— Я обещаю тебе, что этого никогда не будет. Я клянусь.

Вика остановилась и, повернувшись к мужчине лицом, сделала то, чего он не ожидал. Подняв руку, она нежно провела ладонью по его лицу, большим пальцем обведя скулу.

— Я бы хотела тебе поверить… Но не могу. Прости.

Он взял её руку и крепко сжал, не давая возможности убежать.

— Давай так, я расскажу тебе шутку, и если ты рассмеешься, ты пойдешь со мной поужинать, а если нет — я от тебя отстану.

— Это тупой способ заманить меня на свидание. Ты фильмов пересмотрел.

— Просто скажи, согласна?

— Черт бы тебя взял, Ханин. Ладно.

— Как скоро вы увидели, что у вас угнали авто? — Вчера вечерком. Вышел из ресторана, открыл дверцу, сел за руль, только тронуться, а авто нет. — шутка была тупая до ужаса, но смеялись всегда. — Ну, давай!

— Это самая тупая шутка которую я слышала. — Вика рассмеялась, тем самым подписывая себе приговор.

— Тогда завтра в восемь у меня дома.

Вика смотрела на него умоляющим взглядом, но он не отступал.

— Ладно, я приду.

— Тогда до встречи.

— Да встречи. — прошептала девушка, когда он уже уходил, не в силах скрыть радостною улыбку.

Комментарий к Часть 4

Что-то меня после Нового Года на милотень всякую потянуло… Пора завязывать.

========== Часть 5 ==========

Он в который раз проверял все ли сделал, купил, убрал и при этом чувствовал себя мальчишкой, впервые пригласившем девушку на свидание к себе домой.

Обнаружив на полке с одним единственным фото одному ему заметную пылинку, Ханин еще раз тщательно протер все поверхности. И все равно, что в квартиру она вряд-ли бы сегодня вошла. Ему отчаянно хотелось показать Вике, что все изменилось, что его жилище перестало быть бетонной коробкой, заставленной картонными ящиками с все еще запакованными и, в общем-то, ненужными вещами. Ему отчаянно хотелось показать, что сам он изменился.

Ведь от того, сможет ли Вика поверить во все это, сможет ли она поверить в него, зависит отныне его жизнь. Он еще помнил то время после её ухода.

После того, как ты прогнал её, Ханин.

Слишком явственно еще ощущалась странная пустота, которую не смогла заполнить ни Танечка, ни еще какая-то там… Варенька, вроде. Но в которую правильно, словно идеально подогнанная деталь, вошла Вика, едва мелькнув у участка.

В его бетонной коробке стояла звенящая тишина. Мужчина сидел, напряженно сверля взглядом освещенный желтым светом лампочки коридор и черную металлическую дверь.

За черной металлической дверью стояла девушка в сером пальто, неуверенно остановив палец у кнопки звонка. Два одинаково надоедливых голоса в голове никак не желали прийти к согласию и решить стоит ли звонить.

Ханин нервно поглядывал на часы. До срока осталось всего жалкие две минуты. Конечно, девушкам свойственно опаздывать, но он был более чем уверен, что Вика никогда бы не стала опаздывать.

Кнопка была круглой и черной. И втиснутой в корпус звонка, видимо кто-то звонил слишком долго и настойчиво. А за дверью стояла мертвая тишина, будто никого нет дома. И Вика бы с облегчением вздохнула и ушла бы, убедив себя, что он просто забыл, но желтый луч, пробивавшийся сквозь линзу глазка, говорил об обратном.

Вика, понимая, что, не смотря на все доводы «против», сама ужасно хочет нажать на треклятую черную кнопку и еще раз оказаться в этой квартире.

Ханин вскочил, когда тишину в квартире нарушил звук звонка. Стремглав несясь открывать к двери, он зацепился пальцем и ударился об тумбочку. Выдав несколько неприличных оборотов, он наконец добрался до двери и нажал на ручку.

Повисла тишина.

Но не та, вязкая и тягучая, что возникала между ними раньше, тишина, в которой было больше прекрасного, нежели в миллионе слов.

— Привет. — сказала наконец Вика, когда молчать стало уже глупо.

— Я рад, что ты пришла.

И снова тихо.

— Пойдем, — встрепенулся Ханин, выходя в коридор и закрывая за собой дверь.

— Разве мы не… — Вика явно была сбита с толку. Даже короткого взгляда на его квартиру хватило, чтобы понять, что на подготовку к её приходу у него ушло не мало времени и сил. В какой-то мере это ей даже льстило.

— Нет. — коротко ответил мужчина, улыбаясь от того, что ему удалось её удивить.

Они подымались вверх по лестнице, проигнорировав лифт (кстати, совершенно рабочий). Вика догадывалась, что скорее всего их путь закончится на крыше. И поверить в это было настолько сложно… Поверить в то, что Ханин способен на что-то подобное, на то, что делают герои сопливых мелодрам…

Лестница уперлась в тяжелую чугунную дверь. Вика замерла, ожидая увидеть что-то невероятное. Раздался противный и слишком громкий скрип, который, наверное, услышали во всем доме. Дверь отворилась и Вика закрыла рот рукой, подавляя смех.

— Это… очень мило.

Девушка осмотрела крышу, обведенную невысоким бетонный бортиком. Недалеко от края стоял низкий деревянный стол, а на покрытом смолой бетоне лежали несколько подушек и два пледа странного коричневого цвета. На все том же низком столике стояла коробка пиццы, бутылка вина, пара бокалов и новогодняя белая свечка с золотой снежинкой.

Все и в правду выглядело как в романтическом фильме. Но было только одно отличие, которое и вызвало у Вики приступ смеха. Вся крыша была заставлена антеннами и спутниковыми тарелками, а метров за десять от облюбованного Ханиным места ветер колыхал два белоснежных ряда детских пеленок.

Другой может быть и рассердился бы, приняв смех за критику своего «творения», но Ханин только засмеялся вместе с девушкой.

— Я старался. — сказал он сквозь смех.

— Засчитано. — они продолжали смеяться, и когда Ханин учтиво провел Вику к отведенного ей места, бережно укутал пледом и сел напротив, от волнения не осталось и следа.

Пицца оказалась довольно вкусной, пусть и холодной, вдруг нашлось много тем для беседы, а звездное небо и тишина нарушаемая только их голосами, только усиливали нежелание уходить с крыши.

— Кто научил тебя самбо? — спросил наконец Ханин, когда вина почти не осталось.

— У нас в школе физрук был мастер спорта по самбо. Мы с Юлей как-то конкретно на него запали и навязались на частные уроки. Вот с того времени с самозащитой все очень даже неплохо.

— А запали это в смысле…

— Да ладно тебе! — Вика засмеялась, закидывая голову. — Ему было тридцать два!

Девушка посмотрела на мужчину и замолчала. Печаль в его взгляде, так резко сменившая веселые искорки, заставила её едва ли не провалится под землю. Чертово вино! Тридцать два… Ханин был на четыре года старше.

— Прости меня, пожалуйста, я не хотела… Я вовсе не то имела ввиду…

— Не извиняйся. — он натянуто улыбнулся. — В конце концов, я из-за этого сбежал тогда. Поделом мне.

На глаза набегали слезы. Вспоминать было больно. Губы начинали дрожать, а в горле нарастал горький ком, но Вика понимала, что сейчас самое время.

— Скажи, Ханин, ты хоть немного… — голос дрогнул. — Любил меня? Тогда.

Мужчина замешкался. Ответ он знал наверняка, но не хотелось говорить так, сидя за метр от нее и смотря на заплаканные глаза. Поэтому он встал, подошел и помог Вике стать напротив. Не отрываясь от её глаз, он нежно вытер слезы и, коснувшись любо её лба, почти прошептал:

— Любил. И сейчас люблю. — он провел большим пальцем по тонкой полоске губ. — Я не скажу, что не могу жить без тебя, потому что, как показала жизнь, я могу. Но я больше не хочу так жить.

В ответ Вика притянула его ближе, наконец делая один из бесконечных снов реальностью и чувствуя сладкий привкус красного вина на его губах.

***

Губы болели и стоило только слегка зевнуть, как во рту появлялся металлический привкус крови.

Вика поморщилась, недовольно ерзая на слишком неудобной кровати, и тут же почувствовала, как сильная, теплая рука притянула её вплотную к обнаженному торсу.

— Из-за тебя у меня губы обветрились.

— Нечего на ветру целоваться.