Знала – все. Но что могла сделать? Ничего. И это ее убивало, медленно разрушая изнутри. Пару раз она даже держала в руках свежий выпуск Пророка. Статья о ней – то ли мертва, то ли пропала без вести.

Ей нужны были ее вещи. Те, которые были с ней во время скитаний. Потому что в одну из штанин узких джинсов была вшита монета – галеон. Именно так могли связаться друг с другом члены Отряда Дамблдора. Она должна дать знать, что она жива и продолжает бороться. Ее не сломить. Она и в плену будет помогать Гарри.

Но в плену ли? В самом сердце логова Пожирателей она нашла неожиданного союзника. И что-то подсказывало, что Люциус еще ее удивит.

Она играла роль, которую от нее ожидали. И все были довольны. Кроме Грейнджер, которая ненавидела себя с приближением темноты. Ведь должна была спать с Драко. Должна. Не хотела.

Как-то раз она стала свидетелем интересного разговора. Она была в душе, когда в комнату к Драко пришел Малфой-старший. Не слышала весь разговор, но услышала главное.

– А я смотрю, ты заботишься о девчонке, – донесся голос Люциуса до ее ушей.

– Как и ты, отец, – наклонил Драко голову.

– Ошибаешься, – Малфой-старший потер свой выпирающий подбородок. – Мне до нее совсем дела нет.

– Это ведь ты вытащил ее из холодной темницы и дал отдельную комнату.

– Но ты предпочел трахать ее в собственной спальне!

– Но ты ведь ее для чего-то достал оттуда?

– Конечно. Не хотел, чтобы она померла в моем подвале.

– Из-за проблем с легкими? – Драко поиграл бровями, словно улыбался ими. – Она мне сказала, что ты навещал ее в мое отсутствие. И она кашляла. Именно поэтому ты выделил ей комнату.

Люциус одобрительно поджал губы. Девчонка не дура. Они могут сработаться.

– Даже пару настоек ей дал, – немного надменно ответил Люциус. – Драко, – вдруг голос Люциуса стал серьезным. – Мы Малфои. Мы ломаем игрушки, в которые играем.

– Но я не хочу играть, – голос Драко были тихим.

Именно в тот вечер Гермиона Грейнджер в первый раз воспользовалась той настойкой. Чтобы не сболтнуть лишнего. Чтобы он перестал смотреть на нее долгим взглядом. Темным от желания. Понимающим. Пытающемся залезть не просто в трусы, но задеть душу.

Она не просто Гермиона Грейнджер. Она шпион в стане врага. Некогда отвлекаться на сентименты. Нельзя.

Драко с болью наблюдал, как Гермиона каждый день пьет это гадкое снадобье. Он уже успел поверить, что за эти несколько недель она к нему привязалась. Он видел, как она смотрела на него. Он добился того, что она перестала стесняться в постели и брала все, что он ей предлагал. Но сейчас было больно.

Поэтому он снова сорвался. Снова решил показать главного. Снова пустил в ход насилие. Связывал. Практически насиловал. Принуждал. Унижал. Смеялся. А она не просила остановится. Тоже наказывала себя этим.

И теперь все вернулась назад. Она снова затравленно на него смотрела. Вздрагивала от его пальцев на пояснице. И ничего не помогало. Он показал ей свою щедрость – провел с ней час в библиотеке, чтобв она могла выбрать несколько книг. Щедрость ли? – Плата за хороший трах. Очередное унижение.

Иногда он запрещал носить ей белье. Иногда он даже не пускал ее в душ с утра, заставляя ходить с размалеванными спермой бедрами. Он купил ей несколько вещей – опять же, чтобы указать ее положение. Или осуществляя свои развратные фантазии.

Драко даже не знал, что ее унижало больше: то, что он в принципе покупает ей что-то, буквально все, или конкретные вещи? Он купил ей нижнее белье. И он сам целый день ходил в предвкушении, когда же сможет снять его ночью. Или не снять. Самое разное – кружевные, мизерные кусочки ткани, трусики с разрезом, даже съедобные. Все ради удовольствия.

Но все же он сделал нечто большее для нее. Знал, что оценит. Хотел что ли извиниться. Неважно. Но помимо всего этого ненужного тряпья, он купил ей самые обычные вещи. Самые обычные хлопковые трусики, так как знал, что Гермиона оценит. Самую обычную серую футболку и джинсы. Простой сарафан. Простое. Удобное. Не вызывающее. Местами смешное, но такое грейнджеровское.

И она оценила, сглатывая чуть ли не слетевшие слова благодарности. Она дала клятву. Она не могла рассказать все Драко. Они должны оба мучиться.

Гермионе казалось, что Драко чуть тает по отношению к ней. Поэтому она старалась быть особенно покладистой, чтобы попросить у него старые вещи. Хотя бы на память о прошлой жизни.

Все было прекрасно. Замечательно. Великолепно.

И она сама загнала себя в ловушку.

Ей было велено никуда не выходить с кухни, но именно сегодня оба Малфоя отлучились. И эльфы пошли ей навстречу, разрешив отдохнуть – все же она трудилась с ними наравне, но без магии.

Она должна была пойти к себе. Но решила сходить в библиотеку. Даже дверь противно скрипела, когда девушка ее осторожно открывала. Внутренний голос кричал, вопил развернуться и убежать, но она же Гермиона Грейнджер!

Она не чувствовала себя воровкой, что крадется по поместью. В конце концов, она тут практически жила! Имела право, так сказать.

– Знаменитая подруга Гарри Поттера, – раздалось сзади. От неожиданности она даже выронила справочник, что успела отложить еще в прошлый раз.

Обернулась, больно хлестнув себя по лицу волосами. Сердце замерло, а ноги приросли к полу. Практически в упор на нее смотрели темные глаза. Глаза Лорда Волан-де-Морта.

– Потеряла дар речи, грязнокровка?

Молчала. Не знала, что сказать. Практически чувствовала свою собственную смерть. Буквально смотрела ей в глаза.

– Я думал, что ты уже не сможешь доставить мне неприятности, – продолжал он, разглядывая гриффиндорку.

Она даже дышала через раз. Слушала. Пыталась понять, каким это образом, интересно, она мешает ему.

Чем больше Том Реддл говорил, тем все интереснее и интереснее становилось девушке. Она уже не просто смотрела на него исподлобья, а открыто, лишь изредка отводя глаза в сторону.

Не верилось, что она еще живая. Один на один. Грязнокровка и Темный Лорд. Подруга злейшего врага и Темный Лорд.

Она не понимала, почему еще не получила Аваду меж глаз. Он словно проверял ее на прочность, вращая палочку между своих длинных пальцев. Но вот кончик его палочки уткнулся ей в горло, обжигая. Она зажмурилась. Но ничего не было. Ничего.

Тогда она громко выдохнула, и это заставило Реддла очнуться. Убрал палочку и сжал руки на ее горле.

– Грязнокровкам грязная смерть, – шипит, как змея, в самые ее губы, опаляя дыханием. – Недостойная магии.

Гермиона задыхается. Ноги отрываются от пола и она ими судорожно машет.

– Нет, – шепчет Гермиона.

Так не должно быть. Она слишком многим уже пожертвовала, чтобы вот так глупо умереть.

– Нет! – шепчет она на пределе своих возможностей. Чувствует, как сознание, а может и жизнь, начинает утекать куда-то за горизонт.

Она поняла. Это ее предел. Но и Реддл не мог продолжать. Тоненькая золотая нить на запястье не позволяла применить к девчонке магию. Но позволяла почувствовать, как бьется ее сердце в его руках. Под его пальцами. Было забавно – его уже давно не билось с таким трепетом и отчаяньем.

Реддл разжал тонкие пальцы, и Грейнджер упала к его ногам. Где ей и место. Как и всем грязнокровкам.

– Почему Люциус не убил тебя?

– Потому что у меня есть, что предложить, – хрипит Гермиона, разминая горло пальцами. Чтобы предотвратить синяки. Но бесполезно – лиловые отпечатки уже украшали кожу.

– И я должен в это поверить?

– Но я ведь все еще жива, – в тон ответила Гермиона. А следом закашлилась.

– Не поверю, что Люциус клюнул на грязнокровку.

– Зря, – Гермиона уже откашлялась и поднималась на ноги. – Я ведь член Ордена, и могу быть полезной… если со мной договориться.

Надо было действовать. Она уже достаточно сидела в тени. Чего-то выжидала. То что она встретилась сегодня с самим Лордом, она воспринимала, как жирный знак. Пора действовать. И отчаянно блефовать.

– Удиви меня, мисс Грейнджер, – его губы растягиваются в змеином оскале. – И я покажу тебе великодушие Лорда Волан-де-Морта, – он буквально упивался своим положением.