Первое устрашающее чувство ушло, давно ушло – еще там, сидя на урне. Теперь он хорошо протрезвел и чувствовал себя даже легче и лучше, чем два-три часа назад, когда только вошел в Дом актера и выпил первый глоток коньяка. Потянулся за бокалом – маленьким глоточком пригубил коньяк. Коньяк был хороший – он медленно стекал по стеклу, оставляя жирные следы, – Силов покручивал бокал в руках, рассматривая со всех сторон маслянистые следы.

– Не надо… И деньги эти забери, потом все отдашь, – процедил сквозь зубы киллер-неофит. – А где он живет?

– Кто?

– Мужик твой… Адрес и как выглядит – есть?

– Есть, все есть. Вот он. – Николай подсунул Силову смартфон, на экране которого была фотография, какие обычно выставляют в фейсбуке. Парень, полная противоположность Николаю, сидел на фоне какого-то памятника с бокалом вина.

– Австрия? – Силов достал свой мобильный телефон и сфотографировал этого жизнерадостного человека.

– Хрен его знает, наверное. – Николай взял телефон и стал искать адрес.

Виктор еще раз посмотрел на будущую жертву, уже на своем телефоне, поелозил пальцем по экрану и поднес трубку к уху, отвернувшись от Николая. Пауза была долгой – на том конце никто не отвечал. Собственно, и ответить никто не мог – Силов набрал первые пришедшие в голову и в палец цифры, которые даже при тщательном изучении не напоминали номер телефона.

– Привет, – очень тихо наконец-то произнес кому-то Силов. – Бери ручку и пиши…

Виктор отодвинул от себя как можно дальше руку с телефоном и повернулся с затихшему рогоносцу:

– Адрес…

Николай сказал адрес, Силов повторил…

– Сейчас скину фотографию… Вариант В – сроков нет, как сможешь… Ну, как знаешь… Хорошо, я посмотрю сам… Пока.

Виктор легко улыбался и смотрел на Николая, как на ребенка, который мило проштрафился. Тот ждал команды или какого-то решения.

– Деньги свои забери, и поехали…

– Куда?

– К твоему мужику…Ты расплатился?

– Давно уже, как пересел к тебе… к вам, извините.

Силов отметил это «к вам», его просто распирало от игры, которую он затеял сам для себя. Положив свою тысячу под недопитую бутылку коньяка, игрок и его зритель вышли. Виктор закурил и направился к театру. Николай поплелся за ним. Силов шел героем, он был собран, спокоен и внутренне парил над прежней своей жизнью. У урны, на которой он приходил в себя, притормозил и чему-то улыбнулся своему: «Ни фига себе, куда дошел!»

Театр стоял на островке-пустыре и напоминал своими угрожающими формами на фоне черного неба банно-прачечный комбинат. Ни одного окна не светилось – всего лишь мрачный склеп для всех попыток произвести на свет музыку, которой гордится человечество. На театр Силов смотрел без всякого трепета или переживания…

Мужчины подошли к нескольким автомобилям, которые пристроились на ночь у театра:

– Правый руль, садись с той стороны, – Виктор щелкнул сигнализацией – фары одобрительно мигнули со всех сторон.

– Ты же выпил, Виктор Силов. – Николай не решался садиться к пьяному водителю.

– А мы медленно поедем и нарушать не будем, садись.

Николай жертвенно сел.

Действительно, ехали не быстро, но уверенно. Район был известен под названием «Живые и мертвые». Еще в советское время там находился один на весь город магазин, где отоваривали по справкам из загса – на свадьбу или на похороны.

Силов протрезвел уже давно и теперь вел машину по навигатору, спокойно стряхивая пепел в приоткрытое окно. Ехали молча – киллер-шулер был очарован своей игрой, Николай же не мог вымолвить ни одного слова. У группы домов, которые при всем уходе жильцов и зелени вокруг все-таки оставались хрущевками – милыми, родными и отвратительными хрущевками, – машина остановилась, и Силов выключил все опознавательные знаки. Что делать дальше, он не знал, но заканчивать так просто начатую игру ему не хотелось.

Первые этажи еще были как-то расцвечены разными вывесками: от молочной кухни до шахматного клуба. Светодиодный синий конь и красный король манили каспаровых и карповых, живущих в этом районе. И, конечно же, без трех аптек да парочки парикмахерских тут тоже не обошлось. Все остальное, что было выше, терялось в темноте неба – ни одного окна, выдающего хоть какую-то жизнь, не было.

– Райончик не фонтанец, – прикуривая очередную сигарету, пробурчал бывший дирижер.

Окно машины было открыто, не холодно, где-то сзади доносился приближающийся мужской гур-гур. В зеркале заднего вида двое мужчин обсуждали какую-то ерунду. Силов курил и наблюдал за этой парочкой, которая приближалась по тротуару прямо к нему. Нетрезвые, но громкие философы прошли мимо машины, как неожиданно один из них оглянулся и встретился глазами с Виктором.

– Оба-на, – обернувшийся дернул своего товарища. Оба смотрели на машину, выискивая повод для незатейливого общения.

– Закурить не найдется?

Силов, понимая смысл вопроса, молча вытряхнул из пачки две сигареты, протянул руку через окно.

– А деньги?

– Наличных нет…

– Поехали снимем?

– Начальник, торгуй бахилами в больничке – не ищи встречи с правильными людьми. – Силов сказал тихо, но в этой ситуации словно прозвучал гром!

Фразу эту Виктор давно хотел применить – он ее когда-то слышал, сейчас уже не вспомнить, но не в кино. Она тогда произвела и на него, и на того, кому была адресована, неизгладимое впечатление…

– Понял. – Наглость философа без денег и сигарет исчезла даже раньше, чем Силов закончил фразу. К тому же Виктор, почти не дав себе договорить, нажал клавишу на дверной ручке – стекло медленно и уверенно поползло вверх. Ночной шум исчез, вместе с ним исчезли и эти двое, даже испуганное «понял» осталось там, в ночи «Живых и мертвых» – в салоне этого уже никто не слышал.

Тротуар очень быстро опустел, двое свернули за угол дома… Николай молчал, сложив пухлые кулачки перед лицом. Силов сходил с ума от восторга. Чем ему дальше заниматься, он знал, но заканчивать этот день ему не хотелось. Вообще не хотелось ничего! Ни пить, ни курить, ни говорить – Виктор растворился в сегодняшнем вечере без остатка, – так чувствуют себя сидхи у подножия Гималаев – полное слияние с собственным космосом. Вечность текла перед ним…

– Бля-а-а, это он! – Николай зашептал-зашипел прямо в ухо Силову. Тот вздрогнул – в мертвой тишине салона и умиротворения живых и мертвых Гималаев это шипение заставило Виктора вздрогнуть. Он повернулся к толстяку и увидел, как тот нервно дергает пальцем, указывая куда-то за пределы машины. Силов посмотрел – перед ними стояла машина, оттуда уже вылезла мужская спина с красным шарфом – она шла по тротуару и курила…

– Он?

– Да, бля – шарф красный! Он, он… – Николая даже побрасывало в машине от жажды мести.

– Спокойно, Коля. – Силов опустил стекло, стало свежо. Шаги темной спины и красного шарфа спокойно постукивали по ночной тишине.

Виктор, чтобы как-то продержаться еще некоторое время, вышел из автомобиля. Меньше всего ему хотелось вернуться в машину и уехать домой. Два-три глубоких вдоха по своей привычке – вот и спина исчезла за поворотом…

– Ну, теперь поехали, – нехотя и с очевидной досадой процедил Силов и повернул ключ зажигания. Праворулька-не-праворулька, а завелась мгновенно и тихо. Обещая не нарушать, Виктор не стал разворачиваться через сплошную, а проехал метров пятьдесят туда, где от дороги шел поворот к дому, там повернул.

Какой-то шум и крик разрезали ночь – голос мужчины не кричал, он орал-визжал. Николай и Виктор оглянулись назад. Тени, прыгающие от света вывесок и одинокого фонаря, – все, что можно увидеть.

Мужчина кричал, его били… Стихло так же неожиданно, как и началось. Какие-то силуэты мелькнули несколько раз, попадая в свет парикмахерских, аптек, алкомаркетов… Кто-то уже мчался подальше от происшествия. Одна тень упала, с трудом поднялась и побежала дальше. Еще несколько секунд, и все стихло. Вдруг залаяла собака из окна одного из домов.

Все… Тишина больше не нарушалась…