– Как убил? – Блейз в это не верил.

– Я видел ее воспоминания, – он содрогнулся. – Как она кричала и звала меня в Больничном Крыле. Как курила какую-то травку, чтобы поговорить со мной. Извиниться, Блейз, – шептал он бледными губами. – Она хотела извиниться передо мной. Это я ее не уберег, но это она просила у меня прощения, – слезы все же потекли из глаз. Но он этого не стыдился. Блейз был отличным другом. Он все поймет.

– Почему ты утверждаешь, что Рон подсунул ее тебе? – Блейз не хотел в это верить. Не мог. Отказывался.

– Это Уизел их сдал, – безэмоционально сказал Драко. – Я видел его тут летом. Трус, – плюнул Драко. – Ушел от них и был пойман сразу же. Он даже штаны себе уделал, когда его начали пытать.

– Он их сдал? – не верил Забини. – Они ведь друзья, он не мог…

– Смог. Мы на все пойдем ради семьи. И он тоже. Он пообещал привести к Поттеру, и привел. Это ведь он произнес имя Темного Лорда, и их поймали егеря.

– Быть не может, – ахает Блейз.

Забини даже страшно представить, что случится с Гермионой, когда она об этом узнает. От нее так много скрывают, прикрываясь заботой. Бедная кошечка.

– Угу, – продолжал Драко. – Уизли их сдал, и их привели к нам. Я должен был опознать Поттера. Мы бы преподнесли его Темному Лорду, и тот бы… вернул нам свое расположение, – Малфой немного замялся, подбирая слова.

– А ты? – шепотом спросил Блейз. Но он уже знал правду.

– Он сдал, я не смог.

– Но почему?

Вместо ответа Драко поднял глаза на друга. Забини понял. Абсолютно все линии приводили к Гермионе Грейнджер.

– Уходи, – просит Драко. – Пожалуйста, – добавляет он.

Блейз не хочет его оставлять. Но понимает, что другу нужно побыть одному.

– Не ходи сегодня к ней, – советует он на прощание. – Ты не в себе.

Между строк читалось – ты сделаешь ей больно. Снова.

– Спокойной ночи, Блейз.

– Береги себя.

И Драко остался один. Он привык к одиночеству, но в этот раз оно ощущалось достаточно остро.

Он стоял под горячим душем, смывая горечь со своего тела. Вода омывала тело, но не забирала боль. Лишь слезы приносили мимолетное облегчение.

Он сразу лег в постель. Все же, в словах Блейза была правда – не стоило ему с ней встречаться.

Но не выдержал. Проснулся посреди ночи, накинул халат на голое тело и побежал, перепрыгивая по несколько ступенек. Она нужна была ему. Просто рядом.

Он слышал собственный пульс, который отражался от холодных стен подземелий. Бешеное сердцебиение. Чертова аритмия, так и умереть можно.

Тихо открыл дверь, чтобы не напугать гриффиндорку.

Сердце перестало стучать. Камера пуста. Ее не было.

Паника. Сердце снова забилось в отчаянии. Что с ней?

Перевезли?

Убили?

Сбежала?

Ответов не было. Только липкий страх пробирал до костей. Она была ведь так близко, а он снова упустил ее.

Разум отказывался хорошо работать. Упал на колени и стал ощупывать пол, будто она могла вырыть подкоп и сбежать таким образом.

– Не оставляй меня одного, – шептал он. – Не сейчас, когда ты вернулась.

Упал ничком на ее матрас и лежал. Минуту ли? Час? Бесконечность? Он не знал, время словно затянуло его в пузырь и лишило всех чувств.

– Хозяин?

– Тинки? – удивился он. – Тинки! – обрадовался Драко.

– Тинки почувствовала вашу боль и пришла, – хлопнула она ушами.

– Тинки, где Гермиона? – он назвал ее по имени и не сразу это понял. А когда понял, то растеклось тепло по венам. Это было так правильно – произносить ее имя. Да еще и вслух. – Гермиона, – чуть ли не по слогам повторил Драко, закрепляя успех.

– Мистер Малфой выделил ей комнату в нашем крыле.

– Выде… Что?

– Комнату, – повторила Тинки. – Она теперь работает на кухне.

– Рабо… почему? – Драко ничего не понимал. Его не было чуть больше двух недель дома. Он точно вернулся в Малфой-мэнор? Какая-то параллельная вселенная.

– Приказ хозяина, – потупила глаза Тинки.

– Она с вами?

– Только днем, мы присматриваем за ней на кухне. Но у нее отдельная комната. Так распорядился мистер Малфой.

Драко восхитился дальновидностью отца. Даже отдельную комнату ей выделил. Знал, что сын прибежит к юбке.

– Отведи меня, – приказывает он, вставая и отряхиваясь.

– Но ведь сейчас ночь, – попыталась заступиться за девушку эльфийка. Она прониклась к бедняжке. А еще видела, как Драко переживал за девчушку.

– Сейчас же, – жестко добавил он.

Тинки протянула к нему руку, чтобы переместить их в ее новую комнату, но Драко сделал шаг назад.

– Пешком, – ему надо было знать до секунды, сколько занимает путь из его комнаты в ее. Архиважно.

– Свободна, – взмахом руки он отпустил Тинки. И та исчезла, легонько поклонившись.

Потоптался перед дверью, не решаясь войти. Подумать только! В своем собственном доме стесняется зайти в комнату.

“– Но это ведь ее комната, – сам себе возразил Драко”.

Он был готов молиться на нее, но вместо этого бесцеремонно вторгся в ее пространство. То немногое, что у нее осталось.

Замер – дыхание перехватило от увиденного. Слишко давно не видел ее при свете. Пусть и не в свете дня, а в лунном, но она была прекрасна. Великолепна. Аж скулы свело.

Даже стоя на пороге, он видел, что ее сон беспокойный. Как трепетали ее ресницы, как часто она дышала.

Хотелось прижать к груди и согреть своим теплом. Хотелось успокоить ее собственным сердцебиением. Хотелось зацеловать ее, пока здоровый румянец снова не образуется на коже. Она прекрасна, как статуя, высеченная древними мастерами.

На цыпочках идет к ней. Просто прилечь рядом. Или присесть. Просто дышать одним воздухом. Но половица так некстати скрипнула, и Гермиона тут же вскрикнула, сев на кровати.

Его сердце сжалось. Такой простой звук – а она была напугана. И он в этом косвенно виноват, что она стала такой зашуганной. Память услужливо подбрасывала все то, через что именно он заставил ее пройти.

– Это всего лишь я, Грейнджер, – подал голос Драко. Как же хотелось снова произнести ее имя вслух.

– Малфой? – Чуть не назвала его по имени, но вовремя опомнилась.

– Скучала по мне? – он присел на край кровати.

Улыбнулся. Отец выделил ей среднюю комнатку, но вот кровать была добротной.

– Не в этой жизни, – голос дрожал. Сердце щемило, а пальцы кололо, настолько сильно хотелось до него дотронуться. Так нужно было убедиться, что это не очередной сон, и он действительно к ней пришел.

Нельзя.

Они были по разные стороны нельзя.

– Я очень по тебе скучал, – честно признался слизеринец. Рука потянулась и сжала кудрявую прядь. Наклонился и понюхал ее, заставив девушку вздрогнуть.

Одеяло, что она прижимала к груди, соскользнуло, оголив грудь.

В тишине было слышно, как он сглотнул, увидев само совершенство.

– Грейнджер?

– Да… – Не то вопрос, не то согласие.

Губы в губы. Жадно и отчаянно. Она плакала, потому что он был рядом. А он чувствовал себя мразью, которая снова ее принуждает.

Драко отчаянно старался обмануть сам себя, воображая, что она плачет, потому что скучала, а не потому что ей страшно, и она хочет избежать боли.

Язык вылизывал ее рот, наслаждаясь теплотой и податливостью. Ее руки скользили по его плечам. Он стал потихоньку заваливаться на нее.

Медленно целовал ее кожу, смакуя каждый миллиметр. Все на память. Вот тут вздувшаяся венка. Вот тут родинка на ключице. Вот тут надо надавить посильнее, чтобы она…

Да, она застонала. Он был на правильном пути. Он помнил. Он знал ее, как собственное имя. Вдоль и поперек.

Он откинул ее одеяло. Мерлин, даже без ночнушки. В одних хлопковых трусиках. Голову снесло окончательно. Движения стали немного резкими, практически грубыми. Он уже оказался между ее ног и не мог думать.

Она вздрогнула, когда полы его халата распахнулись, и он коснулся ее живота членом.

– Нет, – жалобно прошептала девушка.

– Но почему? – он замер. Она молчала. Даже не смотрела на него. Видит Мерлин, он не хотел принуждать. – Грейнджер, тебе напомнить о нашем соглашении?