– Хочешь! – Рычит он и переворачивает ее.

Она прижимается щекой к зеркалу. Не видит, но слышит, как расстегивается его ремень, как брюки с тихим свистом опускаются на пол.

– Нет! – кричит Гермиона, но уже чувствует, как парень водит членом по ее ягодицам. – Малфой! – но он даже не слышит ее. – Драко! – предпринимает она последнюю попытку.

И это сработало. Парень вздрогнул, когда его собственное имя сорвалось с ее губ.

– Да? – хрипло спрашивает он.

– Не делай этого, Драко.

– Грейнджер, мне нужно, – честно признается парень.

– Но я не хочу! – взрывается девушка.

– Не хочешь вообще или меня? – он вновь скользнул рукой в ее лоно. – Ты такая сухая, – с сожалением говорит блондин.

– Потому что не хочу тебя!

– Мне так жаль, Грейнджер, – тихо говорит он, а член уже пристраивается ко входу во влагалище.

– Малфой, это изнасилование! – кричит Гермиона. Но он никак не реагирует. – Драко, как ты мне в глаза будешь смотреть после этого? – она смотрит в отражение, где их взгляды встречаются.

Что-то промелькнуло в его глазах, она это увидела, но это было всего лишь на мгновение, и Гермиона списала на блики.

– Будет больно, Грейнджер, – его шепот надрезает тишину, а ее вопль оглушает его, когда он сильно толкнулся в нее, сухую и не готовую.

Она до крови закусила губу, заглушая свой собственный стон боли. Она не позволит взять ему еще и гордость. Она не доставит ему такого удовольствия. Гермиона закрыла плотно глаза, пытаясь абстрагироваться, но его резкие толчки возвращали ее обратно в эту комнату, к этому зеркалу, к этому слизеринцу.

– Пожалуйста, – взмолилась Грейнджер после нескольких минут. Боль внизу живота была такая, что девушка свято верила, что он что-то там ей порвал, проткнул, и она умрет в конце полового акта.

– Мне стоит быть нежнее с тобой? – он на секунду остановился, а в следующее же мгновенье его бедра врезались в нее, заставляя протяжно заскулить. Стонать было нельзя.

Она уже хотела крикнуть “Да!”, но вовремя проглотила это слово. Она хотела умолять перестать ее насиловать, брать, как вещь, причинять боль, но не смогла. Легендарная гриффиндорская гордость и упрямство сделали свое.

– Пожалуйста, – сказала она более твердо, – закончи это поскорее.

И он сделал это. Его злость была осязаема, и Гермиона чувствовала ее на своей коже. С какими-то ругательствами Драко дернул ее за волосы, опустил на пол и перевернул на спину. Она чувствовала себя последней шлюхой на земле, когда слизеринец просто взял ее на полу, в нескольких сантиметрах от кровати.

Гордо. Она смотрела на него гордо, с презрением. А он глаз не мог оторвать от ее груди, что колыхалась при его толчках. Напряжение последних дней, даже недель было сейчас сконцентрировано внизу живота, парень отчаянно хотел выплеснуть все это из себя, но чего-то не хватало.

Он приподнял ее ноги и закинул себе на плечи, углубляя и без того их тесный контакт. Ее болезненные стоны, которые она уже не могла сдержать были тем, что нужно. Мозг взорвался яркими искрами, а член наконец-то разрядился, выстреливая тугими струями спермы.

Он не спешил выходить из нее. Наоборот, закрыл глаза и пытался восстановить дыхание, медленно опадая в ней. Он сбросил ее ноги с себя и с каким-то больным интересом осмотрел гриффиндорку. Грейнджер как Грейнджер. Но почему-то хотелось ее задеть, как это сделала она. А еще злило то, что она не умоляла прекратить, не просила нежности, а просто вытерпела это. Где-то внутри кольнуло что-то, подсказывая, что он идиот и только что сам подтолкнул ее к Нотту.

Грустно выдохнув, он поднялся на ноги. Желание унизить просто оглушало его. Ее палочка лежала совсем рядом, и именно с ее помощью он очистил свой член. С животным удовольствием он заметил, как она вздрогнула от этого.

– По-прежнему горишь желанием прогуляться в подземелье?

– Да, – она подняла на него свои карие глаза. – Там безопаснее, – скрестила девушка руки на груди, одновременно прячась от его взгляда и холода.

– Ну раз там безопаснее, то свою палочку заберешь утром, – решает Малфой. Он уже оделся и практически привел себя в порядок, лишь выбившиеся из идеальной укладки несколько прядок указывали на недавнее сумасшествие.

– Малфой!

– Ах да, в ванну ты сегодня тоже не попадешь, – гадко улыбается он. – Хочешь к Нотту – иди и возьми.

– Думаешь, меня это остановит? – алый румянец разливается на щеках.

– Уверен, что моя сперма станет неким барьером, – хмыкает он. И дверь за ним закрылась.

Она не плакала. Он был не достоин слез. Но она злилась. Не на него, а на себя. Она никак не могла понять, в какой момент своей жизни она стала такой тряпкой. Сознание упорно ей подсказывало, почему она это позволяет ему, но Гермиона с ужасом отмахивалась от этой дикой мысли. Но внутренний голосок все нашептывал и нашептывал, заставляя ее ужасаться все больше и больше.

– Нет, – зажала она уши. – Это же тот самый мерзкий слизеринец, – шептала она в темноту.

– Но разве тот самый слизеринец позволил бы себя спать с грязнокровкой? – не понимал разум.

Дрожащие руки натянули платье на плечи. На душе было мерзко. Надев трусики, она почувствовала себя несколько лучше. На ватных ногах дошла до ванны, но ручка упорно не желала поддаваться.

– Сукин сын, – тихо выругалась Гермиона сквозь сжатые зубы. План Малфоя был предельно прост и максимально мерзок.

Она прислонилась лбом к двери, собираясь с мыслями, которые, как назло, разбрелись по всей голове. Стукнув костяшками по двери и решительно тряхнув головой, Гермиона направилась к выходу из башни. У нее не было ни настроения, ни желания задерживаться тут. Но чем ближе был портрет, тем медленнее становился ее шаг, а решимость таяла. Она чувствовала, как сперма слизеринца хлюпала между бедер и медленно вытекала из нее. Это было мерзко.

– Ненавижу, – прошептала Гермиона, прикрыв глаза.

Немного потоптавшись на выходе, Гермиона развернулась и уныло пошла обратно. Она не может в таком виде предстать перед Ноттом, но за ночь новые раны затянутся, и наконец-то поговорит с Теодором по душам. Пора распутывать этот змеиный клубок.

Малфой так быстро открыл дверь, словно ждал ее.

– Чего тебе? – он высокомерно смотрит на нее. – Или сомневаешься в способностях Нотта заставить тебя кончить? Пришла за оргазмом?

– Верни палочку, – просит она устало.

– Заберешь утром, – он хочет закрыть дверь, но Гермиона подставила ногу. – Грейнджер?

– Или открой ванну, я грязная.

– Только заметила? – хмыкает слизеринец. – Утром.

– Нет, ты не понял, – она смотрит на него безжизненно, без блеска в глазах. – Ты победил, я никуда не пойду.

Волна радости окатывает парня, но, встретившись с ней взглядом, Драко понимает, что для радости нет повода. А Гермиона уже оттолкнула его в сторону и прямо в одежде легла под одеяло – ночевать в собственной комнате не было сил, там по-прежнему был фантом Малфоя, насилующий ее на полу.

– Решила остаться со мной? – с прищуром спрашивает он.

– Нет, – отвечает девушка. Немного подумав о двусмысленности вопроса, добавляет, – нет.

Он ложится рядом, прижав ее спину к своему торсу:

– Чувствуешь себя в безопасности? – шепчет он.

– Мне все равно, – устало заявляет Гермиона.

– Грейнджер, мне правда… – но она перебивает его:

– Заткнись, Малфой. Твоя болтовня раздражает, – она посильнее завернулась в одеяло, будто оно могло согреть не только хрупкое тело, но и сломанную душу.

Последнее, что почувствовала Гермиона перед тем как заснуть, были его руки в области бедер, которые творили очищающее заклинание. Но у Гермионы и мысли не было его отблагодарить, она просто приняла этот факт и с облегчением заснула.

Он ее ждал. Блейз Забини мерил шагами расстояние между колоннами и ждал Гермиону, которая задерживалась уже на двадцать минут.

Прошел час, а он все равно ждал. Он уже понял, что она не придет, поэтому сел на холодный мраморный пол, прислонившись спиной к колонне. Он молился вселенной, чтобы девушка сделала правильный выбор.