Я подошла к окну, чтобы взглянуть на дом через дорогу. С улицы на меня смотрел небольшой двухэтажный домик, на первом этаже которого находились большие ворота гаража. Сверху виднелось два окна, в которых горел свет, а справа лестница и крыльцо. Правая часть дома была скрыта густыми зарослями ивы. Но и в той части дома не было ничего интересного, потому что не горел свет.

Машины, что утром, я видела на обочине дороги не было, а это значило, что его переезд прошел успешно. Надеюсь, с ним не будет проблем, пронеслось у меня в голове. Я вот-вот хотела отвернуться и отойти от окна, когда в поле зрения появилась синяя Вольво мистера Мерфи. Тогда я решила остаться и понаблюдать за происходящим.

Киан остановил машину напротив нашего дома и заглушил двигатель. Он был чем-то встревожен, бурно размахивал руками и ругался на Пен. Она сидела, прикрыв лицо руками, может даже плакала. Мои кулаки непроизвольно сжались, мне захотелось выйти и надавать ему подзатыльников.

Спустя пару минут Пенелопа убрала руки с лица, и я увидела, как она смеется. Что? От этого Мерфи взбесился сильнее и буквально вытолкнул ее из машины. Пен задрала средний палец, и гордой походкой направилась к дому.

Отбежав от окна, я села за обеденный стол, и принялась допивать чай с печеньем. Пенелопа хлопнула дверью, а за окном послышался рев двигателя.

– Надеюсь, ты ничего не видела? – увидев ее измучанное лицо, я поняла, что она неплохая актриса.

– О чем ты? – недоумевая спросила я.

– Думаю, мы расстались, – она устало уселась на соседний стул.

– Что случилось? – я не ожидала, что мой утренний разговор на нее все-таки повлиял.

– Я застукала его с первокурсницей. Представляешь, с первокурсницей! – провопила Пен и начала заливаться слезами, сползая на обеденный стол.

О, боженьки, теперь мне придется ее успокаивать! Ненавижу такие моменты. В моей жизни не было разочарований в мужчинах. На самом деле, у меня просто не было времени на эти глупости, но Пен, каждые пару месяцев заливалась в слезах. Каждый раз она говорила, что он тот самый, а я просто кивала. Я уже давно потеряла счет ее парням, а уж про имена лучше не спрашивать. Киан был единственным, после многих, кого я запомнила. Поскольку он был преподавателем.

– Как это произошло?

– Мы были в его кабинете, – размазывая тушь на лице, начала рассказывать Пен. Ну и видок! Она заметила, как я на нее посмотрела и схватила салфетки со стола. – Он вышел из кабинета, потому что к нему заглянул декан. Меня он, конечно же, не увидел, я стояла за дверью. И тут ему на телефон пришло сообщение. Я решила проверить, кто ему пишет, думала, что это Джоанна (так звали жену Киана) просит его что-нибудь купить по пути домой, но смс было не от нее.

– А от кого? – во мне появился нездоровый интерес ко всей этой истории.

– Не перебивай! Сообщение было от какой-то девицы! Ты представляешь? Она прислала ему фотографию своей обнаженной груди! – Пен скривила лицо и выгнула уголки губ.

– А с чего ты взяла, что между ними что-то есть? – то, что они расстались, меня несомненно радовало.

– Они давно общаются! – выкрикнула Пен стукнув по столу, отчего скомканные салфетки с ее соплями попадали на пол. – Я пролистала переписку, и она была внушительной! Завтра я найду эту чертову малолетку и устрою ей взбучку!

– Тише-тише, для начала успокойся и умойся, а завтра мы что-нибудь придумаем, – утешающим тоном сказала я.

Было уже поздно и ноги меня совершенно не держали, а голова не соображала. Черт, она ведь просто рассталась с женатым любовником. Это меня должны утешать, у меня умерла мама. Пенелопа поутихла и уставилась в окно.

– А как там наш новый сосед? Еще не вызвал копов? – она пыталась отвлечься от мыслей о Мерфи.

– Не знаю, я пришла не так давно, – пожала плечами я.

– Постойте- ка, а где ты была весь день?

– Я устроилась на работу, – коротко вымолвила я, мне было немного стыдно, от того что мои «родители» не могут меня обеспечить.

– Зачем? – удивилась Пен, а потом понимание озарило ее лицо. – Боже, милая, твой отчим тебе совсем ничего не оставил после продажи дома?! – с жалостью спросила она.

После похорон матери, мы с Риком какое-то время приводили дом в порядок, чтобы он смог его продать. Не знаю зачем я согласилась на это, хотя меня даже не спрашивали. Я собирала мамины вещи по коробкам, и небольшую их часть забрала с собой в Блумингтон, как память о ней.

– Совсем ничего, – я обреченно вздохнула и решила убрать со стола.

– Джо, мои родители смогут платить за весь дом, можешь не переживать.

– Спасибо, это очень мило с твоей стороны, но мне все же придется как-то платить за обучение, – ответила я.

– А как на счет банковского кредита? – спросила Пен, уже совсем забыв о Мерфи.

– Пен, я очень устала, может мы продолжим завтра?

– Да, конечно.

Мы попрощались и разошлись по своим комнатам. Дом, который мы снимали у милой старушки, был одноэтажный. Две спальни, две ванных комнаты, большая гостиная, столовая и подвал. Наша улица находилась на востоке Блумингтона, в спальном районе, на окраине леса.

Моя комната мне понравилась с первого взгляда. Во-первых, потому, что окна выходили на заросли деревьев, а не на дорогу. А во-вторых, в ней была большая и мягкая кровать. Даже больше, чем в моей комнате в Кловерпорте. Помимо кровати у меня был небольшой шкаф персикового цвета, комод, книжные полки и компьютерный стол.

После приезда я так и не убиралась в ней, а стоило бы. Войдя в комнату, я увидела открытый шкаф и видневшуюся пыль на полках. Скомканная одежда торчала из комода, а на столе был настоящий свинарник. Исписанные листы бумаги (на днях я писала работу для мистера Мерфи, которую торчала еще с прошлого триместра), грязные стаканы из-под чая, и крошки от печенья и сандвичей.

Я с грустью посмотрела на стол, и решила, что уберу завтра. Стянула с себя джинсы, худи и улеглась в кровать. Под мягким теплым одеялом, я быстро погрузилась в объятия Морфея.

***

20 июня 1972 год

У меня часто возникают проблемы со сном, как сегодня ночью. Временами мне трудно расслабиться. Все тело охватывает непреодолимое возбуждение. А сегодняшняя ночь не дает мне покоя, потому, что я сделал то, о чем так долго мечтал и представлял.

Я думал об этом все свое детство и юность. В минуты голода и жажды, страданий от домогательства и избиений, я думал о том, как убью его – моего отца.

В июне мне исполнилось шестнадцать, и я понял, что не смогу больше терпеть всей той боли, что он мне причиняет. Каждый раз, когда он прикасается ко мне, когда приходит ночью в мою спальню и плотно занавешивает шторы. Я уже знаю, что будет дальше…

В одиннадцать я не мог ему противостоять, но спустя пять лет я сильно возмужал и вырос. Со смерти моей матери-алкоголички, еда совсем перестала водиться в нашем доме. Я начал воровать у соседей. По началу, никто не знал, что это я, но однажды ночью я был пойман Билли Уокером, соседом, напротив. Он не пожалел меня, а сразу отвел отцу, зная, что мне перепадет кнутом, с которым он частенько бегал за мной по двору.

Отец избил меня им до потери сознания. Проснувшись я почувствовал ярость, которая одолевает все мое тело. Я решил, что больше не стану терпеть его издевательства. Спина долгое время болела и восстанавливалась, в больницу он меня не отвез, боясь гнева властей, за такое отношение с ребенком. Даже после этого он заставлял меня работать на ферме, таскать тяжелые мешки с семенами кукурузы, которую мы сажали каждый год.

И вот я сделал это. Я убил отца, который мирно спал в своей постели. Дождавшись пока он уснет, я пробрался в его спальню, залез на него верхом и начал душить. В какой-то момент он проснулся, попытался сбросить меня с себя. Но с каждой секундой моя хватка становилась сильнее, а его силы утихали. Его мочевой пузырь непроизвольно опорожнился, придав воздуху противный привкус аммиака. Какой же он жалкий, думалось мне в тот момент.