдержать подступающие слёзы. Гермиона была самой себе противна – этот год тяжелее, чем все остальные, и она осталась совсем одна, и теперь эти предательские слёзы скатывались по ее щекам ежедневно.

Блейз стоял позади неё, между ними было всего несколько метров, но парень каждой клеточкой тела ощущал ту борьбу, что вела Грейнджер.

Когда ему было грустно, то Забини напивался с Малфоем. Когда Малфою было скучно, то он спаивал Блейза, и такие отношения их устраивали. Иногда к ним присоединялся Нотт. А иногда они и Грехэма зазывали.

Гермиона же уже не доверяла своим гриффиндорским друзьям, но ещё не доверяла слизеринцам.

Как и все слизеринцы, Забини презирал жалость, но иногда по-другому смотреть на Грейнджер у него не получалось. Хотелось подойти к девушке и хорошенько ее встряхнуть со словами: «Черт возьми, Гермиона, соберись!».

– Что на этот раз? – Блейз решил попытать удачу, но уже знал, что Гермиона лишь отрицательно покачает головой, мимолетно улыбнувшись.

Как обычно, она не ответила.

– А я думал, друзья всем делятся, – вкрадчиво шепчет Забини ей в спину.

Вздрогнув, Гермиона обернулась, теребя рукав своей кофты. Забини выжидающе продолжал смотреть на девушку, и та немного прогнулась. Самую малость, но и в этой малости была правда.

– Я… – она запнулась. – Я убиваюсь по человеку, с которым у меня нет теперь будущего, – Гермиона качает головой. – Каждый вечер я сижу на кровати и смотрю в зеркало, и знаешь, что я там вижу? – она не ждёт, что он ответит, а он совсем не хочет ее перебивать. – Ничего. Я не вижу там будущего. Предназначения. Я вижу только борьбу. Я закрываю глаза и вижу, как Воланд… Тот-Кого-Нельзя-Называть убивает моего друга. Я получаю письма, и не вижу там семейного уюта, Блейз. Я где-то свернула не туда, и все потеряла, – две слезинки выскальзывают из уголков ее глаз. – Я пытаюсь смотреть вперед оптимистично, но понимаю, что рядом со мной никого не будет, потому что… Наверное, опасно. Но Блейз, как же больно осознавать, что никто, как я, не будет ждать меня несколько лет, искать меня, сравнивать мои глаза с шоколадом или же петь мне песни, чтобы развеселить меня в осенний вечер, как это бывает в книгах. Понимаешь?

– Нет, – Блейз отвечает безжалостно, прямолинейно. Он слушал ее в пол уха, сначала он честно пытался следить за ходом ее мыслей, но потом его обдало такой жгучей волной одиночества, что все остальное, кроме ее шоколадных глаз, которые смотрели на него и блестели от непролитых слез, вылетело из головы.