Его не было на следующий день. И Гермиона едва скрыла улыбку, когда он пришел через день.

– Надеюсь, вам удобно, – улыбнулся он, присаживаясь на стул. – Камера, конечно, не самая роскошная, но…

– Где остальные? Что с Орденом? Они целы? – засыпала она его вопросами, прижавшись к стене.

– Целы? – переспросил Малфой. – Едва ли кто-то из них… цел.

– Как же я устала от всех ваших игр, – Гермиона медленно сползла по стенке и сжала виски пальцами.

– Хорошо, – громко сказал Люциус. – Больше никаких тайн. Никаких загадок. И никакой лжи, – уточнил он. – Тебе предстоить стать орудием в наших руках.

– Я никогда не буду на стороне Пожирателей. Служить вам все равно, что прислуживать смерти.

– Предпочитаешь жизнь? – улыбнулся мужчина. – Это ведь мимолетный огонек. Череда мучительных мгновений в ожидании неизбежного.Это вечная война, котрую вы, мисс Грейнджер, как и ваш любимый Орден, не переживете.

Она кивнула, соглашаясь с его мыслями.

– И вы знаете это. Вы это видите, мисс Грейнджер. То, за что вы боретесь… Справедливости нет. Ее нет ни в жизни, ни в смерти.

– И чего вы добьетесь? Чему вы служите? – закричала Гермиона. – Все страдают. Уничтожив все, нельзя утолить эту боль.

– Вы не понимаете, мисс Грейнджер, – Люциус посмотрел на не как-то странно. – Темный Лорд разрушит систему, что всегда была порочной, и заменит ее другой, справедливой.

– Мистер Малфой, вы же не думаете, что я поверю, что все это время вы боролись за справедливость?

– И как мне тебя убедить? – он перешел на “ты”, и его вопрос завис в воздухе. – От нас ничего не зависело. От нашего первого вздоха до последнего все решения принимаются за нас, – грустно говорил Малфой. – И даже после смерти теперь у нас нет выбора.

На этих словах Гермиона вздрогнула. Она слышала, что Темный Лорд увлекся некромантией и стал возвращать трупы к жизни в виде инферналов, но услышать подтверждение было жутко.

– Взгляни вокруг, – подает голос Гермиона. – Чему и кому ты служишь, Люциус? – она не заметила, что тоже перешла на “ты”. –Разве ты не видишь, что сам стал орудием в руках Сам-Знаешь-Кого!

Он молчал, лишь смотрел на нее тяжелым взглядом. А потом бросил:

– У тебя есть выбор: стань союзником или слугой.

Уже в самых дверях он был пойман ее вопросом:

– А как же свобода воли?

– У нас никогда ее не было, львенок, – и ушел, громко хлопнув дверью. – Но скоро это изменится, – уже шепотом произнес он.

Времени не было.

Он снова пришел к ней. Гермиона ждала этого визита. Он всегда был точен, как по расписанию. Но в этот раз задерживался. Но вот ключ повернулся в замке, и дверь темницы отворилась. Девушка сразу сделала безразличное лицо.

– Очередной визит? – зевнула Грейнджер. – Эти бесконечные разговоры утомл…

– Они тебя не убедили? – усмехнулся Пожиратель. – Неважно, время разговоров прошло. Так или иначе, но ты будешь служить нам, – Гермиона усмехнулась на этих словах и хотела было возразить, но Пожиратель продолжил: – Сейчас я дам тебе всего один шанс. Стать соратником или стань слугой.

Гермиона недоверчиво посмотрела на высокую фигуру. Она уже целую неделю отказывалась от этого, с чего он взял, что именно сейчас она должна была согласиться? Что он прятал в руках, что держал за спиной?

– И какой же в этом смысл? – Гермиона пристально вглядывается в лицо мужчины. – Давать мне выбор… выбор… – мысли с бешеной скоростью завертелись в голове, складывая пазл. – Выбор… которого тебя лишили, – ахает девушка.

Мужчина дернулся, словно от пощечины. Настолько резкой была правда, брошенная с пола темницы.

– Даже после всего того, что вы натворили, в вашей душе еще живет надежда. Словно Люциус Малфой не смог подчинить в себе Пожирателя…

– Довольно!

– Вот зачем вы держите меня тут, – она продолжает строить догадки: – Вот почему возитесь со мной и уговариваете…

– Хватит, – громко просит Люциус.

– Потому что если такая, как я, потеряет надежду, то и вы сможете…

– Довольно! – он резко взмахивает рукой, заставляя девушку замолчать. – Подчинись. Ты только умножаешь свои страдания.

– Свои ли? – Гермиона не может сдержать победной улыбки. – Сейчас вся власть в твоих руках, Люциус Малфой. Как ты поступишь?

– Я слишком долго шел к этой цели, – невольно сорвалось с губ Люциуса.

– Тогда чего же ты ждешь? – нервы были натянуты, и девушка сорвалась на крик. – Сделай же это.

И он сделал. Бросил ей под ноги небольшой хрустальный пузырек. Осколки разлетелись по всей темнице, но главное, что небольшие, практически прозрачные, струйки закружились вокруг Гермионы. Они словно тянули ее в разные стороны, а потом резко подняли ее, удерживая над полом.

Гермиона пыталась хоть что-то разглядеть в этом серебристом вихре, но видела лишь напряженное лицо Люциуса Малфоя. Ей было больно, будто выкручивают каждый сустав – это серебрянной нитью обвивалась струйка вокруг тела.

– Аааа! – закричала Гермиона, когда ее обожгло. Ленточки впитались в тело.

Она посмотрела перед собой, стараясь ухватиться за реальность, но перед ней был лишь сожалеющий взгляд Люциуса.

Сожалеющий?!

Но Люциуса уже не было в камере. Сделав дело, мужчина поспешил к себе в кабинет. Если он и научился чему-то за это время, так хорошенько избавляться от ненужных воспоминаний.

Гермиона прижалась к двери и плакала. Она вспомнила.

Их первое знакомство.

Его первый комплимент про ее кривые ноги.

Их первый танец.

Его пиджак в ее шкафу.

Поцелуй на краю Черного Озера.

Случайная встреча в Хогсмиде.

Его забота о ней.

Их ребенок.

Их любовь.

Она рыдала и кричала, не в силах удержать боль внутри себя. Она царапала дверь, не зная, что по ту сторону дверей сидел мальчик с синими глазами и тоже плакал.

– Прости, – тихо шептали его губы. – Но у меня не было другого выхода. Я исправлю. Я все исправлю, – он тоже гладил дверь в поисках утешения.

========== Глава 24 ==========

Теодор Нотт. Таинственным гостем Малфой-мэнора был экс-студент школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. В принципе, Нотта все устраивало. Не устраивало Люциуса, который не чувствовал себя полноправным хозяином собственного поместья.

Даже Темный Лорд остерегался этого зеленого юнца. Наверное, именно поэтому Люциус принял самоубийственное предложение Нотта.

Малфой-старший долго к этому шел. И даже противился. Пусть он и не разделал теперешнюю политику своего господина, но и становиться предателем тоже не хотел. Особенно так открыто. Но ничего не мешало ставить ему палки в колеса.

Что он, собственно, и сделал.

В начале он долго и упорно запивал горе от потери супруги. А потом Теодор Нотт, уже не младший, а единственный, продемонстрировал ему несколько флаконов с воспоминаниями. И Люциус стал пить отчаяннее, словно хотел захлебнуться в алкоголе.

Да, он еще несколько лет назад подсунул малышке Уизли крестраж. И да, он знал, что это такое. Просто в Ордене были лишь глупцы, они додумались слишком поздно. Но он был к этому готов.

Единственное, к чему он не был готов, так это к тому, что собственный ребенок влюбится в грязнокровку. Немыслимо. Да еще и ярую сторонницу Светлой стороны.

Самоубийство. Смертельный приговор каждому.

Плечи Люциуса свела судорога. Но алкоголь притуплял все. Даже боль, если он мог ее еще чувствовать.

Определенно, в мисс Грейнджер было что-то такое, что привлекало внимание. К примеру, ее глубокие и умные глаза. Но этого недостаточно, чтобы удержать.

– Что же в тебе особенного? – задал вопрос Люциус вслух. Конечно, не получил ответа. Но и не нужен был.

Сын сам ему когда-то это сказал. Любовь. Чертова, глупая, надуманная любовь. Слишком преувеличенное чувство и бесполезное. Ее уже не существует. Не в их время. Привязанность, привычка, но не любовь. Но если сын хочет поиграть, он даст ему наиграться.

Но не долго. Ведь на Гермиону Грейнджер он слишком многое возлагал. Помолился Салазару и Моргане, чтобы гриффиндорка хоть на грамм оправдала ожидания.