Первое. Он не должен больше видеться с Лавгуд. Эти свидания-отработки нужно немедленно прекратить. Иначе он может не выдержать. Теперь, когда Снейп понял, насколько девчонка готова не просто пойти, а броситься навстречу его желаниям, он осознал всю опасность этих встреч. Да, ему будет невыносимо больно — и морально, и физически. Но он справится с этим. И не такое переживал.

Второе. Нужно чётко и ясно дать понять Лавгуд, что все её фантазии беспочвенны. Что бы она там ни увидела в его сознании — он никогда не допустит осуществления этих видений. Она должна это понимать и не тешить себя пустыми надеждами. Он обязан справиться и с этим, несмотря на устремлённый на него восторженный взгляд серебристо-серых глаз, полный надежды и трепетного ожидания.

Снейп сжал кулаки и последним героическим усилием заставил свой мозг и своё тело успокоиться. Чувство долга в очередной раз победило все прочие чувства. Всё это время Снейп сохранял бесстрастное выражение на лице — что-что, а это делать он умел. А теперь, надев маску на душу, он почувствовал себя в относительной безопасности и смог заговорить обычным холодным чуть глуховатым голосом, очень надеясь, что ему под силу скрыть бурю чувств, только что бушевавшую у него внутри:

— Мисс Лавгуд. Надеюсь, вы понимаете, что после всего увиденного, наши так называемые «занятия окклюменцией» необходимо прекратить.

Радость в глазах Луны постепенно уступала место недоумению и разочарованию. Её лицо вытянулось, взгляд потух.

— Почему? — слабо пролепетала она, не в силах выдавить из горла ничего более.

— Потому что это может привести к нежелательным последствиям, — Снейп попытался придать голосу побольше раздражения. Как он ненавидел себя в этот момент!

— Но почему эти последствия нежелательны, если мы оба их желаем?

Луна не знала, откуда у неё взялись силы на столь длинное предложение. Она лишь понимала, что сейчас решается их судьба. И именно от неё зависит их общее будущее — от её смелости, решимости и настойчивости. Луна понимала, что для него нет ничего важнее чувства долга. И ей предстоит нешуточная борьба с этим треклятым чувством, которое ей так нравилось в нём и которое она так уважала.

— Потому что у нас нет права поддаваться подобным чувствам. Они недопустимы, а значит, их следует искоренить.

— Но если они уже есть… Разве их возможно искоренить? Тем более что они взаимны. Мы ведь оба этого хотим. Господин профессор… Ведь мы любим друг друга. Почему это недопустимо? Что здесь плохого?

Ну вот. Вот она и произнесла эти слова. «Мы любим друг друга». Фраза, которой он так старательно пытался избегать даже мысленно. Не просто «хотим» — нет, это не притяжение тел, одно из которых долгие годы тоскует без ласки, а другое переполняют юные бушующие гормоны… Именно «любим» — и это самое опасное состояние, которое может свести на нет все его усилия в борьбе с собой.

— Это недопустимо потому, что вы ещё ребёнок, Лавгуд. Вы – моя ученица. Я — ваш преподаватель. Подобные отношения осуждаются обществом. И я не намерен ставить под удар ни свою, ни вашу репутацию.

— А если бы… если бы… — в голосе Луны дрожали слёзы. — Если бы я была старше? И не была вашей ученицей?

Она с надеждой подняла на него глаза, полные слёз, готовых вот-вот выкатиться наружу. «Что же ты делаешь со мной?» — подумал Снейп. Этот взгляд рвал его душу, но он выдержал его, сохраняя обычное бесстрастное выражение на лице.

— Зачем строить предположения, мисс Лавгуд? Вы ещё слишком юны. И по-прежнему моя студентка.

— Но всё же? Господин профессор… Я ведь когда-то вырасту…

— Советую вам выкинуть эти мысли из головы. По крайней мере, до вашего совершеннолетия.

— До совершеннолетия? — в голосе Луны слышалось такое разочарование, что у Снейпа больно сжалось сердце. Она зашевелила губами, загибая пальцы, и произнесла, чуть погодя:

— Год и четыре месяца… Как долго…

Он хотел сказать ей что-то резкое, оскорбительное, например: «Что же вам так не терпится прыгнуть в мою постель?». Хотел — и не смог. Язык не повернулся обидеть её столь грязным предположением. Хоть Снейп и понимал, что это был бы лучший способ завершить тяжёлый разговор и избавить себя от её присутствия — сейчас же, немедленно, чтобы прекратить рвать душу и себе, и ей. А прекратить это было необходимо.

— Господин профессор… — робко подала голос Луна. — Но ведь мне нужно заниматься окклюменцией. Я должна научиться закрывать сознание.

— Должны. Но со мной вы этому никогда не научитесь. А потому наши занятия не имеют смысла.

— Почему не научусь? — Луна вскинула на Снейпа обиженный взгляд.

— Потому что вы должны бояться чужого проникновения в мозг. Должны хотеть скрыть свой внутренний мир от постороннего вторжения. А меня вы не боитесь. Вы полностью открыты передо мной. Вам нечего скрывать. Если бы с вами занимался другой легилимент — возможно, вы смогли бы достичь определённых успехов. Но не со мной.

— Но как же так, господин профессор? — в голосе Луны звенело отчаяние. — Не отменяйте наших занятий. Я… я не могу без вас!

Слёзы брызнули из глаз Луны и покатились по щекам, точно горошины. Снейп похолодел. Она не может без него. Знала бы она, что это он не может без неё! Впрочем… Она знает — видела сейчас, как он провёл вчерашний вечер. Хорошо ещё, что не поняла, какую власть она над ним имеет. И он не должен позволить ей это понять. Поэтому нужно привычно задавить в себе чувства, собрать волю в кулак, добавить резкости в голос… И вот теперь можно отвечать.

— Сможете, мисс Лавгуд. Это необходимо прежде всего для вас самой.

В его словах слышалось окончательное и бесповоротное решение разом покончить со всем этим и не мучить больше ни её, ни себя поисками выхода. Но, кажется, девчонка решила так просто не сдаваться.

 — А противостояние Империусу? Вы ведь обещали научить меня этому, — в голосе Луны слышалась такая мольба, а её глаза смотрели на Снейпа с такой надеждой, что его сердце дрогнуло. К тому же он втайне и сам искал повод не отменять встречи. А она нашла его — такая умница!

Снейп сделал вид, что размышляет над её словами. Он медленно водил пальцем по губам, изображая хмурое недовольство и изо всех сил стараясь скрыть бешеный стук сердца, готового выпрыгнуть из груди от радости. Через минуту, показавшуюся Луне вечностью, он изрёк:

— Пожалуй, вы правы. Надеюсь, этому навыку вас будет легче обучить. А заодно и другим приёмам противостояния Тёмной магии, не входящим в учебный курс.

И, заметив, как радостно блеснули глаза Луны, он строго продолжил:

— Но учтите, Лавгуд. Наши занятия не будут проходить ежедневно. И если вы не застанете меня в этом кабинете в назначенный час, не сходите с ума, как вы делали это вчера.

Снейп немного подумал и добавил:

— А я, в свою очередь, обещаю, что моё отсутствие здесь никогда не будет связано с причинами, вызвавшими его вчера.

Луна едва не бросилась ему на шею, но вовремя сдержалась. Глаза её радостно вспыхнули и окатили Снейпа волной такого тепла, от которого ему стало удивительно хорошо и спокойно. Появилось чувство, что он всё делает правильно.

— А я обещаю вам не приставать с нежностями и не пытаться слишком близко подходить к вам.

Сказав это, Луна покраснела и опустила глаза. Поэтому она не увидела, каким взглядом одарил её Снейп в ответ на это заявление. В его быстром, как молния, взгляде, причудливо смешались благодарность за понимание и такая досада, что он сам испугался и поспешил опустить глаза. Хвала Мерлину, девчонка ничего не заметила. Она ведь и вправду умница. Это он, мерзавец, очень сильно пожалел о том, что она не собирается предпринимать попыток к сближению.

Снейп медленно развернулся и направился к преподавательскому столу. Усевшись за него, он жестом указал Луне на стоящий перед ним стул. Когда она села, Снейп заговорил спокойным деловым тоном:

— Прежде чем осваивать сложные системы защиты, вам необходимо научиться самому простому. Ваши дезиллюминационные чары, Лавгуд — это не защита, а пародия. Если это всё, чему научил вас Поттер на своих занятиях — храни Мерлин всю вашу армию от любых встреч с Упивающимися смертью.