На этом кочевом пути, олени сильно разбегались, только успевала мама отогнать их к основному пастбищу, тут же находились желающие исследовать местность олени и всё больше и больше разбегались по равнине.
Мама иногда шла пешком, иногда мы ехали галопом на упряжке. Я сидела к ней спиной и держалась за верёвку, в середине нарты, была закреплена веревками(хурку), люлька младшей сестры Марты. Когда мама останавливалась, она брала бинокль и глядела в него. Разглядывая не сильно ли далеко разбрелись стадо. Иногда мама тяжело вздыхала. Ей было трудно. В тундре жизнь тяжёлая и очень суровая. На то, что бы сидеть у костра и думать о сладком будущем, времени никогда не бывает. Только задремал, а твоего стада нет и на горизонте. Оленеводство, основной источник пропитания, так и одежда, и транспорт и даже жильё. Но самые тяжёлые время для оленевода, это дождливая и холодная осень, и теплая солнечная весна. В это время частные оленеводы, каслают по одиночке и не имеют большого количества пастухов, которые могли бы заменять друг друга. Оленей пасут уже не только мужчины, но и женщины, и дети. Мама справлялась. А о том, как ей тяжело приходится жаловаться было не кому.
Я же сидела на нарте бубня себе что-то под нос, напевая песни которые слышала по старенькому магнитофону. Иногда просто смотрела по сторонам, стараясь держаться за нарту и не выпасть с неё. Даже какая-то незамысловатая игра, разворачивалась в голове. Ещё в детстве, где-то в моей голове, существовал маленький мир в котором я пряталась от реальности. Где много радости, любви, ласки, заботы, лакомств, игрушек. По мере моего взросления этот мир менялся, но в нём я могла спрятаться от плохого или получить желаемое. Этот мир, далёк от реальности, но так близок, ведь стоит закрыть глаза и я уже там. Да уж, развлекала себя как могла, не самое веселое занятие, сидеть несколько часов на нарте или играть без игрушек, к примеру. Но и в чуме, сидеть со мной было некому. Мать пасла оленей, оставив пустой чум.
В какой-то момент мои мысли прервались, мама резко остановила упряжку и быстро его завела в овраг. Я насторожилась.
– Ся', мунсю!(тихо, не шуми) – строго, но шепотом сказала мама. Внутри что-то сжалось и стало страшно. Я не знала чего ожидать. Мама привязала верёвку от ненецкой узды, передового оленя к нарте, взяла бинокль, немного разваливаясь из стороны в сторону, поднялась на горку. Я следила за ней, смотря через плечо. Капюшон малицы, мешал обзору, но любопытство было сильнее. Я слезла с нарты.
Вернулась она быстро, она даже не посмотрела в бинокль. Спустившись она схватила меня и посадила на нарту, вручила хорей.
– Держи его крепко, – сказала она. Мама была напугана чем-то, я видела это в её лице. Она не стала ничего мне говорить. Я вся сжалась. Стало страшно.
Мама взяла узду и намотала верёвку на руку к локтю, так что бы она могла его в любое время скинуть одной рукой и положить на спину передового. В левой руке она сжала старенькую двустволку.
Я не проронила ни слова, было страшно. Понимая, что что-то напугало маму, я потеряла даже ход своих мыслей. Я смотрела только перед собой и крепко держала хорей. Мама не стала подниматься из оврага как обычно, а пошла пешком в обход озера.
Как позже я узнала, мама увидела медведицу с медвежатами, которая в этот период очень опасна. Погода к счастью благоволила нам и ветер дул со стороны косолапых. Будь он с нашей стороны, медведица учуяла бы нас намного раньше, чем мама успела бы их заметить.
Озеро было довольно большим и обходили мы его около получаса, мама шла уверенным шагом, иногда оглядываясь назад. Когда мы оказались на другой стороне озера и между нами с косолапыми было целое озеро, мама поднялась вместе с нартой по небольшому оврагу. Посмотрела по сторонам, взглянула в бинокль и уже после села на нарту и галопом помчалась к стаду. Мама молчала, она волновалась, ведь где-то там была наша старшая сестра Аня.
Время было уже под утро, над тундрой медленно застелился утренний туман. Было слышно, как горячее дыхание оленей врезается в воздух, создавая пар. Мы молча ехали, пол цокот копыт оленей.
Мама попутно собирала стадо и двигалась в сторону нашей сестры. Она не знала где именно находится сестра, только примерно где может быть. Найдя сестру и собрав стадо, мы уже приблизились к чуму. Олени громко издавали звуки, оленята знали своих мам, копыта оленей цокали, шум стада и лай собак разносился по тундре.
Дойдя до чума, олени сразу начали располагаться вокруг чума и пристраиваться к отдыху. Любопытные нгавка(ӈавка), обнюхивали вокруг чума, доставали собак и искали себе хлебушка или рыбы. Мама тогда по приходу в чум, раскидала собакам рыбы. И наши верные помощники отвоёвывали у нгавок(ӈавка) свой завтрак.
Мы уже варили чай, когда на горизонте появилась упряжка отца, собаки громко залаяли. Со старшей сестрой Аней мы вышли на улицу и стояли так, до тех пор пока отец не приехал к чуму. Он привез сладостей и ещё много продуктов. Радости не было предела.
За чаем мама рассказала о встрече с медведицей. Отец понимал, что находиться по соседству с этими животными очень опасно, как и для стада, так и для людей. Было принято решение каслать.
В этот же день чум разобрали, аргиши загрузили и запрягли в них оленей, двинулись в путь.
Почти неделю мы всё время каслали, останавливались на ночь, после отдыха снова каслали. Конечной точкой частых касланий стали зимние нарты, которые ещё весной были поставлены на бруски и оставлены на период лета. Так делают для того, что бы полозья нарт не сгнили и всё лето оставались сухими.
На этой стоянке пошёл первый снег, покрыв снежным покрывалом нашу тундру. Впереди была зима! Долгая, морозная зима.
Ранних воспоминаний у меня не так много. Но всё же есть. Всё что я помню, повлияло на моё взросление и будущее мировосприятие.
Свою маму, я очень сильно люблю. Любила и буду любить. Но были ли, те к кому я была привязана? Да. Был один человек. Мой дядя. Родной брат моего отца. Дядя Петя, он всегда был ко мне добр. Я уже и не помню как он выглядит, только примерно. Помню лишь его смех. Гогочущий и заражающий смех. Когда смотрю на двоюродного брата Алексея, то он напоминает мне его. Большие пучеглазые, серые глаза. Как и у Алёши, за это его в школе называли мухой. Чаще у ненцев, раскосые и узкие глаза. Но в нашем роду, наша прабабушка по отцу, славянка. В тундру она попала, являясь сиротой и никому ненужной. Собственно помочь ей было некому. Прапрадед часто зимой ездил в город Обдорск, продавать рыбу, мясо, пушнину. Так он встретил сиротку, которую после забрал в тундру, как работницу. У нас называется правильно – чумработница. Она согласилась ехать, ради пропитания. Нужно ли говорить, что прадед влюбился в красивую славянку? Прапрадед не разрешил брака прадеду со славянкой, но его век не оказался столь долгим. Сразу после смерти прапрадеда, прадед женился на инородной девушке. Так в моём роду появились русые волосы и глаза хамелеон. Болотные глаза, которые меняют свой цвет, то от настроения, то от света. Такими глазами обладал и мой отец, и дядя Петя, я и ещё несколько двоюродных братьев. Дядя имел светлую кожу и в отличии от моего отца, худобу. Мой отец был коренаст, подкачан, с широкими плечами, к слову спортсменом он был долгие годы. Став одиннадцатикратным чемпионом по ненецкой борьбе, он ушел из спорта. Точнее дисквалифицировали пожизненно за травму соперника. К своим внушающим размерам, не смотря на его не высокий рост, он имел довольно агрессивный характер. Благодаря этому характеру, его начали называть Жестоким. Позже ещё долго, нас называли не Худи, а Жестокими. Прикрепилось погодя это и за нами. Нет, мы не были таковыми. Отцу его погоняло, было впору. Я всегда его боялась. Почему? Он был злой, всегда злой. А дядя Петя, отличался, не только худобой, но и характером. Более мягкий, добрый, наверно даже слабее. Не вызывает страха, не пугает своей силой. Симпатию, я скорее проявила к дяде, так как он противоположность моего отца. Он так же был очень хитрым, но….добрым. Лис, – хитрый лис, так о нём отзывались порой. Умом он не был обделён.
