Висевший в воздухе Гарри резко обернулся. И точно, Маклагген, по ведомым только ему причинам, выхватил у Пикса биту и теперь показывал ему, как следует отбивать бладжер, чтобы попасть им в уже приближавшегося Скоткинса.

— Отдай ему биту и вернись к шестам! — кидаясь к Маклаггену, завопил Гарри, но тот уже яростно замахнулся, целя битой по бладжеру — и послал его совсем не в том направлении.

Слепящая, тошнотворная боль… вспышка света… далекие крики… чувство падения в глубокий колодец…

В следующий миг Гарри обнаружил, что лежит в теплой и удобной постели и смотрит на лампу, отбрасывающую на темный потолок круг золотистого света. Он с трудом приподнял голову. Слева от него лежал кто-то очень знакомый — веснушчатый и рыжий.

Трещина в черепе Гарри тоже не способствовала мыслям о слежке за Луной и Снейпом. Гарри лишь надеялся от всей души, что это была первая и последняя попытка Луны комментировать квиддичные матчи.

Вечером того же дня, придя на занятия к Снейпу, Луна была встречена кривой ухмылкой и ядовитыми замечаниями профессора по поводу её комментаторских талантов. Впрочем, Луну эти замечания ничуть не обидели. На его вопрос, зачем она вообще полезла в комментаторы, Луна безмятежно ответила:

— Мне захотелось попробовать.

— Попробовали. Дальше что? — раздражённо бросил Снейп.

— Ничего, — спокойно произнесла Луна. — Раз вы считаете, что у меня не получилось, я больше не буду этим заниматься. Кстати, профессор МакГонагалл согласна с вами — она тоже думает, что это — не моё.

Снейп с облегчением вздохнул. По крайней мере, девчонка больше не будет позориться прилюдно. Видеть, как над ней смеются, было выше его сил. А сама она относилась к насмешкам так спокойно, что Снейпа это даже немного злило. Впрочем, он понимал, что это свойство её натуры позволяет девчонке гораздо легче переносить вещи, которые другим очень сильно испортили бы жизнь. Хорошо, что сплетни вокруг них поутихли. А теперь, после этого матча, о них и вовсе забудут. Студентам есть о чём поговорить и без этих сплетен.

Думая так, Снейп был прав лишь отчасти. Большинство студентов действительно переключили своё внимание на более свежие школьные новости. Но не Гарри. Оказавшись в больничном крыле, он придумал способ следить за Малфоем, поручив наблюдение за ним домовым эльфам Кричеру и Добби. И теперь, заглядывая в Карту Мародёров, он обращал внимание не только на точку с надписью «Малфой». Мысли Гарри всё чаще возвращались к Луне и Снейпу. Вдруг Снейп хочет её использовать, чтобы подставить вместо Малфоя, когда нужно будет прикрыть грязные делишки последнего? А в том, что Малфой готовит какую-то мерзость, Гарри не сомневался. Может быть, стоит ещё раз поговорить с Луной и предупредить её?

Гарри с Роном покинули больницу рано утром в понедельник. Благодаря заботам мадам Помфри их здоровье полностью восстановилось, и теперь они могли насладиться благодатными последствиями отравления и трещины в черепе, лучшим из которых стало примирение Рона и Гермионы.

По дороге на завтрак их догнала Луна.

— Гарри! — послышалось у него за спиной.

— А, привет, Луна, — ответил Гарри.

— Я заходила в больничное крыло, хотела тебя повидать, — сообщила Луна, копаясь в сумке. — Но там сказали, что ты уже выписан, а меня…

Она поочередно всучила Рону: предмет, похожий на крупную зеленую луковицу, большую пятнистую поганку и изрядное количество чего-то смахивающего на кошачий помёт; наконец извлекла из сумки замызганный пергаментный свиток и протянула его Гарри.

— …а меня просили передать тебе это.

Гарри мгновенно признал в свитке приглашение на очередной урок Дамблдора.

— Сегодня вечером, — едва развернув свиток, сказал он Рону и Гермионе.

— Ты здорово комментировала последний матч! — похвалил Рон Луну, уже забиравшую у него «луковицу», поганку и кошачий помёт. Луна неуверенно улыбнулась.

— Шутишь, да? — сказала она. — Все говорят, что я была ужасна.

— Да нет, серьёзно! — искренне воскликнул Рон. — Я и не припомню, чтобы комментарий доставил мне большее удовольствие! Кстати, а что это такое? — прибавил он, поднимая к глазам «луковицу».

— Это лирный корень, — ответила Луна, запихивая в сумку поганку и кошачий помёт. — Хочешь, возьми себе. У меня их несколько. Отлично отпугивают Пухлых Заглотов.

И она удалилась, оставив лирный корень в руке негромко посмеивающегося Рона.

— Знаете, а Луна нравится мне всё больше, — сказал он, когда они снова тронулись в путь к Большому залу. — Я понимаю, у неё не все дома, но что толку…

Он вдруг умолк. У подножия мраморной лестницы с грозным видом возвышалась Лаванда Браун.

— Привет, — нервно поздоровался Рон.

— Пойдём, — негромко сказал Гарри Гермионе, и оба ускорили шаг, но успели услышать слова Лаванды:

— Почему ты не сказал мне, что тебя сегодня выписывают? И почему рядом с тобой оказалась она?

Отойдя подальше от этих двоих, Гарри обратился к Гермионе:

— Послушай, мне кажется, с Луной нужно серьёзно поговорить. Малфой явно задумал какую-то пакость. Не использует ли Снейп Луну, чтобы прикрыть Малфоя, подставив её вместо него?

— Ты думаешь? — встревоженно произнесла Гермиона.

— Я не уверен, но мне почему-то так кажется. Это ведь странно — их ежедневные «занятия». Чем они там занимаются — одному Мерлину известно.

— Послушай, Гарри. Если всё обстоит так, как ты думаешь, говорить с Луной бесполезно. У Снейпа в запасе тысяча способов задурить ей мозги. Они у неё и так набекрень. Нужно сообщить об их встречах Дамблору. Пускай он разбирается.

— Но мы ведь дали слово не разглашать тайну? — с сомнением произнёс Гарри.

— Если она никому не повредит, — ответила Гермиона. — Но, если нам кажется, что эти встречи могут повредить Луне, мы свободны от данного слова.

— А если Дамблдор снова рассердится на меня за то, что я подозреваю Снейпа? Хотя… Хагрид ведь говорил, что слышал, как Дамблдор сердился на Снейпа…

— А ты просто расскажи ему, что Снейп встречается с Луной. Без всяких подозрений и намёков на его ненадёжность.

— А откуда я узнал, что они встречаются? Не говорить же мне директору о карте?

— Ты думаешь, он не знает о ней? — усмехнулась Гермиона. — Но ты прав, говорить не нужно. Просто скажи, что следил за Луной. Один раз случайно увидел, как она зашла в пустой класс и выяснил, что класс не был пустым. А потом следил за ними обоими и убедился, что они встречаются. Сегодня же всё ему расскажи!

— Ну ладно, — вздохнул Гарри. — Думаю, ты права. Пойдём, а то опоздаем на завтрак.

В Большой зал они вошли почти одновременно с Роном, который выглядел надувшимся и разозлённым. Несмотря на то, что сел он рядом с Лавандой, Гарри не заметил чтобы за время, проведённое в Большом зале, эти двое обменялись хотя бы одним словом. Гермиона вела себя так, точно ничего не замечала, однако раз или два Гарри видел, как её лицо озаряется беспричинной улыбкой. Весь этот день Гермиона пребывала в особенно приподнятом настроении, а вечером в гриффиндорской гостиной соблаговолила даже просмотреть (иными словами, переписать) домашнюю работу Гарри по травологии, чем в последнее время напрочь отказывалась заниматься, зная, что Гарри позволит Рону всё у него сдуть.

— Огромное спасибо, Гермиона, — сказал Гарри, торопливо похлопав её по спине, — он уже посмотрел на часы и обнаружил, что времени почти восемь. — Слушай, мне надо бежать, иначе я к Дамблдору опоздаю.

Она не ответила, просто с усталым видом вычеркнула несколько самых слабых из написанных им предложений. Гарри, ухмыляясь, проскочил сквозь проём в портрете и понёсся к кабинету директора школы. Торчавшая у винтовой лестницы горгулья отпрыгнула в сторону, едва услышав о шоколадных эклерах, и Гарри, перескакивая через ступеньки, взлетел наверх и стукнул в дверь. Часы в кабинете как раз начали отзванивать восемь.

— Войдите, — отозвался Дамблдор.

Гарри протянул руку, чтобы толкнуть дверь, но тут кто-то рывком открыл ее изнутри. За дверью стояла профессор Трелони.