– Гермиона, я тебе не говорил, но ужин тут ровно в шесть.

– И?

– Нотт всегда переодевается к нему. Смекаешь?

– Не уверена.

– Если ты хочешь с ним поговорить, то его комната третья справа на втором этаже.

– Спасибо, – поблагодарила девушка.

Поговорить действительно стоило. Но надо ли ему это? Он ведь был убедителен с утра. Но в сердце теплилась надежда, что она не так все поняла.

Нашла нужную комнату и постучала. Ответа не было, и тогда она решила войти. Его запах. Вся комнаты была пропитана им.

Ностальгия.

Гермиона с любовью провела кончиками пальцев по корешкам книг, что стояли в его шкафу. Ладонью провела по большому письменному столу, на котором лежали его письма. Тут же стояла и кружка с недопитым и совершенно холодным кофе – раф, апельсиновый. Она мечтательно улыбнулась, ведь атмосфера унесла ее куда-то в мечты.

Села на край кровати. Чувствовала, что он должен скоро прийти. И Теодор не заставил себя долго ждать.

– Что ты тут делаешь? – с порога спросил он. Слишком сухо.

– Тебя ждала.

– Не стоило.

– Ты голодна?

– Нет.

– Замечательно, – улыбнулся Нотт. – Я приму душ и доставлю тебя обратно в Англию.

– И это… это все? – она старается удержать боль в себе.

– А что ты еще хотела?

– Ничего, – поспешно отвечает она и отворачивается.

Он смерил ее взглядом, словно сканировал. Безуспешно. Хотя их боль была общей. Одна на двоих. Снял рубашку, бросив ее на спинку стула и скрылся в ванной. Спустя минуту Гермиона услышала, как льётся вода.

Мысль промелькнула раньше, чем Гермиона сумела сообразить, что делает. Если ему не терпится от нее избавиться – пожалуйста, но она заберёт частичку его с собой. Быстрые пальцы стянули кофту и тут же накинули на плечи его рубашку, которую он небрежно бросил на стул.

Она почувствовала себя немного лучше, почувствовав на себе его запах. Вот бы он въелся в нее. Застегнула неправильно, косо, но было так все равно.

Юркие пальцы расстегнули молнию и джинсы медленно сползли по ее бёдрам, придерживаемые ее неуверенными пальцами. Носки она тоже сняла.

Мысленно пожелала себе удачи и направилась в ванную комнату. Он ведь хотел ее, точно хотел – именно это придавало ей уверенности.

Мышкой проскочила, он и не заметил. Стекла душевой еще не настолько запотели, поэтому она видела, как он подложил руку под лоб и прислонился к стеклу.

Казалось, ему тоже было больно. А раз так, то она обязана была забрать хотя бы половину боли себе.

Он был где-то глубоко в своих мыслях, не заметил, что дверцы кабинки приоткрылись, и Гермиона уже тоже стояла под тёплыми струями. Она прижалась к его спине своим животом, положив руки на его плечи.

Он развернулся – его глаза метали молнии, и Гермиона сжалась.

– Что ты тут делаешь? – недовольно шипит Нотт, больно сжав ее локоть.

– Я соскучилась по тебе, – просто ответила Гермиона.

– Это, конечно, важная информация, но не думаю, что ее стоило говорить мне в душе.

– Я люблю тебя.

Вот это точно не стоило.

Он прикрыл глаза, осмысляя услышанное, пропуская через себя. Черт, его рубашка на ней намокла и чересчур интимно облегала ее фигуру.

А Гермиона была готова упасть перед ним на колени и разрыдаться, спрашивая, что она сделала не так.

Но это не потребовалось. Она успела только взвизгнуть, когда он сделал шаг и впечатал ее спину в стенку кабинки.

– Тео? – полустон-полувсхлип сорвался с ее губ.

А потом его жадные и требовательные губы оказались на ее губах. Желанно и долгожданно.

– Зачем? – он едва оторвался от нее.

– Ты нужен мне, – всхлипнула Гермиона и прильнула к нему.

– Это неправильно, ты ведь понимаешь?

– Пожалуйста, не будь таким правильным, – опять всхлипнула девушка. – Хотя бы не сегодня, – взмолилась Гермиона.

И он кивнул, глядя на нее мутными глазами.

– Раз ты просишь, – улыбнулся он.

И Гермиона поняла, что простит ему все за эту улыбку. Море его глаз снова смыло ее, унося куда-то на необитаемый остров, где были только они вдвоём.

Двумя руками он придерживал ее лицо, нежно целуя, не торопясь. Он мог позволить себе дать ей несколько минут нежности, о которых она молила.

Ее руки скользили по его рукам и никак не могли остановиться. Это был вопрос жизни и смерти – касаться его. Она первая вторглась языком в его рот, вызывая у парня тихий стон. Их языки долгожданно сплелись, даря новые, забытые ощущения.

Она хотела, чтобы этот поцелуй не заканчивался, чтобы во рту всегда был горький вкус сигарет и крепкого кофе.

Ей хотелось, чтобы его жилистая рука всегда оттягивала ее волосы назад, освобождая место для поцелуя в ключицы. Чтобы он всегда смотрел на нее таким невинно-влюблённым взглядом.

Он отдал бы свою жизнь всего за несколько мгновений с ней. Но не мог – не хотел причинить ей боль одиночества.

– Мы не можем, – прошептал он ей на ухо, обводя кончиком языка ушную раковину.

– Можем, – пискнула Гермиона, когда он зубами оттянул мочку уха.

– Малфои ищут тебя, – прошептал Теодор, уже посасывая шею. – Уверен, эти гады проверят.

– Что? – не поняла девушка.

– Тебя, – выдохнул слизеринец.

Он видел в ее глазах понимание, но желание было сильнее.

– Нет, – покачал он головой на ее вопросительно-умоляющий взгляд.

Он буквально кожей почувствовал ее разочарование.

– Нет, – простонала уже она.

Их страстные, жаркие поцелуи на грани отчаяния вызвали вполне очевидную реакцию – у Нотта встало. И Гермиона с нежностью проводила ладонью по его стояку. Она хотела его до боли, и уже потеряла контроль. Осталось только заставить и его лишиться самообладания. Она хотела, чтобы он потерялся с ней. В ней.

– Черт, – выругался парень. Даже злейшему врагу он не пожелал бы оказаться в такой ситуации.

– Пожалуйста, – просит Гермиона и трется об него.

– Не могу, – обе его руки легли по обе стороны от головы Гермионы. Он даже прикрыл глаза, чтобы восстановить дыхание и сердечный ритм.

Ее контроля не было. Было только желание, голое и неприкрытое. Она медленно опустилась вниз.

Он вздрогнул, когда она робко провела языком по всей длине пениса.

– Нет, – он тут же опустил руку вниз, в ее волосы, и попытался ее поднять.

Но она вцепилась в его бёдра и обхватила губами головку, отчего Нотт замер. Ее больше не тянули наверх, поэтому она почувствовала, что она на верном пути. Несколько раз обвела языком головку, заставив слизеринца выругаться сквозь сжатые зубы.

Он хотел снова сказать «Нет!», но ни один мужчина в такой ситуации не скажет «нет». И он не был исключением. Одна его рука по-прежнему упиралась в кабину, а вторая зарылась в волосах Гермионы, перебирая влажные пряди.

Она была рада такой своеобразной поддержке. Окрыленная своей небольшой, но победой, Гермиона вернулась к своему увлекательному занятию.

Правой рукой обхватила основание члена и стала не быстро его надрачивать в то время, как язык порхал по уздечке. Иногда она заглатывала его наполовину, иногда полностью выпускала из своего рта, чтобы пройтись языком по длине.

Его рваные стоны были музыкой для ушей. И она старалась изо всех сил сделать ему приятно, извиниться, если была не права, показать, насколько он ей важен. Сердце заходилось, чуть ли не азбукой Морзе, где читалось – пожалуйста, не отталкивай меня.

Его стоны стали чаще и чаще срываться с его губ, и Гермиона ускорилась. Ее губы плотно обхватили головку и массировали ее, пока язык творил что-то невероятное.

Нотт посильнее намотал ее волосы на кулак, а второй рукой убрал ее руку с члена – теперь она уже не на половину брала его в рот, а заглатывала максимально.

Она добилась, чего хотела – его контроль полетел ко всем чертям, когда в порыве страсти он грубо насаживал ее рот на свой член. Она давилась слюнями и слезами, но и не думала просить его остановиться.

Он грубо толкался бёдрами в горячий рот, заставляя Гермиону поражаться тому, насколько он огромен. Не смотря на всю грубость, Гермиона подмечала его нежности – как он большим пальцем перехватил ее слезинку, как ласково погладил подбородок.