— И если ты хочешь сыграть в игру «Вы когда-нибудь проживали действительно тяжелую жизнь», то, конечно, давай поиграем. Почему бы мне не начать первой? — огрызнулась она и, не дожидаясь ответа, спросила:

— Ты когда-нибудь по-настоящему любил кого-нибудь, Реддл?

Её голос заметно похолодел, а взгляд на мгновение стал отстранённым, прежде чем снова сфокусироваться на нём.

— Действительно любил кого-то?

Черты лица слизеринца заметно потемнели, и горячий гнев, который он больше не пытался скрыть, мгновенно вернулся к его лицу и ровному яростному голосу.

— Нефертари, я действительно не понимаю, какое тебе до этого дело.

— Просто ответь на этот проклятый вопрос, Реддл. Это, наверное, самый простой вопрос, который тебе задавали с первого курса, — язвительно ответила Гермиона, грубо прислонившись левым плечом к противоположному краю камина.

— Всё, что требуется, — это простое «Да» или «Нет».

Пылающие глаза Реддла словно прожигали дыры в её глазах, но её больше не волновало то, что она была наедине с молодым, но всё равно очень способным Лордом Волан-де-Мортом. Девушка не собиралась сдаваться. Не сейчас.

— Нет, — бесцветно бросил он.

— Нет? — повторила волшебница, недоверчиво выгнув бровь. Хотя чего она от него ожидала? Этот парень, в конце концов, собирался стать одним из самых злых тёмных волшебников за последние несколько сотен лет. Она не могла обманывать себя, думая, что он настолько сентиментален.

— Ну что ж, Реддл, позволь мне дать тебе краткий курс о том, как устроена любовь, — резко произнесла брюнетка, саркастически искажая слова.

— Когда ты теряешь кого-то, кого ты сильно и глубоко любишь, жизнь автоматически становится в десять раз труднее. Автоматически! Здесь нет никакого выбора. В десять раз больше потому, что ты чувствуешь, что потерял лучшую часть себя, и понимаешь, что никогда не сможешь вернуть её обратно.

Гермиона приблизилась к Тому ещё на шаг, её глаза горели.

— Никогда не думай, что моя жизнь — это один маленький счастливый пузырь, Реддл.

С удручающе непроницаемым выражением лица Реддл уставился на разъярённое, но решительное лицо Гермионы.

— Ладно, Нефертари, раз уж мы заговорили о «ты когда-нибудь», почему бы тебе не послушать меня? — спросил он самым тихим и спокойным голосом, который Гермиона когда-либо слышала от него.

Неужели она зашла слишком далеко?

Быстро оттолкнувшись от камина, девушка интуитивно сделала поспешный шаг назад. Испуганно сжимая новоиспечённый ключ в кулаке так крепко, что он мог бы порезать ей ладонь, она уставилась на Реддла, который хладнокровно двинулся вперёд.

— Тебя когда-нибудь ненавидели по-настоящему, Нефертари? — спросил он, и внезапно в его голосе прозвучало больше эмоций, чем она когда-либо слышала.

— От тебя когда-нибудь отрекался твой собственный, чёртов отец ещё до того, как он встретил тебя? Тебя когда-нибудь проклинала женщина, которая называла себя твоей матерью ещё до того, как ты научился ползать? Ты когда-нибудь задавала вопрос, простой вопрос, посреди переполненного коридора, и никто, ни один человек, не ответил на него? А теперь говори громче, Нефертари, — презрительно продолжал он, — потому что я буду совершенно обескуражен, услышав положительный ответ.

Гермиона видела, что Том непросто сердится, он был в ярости. Гнев и страх медленно покинули тело девушки, просто оставив её почти онемевшей от шока.

Неужели он только что добровольно выложил ей столько информации о своём «я действительно не понимаю, какое отношение имеет моё прошлое ко всей этой ситуации»?

И было ли это действительно настолько личным?

Вздрогнув, Реддл тоже, казалось, понял, что он сделал, и безмолвно отпрянул от камина, злобно оторвав свой штормовой взгляд от лица Гермионы. Он свирепо протиснулся мимо неё, вероятно, торопясь ретироваться в свою комнату, и случайно задел её за плечо.

Сразу же после контакта Гермиона рухнула на землю в мёртвом обмороке под звуки неземных голосов, кричащих в её голове. Дополнительный ключ незаметно выпал из её безвольной руки.

На этот раз она даже не сделала этого намеренно.

========== Глава 15: Вы когда-нибудь благодарили своего врага? ==========

Пятница, 19 ноября 1944, 7:51

Первые три слова, которые всплыли в голове Гермионы, были «мягко», «тепло», «ярко».

Четвёртым — «Реддл».

Открыв глаза, девушка резко выпрямилась и облегченно выдохнула, обнаружив себя лежащей на огромной кровати в собственной комнате. Обильные лучи солнечного света, струящиеся через окна от пола до потолка, свидетельствовали о том, что утро наступило без неё. Немного сощурившись, Гермиона посмотрела на часы, стоящие на прикроватном столике.

Чёрт. Если она побежит, то сможет вовремя прийти на урок по защите от тёмных искусств.

Откинув голубые покрывала, девушка поднялась с кровати и внимательно оглядела себя. Одежда была ужасно помята, и этого факта было достаточно для того, чтобы события прошлой ночи всплыли в её памяти.

Неужели она действительно потеряла сознание? Неужели она действительно жёстко поссорилась с Томом Реддлом и не умерла, и даже не получила серьёзных увечий? Неужели Том Реддл действительно отнёс её наверх, в её комнату, вместо того, чтобы оставить её лежать посреди гостиной, как она наверняка, не колеблясь, оставила бы его?

Наполовину стянув с себя блузку, Гермиона задумчиво остановилась перед комодом с зеркалом.

Неужели Реддл действительно рассказал ей всё, что у него было? Неужели она действительно сделала то же самое?

В конце концов, Гермиона пожала плечами, размышляя над тайнами прошедшей ночи, и, стянув рубашку, поспешно вытащила свою форменную юбку и блузку из верхнего ящика. Беспорядочно собрав волосы в неэлегантный пучок, она рассеянно попыталась задвинуть ящик. После пяти безрезультатных толчков, девушка нетерпеливо ударила ящик бедром, закрывая его с треском.

Она всё ещё может успеть, всё ещё может…

Гермиона практически пролетела через большую спальню. Подняв свою сумку с книгами, девушка уже практически перекинула её через плечо, пока не увидела кусок пожелтевшего пергамента, которого определённо не было там раньше. Только Тому Реддлу нравилось использовать именно такой пергамент.

Гермиона настороженно посмотрела на листок, словно у него внезапно выросли красные глаза-бусинки и рот с десятками острых зубов, гадая, почему Реддл вдруг решил оставить его в её сумке. Разве они не всё обсудили прошлой ночью?

Шли секунды.

Именно тогда волшебница полностью осознала всю реальность происходящего. Милый Мерлин, Том Реддл был в её комнате, пока она была без сознания!

Осторожно, почти боясь, что он окажется заколдованным, Гермиона вытащила пергамент из сумки и перевернула его. Закусив губу, она заставила себя опустить взгляд.

Нефертари,

Я не хочу знать, что ты видела прошлой ночью.

ТР

На мгновение сердце Гермионы перестало биться, и она в замешательстве уставилась на записку, нахмурив брови и погрузившись в свои мысли. Что она видела прошлой ночью? Как она могла не рассказать Тому Реддлу о том, что видела, если даже сама этого не знала?

Внезапно девушку захлестнула волна сильного головокружения. Она ахнула, споткнулась, и её рука вслепую метнулась вперёд, хватаясь за комод. Словно цунами, слова «Anima Adflictatio» обрушились на её голову с такой силой, что она чуть не потеряла сознание второй раз за сутки.

Гермиона медленно разогнулась и села на пол, скрестив ноги и положив свою пульсирующую голову на руки. У неё никогда не было мигрени. Так было ли у неё на самом деле видение прошлой ночью? Как ещё она могла придумать что-то вроде «Anima Adflictatio»?

Этого она не знала.

Ситуация вдруг показалась ей такой нелепой, что она чуть не рассмеялась. У неё, Гермионы Грейнджер, абсолютной прорицательницы-атеистки, есть собственное истинное видение?

Она вскочила на ноги как раз в тот момент, когда часы пробили восемь утра, грубо напомнив, что она ужасно опаздывает. Впрочем, как обычно.