– Для какого дела? Не может быть, чтобы он так просто согласился! – вскинула та удивлённые глаза на Дениса.
– Может, поверь мне, и не бойся, он на плохое не дал бы добро, – начал сочинять на ходу Готфрид.
– Я одна без Светы не пойду, – ответила зазноба, посмотрев на сестру.
– Тогда идем вместе быстро, – потянул он её к выходу.
На удачу выйдя беспрепятственно наружу, Готфрид погнал подруг обратно к своей машине, словно пастух коров. Посадив их вовнутрь, он, не успев захлопнуть за ними дверь, увидел, как на свет к ним вышел Берендей, словно был всегда рядом и только сейчас догнал. И странным спокойным тоном обратился к Денису:
– Ты даже и не думай, что я буду из-за них с тобой драться. Послушай меня! Я отдал бы их тебе с потрохами сразу. Мне добра не жаль, если кому-то нужно. Кроме того, ты разве ничего не заметил, почему я твоё имя знаю с самого начала, а ты моё нет? А потому что я – это ты! Что, не узнал, мерзавец?! Богатым будешь – поздравляю! – тут Берендей сорвал с лица темные очки, и Денис, всмотревшись пристально в черты лица своего визави, как будто до этого глаза у него были отведены, действительно с удивлением обнаружил сходный с собой облик. – Поэтому скажу теперь, как себе, – без паузы продолжил речь князь. – Вся эта ситуация подобна случаю с теми людьми, которые через химическую дурь узнают, что такое полное наслаждение. Потом, войдя в систему, заживо гниют. А причина в том, что хотят попасть в райские кущи лишь с одной целью – навсегда утонуть в пучине кайфа, не заслужив его ни грамма! И этих девочек, как ключ к скрытому порталу, я отдал бы, повторяю, хоть сейчас и ещё троих в придачу. Но нельзя войти в какую-либо сферу раньше времени, такое гибельно, пойми! А та, что сказала это выполнить, просто послала тебя на смерть. Решай сам, что тебе делать, брат!
Произнеся всё, Берендей глубоко вздохнул, повернулся и пошёл обратно к дому. А Готфрид после секундного колебания решил пойти до конца, захлопнул за молча наблюдаемыми за этой сценой девушками дверь, сел за руль, весело сказав им:
– Без паники, князь так шутит, у него настроение меняется на ровном месте. Разве не видно?
Затем резво тронулся с места, но на ближайшем перекрёстке его машину со скоростью ракеты внезапно смял и перевернул, как кубик, грузовик. Сквозь сдавленный женский крик Денис почувствовал разрывающую острую боль и, не видя ничего из-за забрызганных кровью глаз, успел только подумать: «За рулём, наверное, Веник Цимбель сидел. Решил отомстить, тварь безногая!»
Затем его сознание, как якорь из темноты глубин, опять некая сила начала выбирать наверх, и он, вздохнув, как ныряльщик, воздух, очутился опять в «Сладком береге», упав в психическом изнеможении рядом с Айсуной на диван.
– Айса, – сказал он, жалобно прижавшись к ней, как ребёнок. – У меня не получилось! Прости, я не смог!
– Тс-с, – успокоительно обняла его Айсуна, – следующий раз получится. Мы будем пробовать ещё, не бойся!
– Айса, – спросил сдавленным после ярких впечатлений голосом Денис, – кто это был там?
– Это был один из вариантов, который тебе лучше забыть! – уклончиво ответила она, прижимая Дениса к груди, словно девочка котёнка.
Для Готфрида всё складывалось таким образом, что, черпая из океана под именем Айсуна настолько большую гамму чувств и знаний, через короткое время был почти полностью поглощён ею до потери собственного я. Только крайними усилиями воли и очевидным нежеланием потусторонней любовницы совсем лишать своего парня головы он сохранял свою внутреннюю ось критического мышления. Его поражало каждый раз, как, словно играя одним мановением, Айсуна обращалась с действительностью.
Много раз Готфрид задавал себе вопрос: она та, за которую себя выдает, или представляет более объёмное явление, чем кажется. Хотя в данный момент ответ не был важен для сути дела, поскольку вообще Готфриду казалось, что чем больше он видел всяких чудес, тем меньше понимал смысл происходящего, в частности, скрытого смысла карусели последних событий в жизни, что с ним происходила. В связи с этим ему на ум приходила то ли идея, то ли догадка, что в бесконечной вселенной существует, наверняка, множество цивилизаций, которые настолько высокоразвиты, что создали всю космическую материальность, звёзды галактики и, возможно, саму Землю. И этот сверхразум существует во множестве пространственно-временных координат, в отличие от четырех измерений, в котором существует человечество.
«Представь, например, – рассуждал про себя Готфрид, – мир только двух измерений, длина-высота. Несчастные его обитатели, чтобы разминуться, должны в буквальном смысле перелазить через друг друга. И право перелазить сверху имеют те, кто занимает более высокий социальный статус. Конечно, никому из них не может прийти мысль о другой более широкой реальности. А если я, допустим, вторгнусь в их сферу жизни со своим трехмерным устройством? То для этих обитателей подобное открытие новых горизонтов прогремит, как запредельное чудо и даже больше – психологической смертью и перерождением в новых условиях жизни».
Нечто подобное происходило сейчас с ним. Готфриду казалось в такие минуты, что он приблизился к пределу человеческого понимания, и если он будет размышлять над этим дальше, то разум пошатнётся. Чтобы удержать себя от непоправимого психического надлома, он говорил себе с лёгким сарказмом, что действительность гораздо удивительнее любых фантазий, поэтому надо стараться ничему не удивляться. Возможно, это всё ему награда за то, что любил мыслить смело и всегда хотел выйти за пределы своих знаний. В результате, Готфриду открылось нечто, как если бы ему, никогда не видевшему моря, вдруг открылся целый океан. И при этом сложно было сказать, из чего он состоит и что со всем этим делать?
После последнего, не совсем удачного приключения, Айсуна пообещала устроить посвящение вглубь тайны сама. Ради этого она с городской мэрией в день Чернигова, 21 сентября, организовала в самом большом зале клуба «Ланкастер» для семи пар молодоженов с гостями театральное представление «Белый Сириус». По её словам, во время этой фиесты Денис узнает, как всё произойдет. В тот знаменательный день зал был задрапирован в древнеегипетский стиль. После того, как весёлые молодожёны вместе с гостями расселись по отдельным столам, они стали свидетелем театральной программы. Сюжет этого действа являлся сценическим вариантом египетского мифа о верных супружеских узах, что помогли богам в борьбе с силами зла. Со сцены повествовалось о том, как вселенную и всю семью богов породил их великий отец Бог солнца Ра. На руку её дочери Исиды было два претендента: злой Бог пустыни Сет и Бог плодородия Осирис. Сет обещал ей все золото, что лежит в песках Нубии, а Осирис – вечноцветущую землю. Выбор Ра и Исиды пал на Осириса. Разгневанный Сет заманил брата вместе с 72 заговорщиками в ловушку, убил и положил останки Осириса в каменный саркофаг в глубине пустыни. А своего отца Бога Ра закрыл в подземном царстве, когда тот проплывал по реке мертвых ночью. И на земле воцарилась кромешная тьма. Объятой горем Исиде, которая носила ребёнка от Осириса, Сет предложил умертвить плод и царствовать над землёй вместе с ним. Но Ра из заточения послал ей кошку Баст с вестью о том, что он воплотится в её ребёнке и оживит Осириса. Солгав Сету, что она убила первенца, Исида родила и вскормила вдали от всех могучего сокологолового сына Гора. После двух страшных битв между ним и Сетом, когда земля дрожала и горела, Гор победил Сета. Свой глаз, который потерял в сражении, он поместил на небо звездой Сириусом, чтобы наблюдать за всем миром, после чего воскресил своего отца Осириса и освободил из узилища Солнце-Ра.
В то время, когда собравшиеся наслаждались сценической постановкой, Готфрид наблюдал нечто иное, чем они. На его глазах реальность опять неуловимо переходила в фантасмагорию. Из дымки, повисшей над сценой, сначала показался на солнечной барке Бог Ра. За ним следовала львиноликая Богиня войны Сахмет и Осирис, позади них виднелись другие светящиеся силуэты. Наконец, Денис узрел фигуру, появление которой прежде всего стоило ожидать. На сцену вышла Исида, какой её изображали на фресках древности в одеждах со ступенчатой короной и золотой коброй мудрости. В ней Денис узнал, несмотря на нанесённый в египетском стиле макияж, Айсуну. Хотя подобное раздвоение было невероятным, потому что она пришла с ним и находилась рядом, но его будто охватил какой-то столбняк, и он не мог даже повернуться в её сторону. Исида же на сцене сделала лёгкое движение, и вдруг весь зал вместе с отчаянно закричавшими людьми превратился в смрадный котлован с червеподобными людьми, которые набросились на своих жертв. Сам Готфрид также ощутил жуткое смятение, сердце его затрепетало, как лист. Но при этом он почему-то встал и подошёл к клубку адского варева, возникшего перед его глазами.
