Из кресла поднялся Никсон.

  - Вот что, братки, - сказал он. - Я воробей стреляный, попусту базарить не буду. Шмаляет эта гнида лихо, по четыре трупа в неделю выдаёт. Так что, если мы опять порешим идти на затяжку, то через пару месяцев всем нам лежать на кладбище.

  - Платить предлагаешь? - недовольно загудели воры, а Репа прокричал:

  - Чтобы я стал терпилой у какого-то фраерчонки, хоть и сильно меткого? Да никогда такого не будет! - И он закашлялся, подавившись дымом своей сигареты с анашой.

  - Ну и подыхай! - рявкнул на него Губарь. - На том свете тебе бабло не понадобится!

  - И подохну, а терпилой не буду!

  - Ладно, Репа, хватит борзеть! - крикнул Никсон. - Если бы тут базарили только о твоей шкуре, то никто бы и слова не вякнул. Пуля грозит нам всем, а я, например, отправляться за Малиной и Зубатым не хочу!

  - Никсон дело говорит, - послышались осторожные голоса. - Может быть, лучше отмазаться.

  Никсон прокашлялся и заговорил громче:

  - Ясно как божий день, что за этими малявами и убийствами стоит не волк-одиночка, а мощная, разветвлённая организация, хорошо оснащённая технически, и крыша у неё в самых верхах, может даже в Кремле!

  - Значит, это государство, по-твоему, захотело, чтобы мы поделились с ним деньгами из общака, так, что ли? - спросил Бурый.

  - А чего ты у меня спрашиваешь? - окрысился Никсон. - Я знаю не больше тебя!

  Бурый примирительно замахал рукой:

  - Ну, лады, лады... Я так просто. И, значит, об чём базар-то? Только короче.

  - А короче - платить надо, - сказал Никсон и умолк, обводя присутствующих заплывшими глазками.

  - Десять "лимонов"? - угрюмо спросил Репа.

  - Десять миллионов долларов, - ответил Никсон. - И налом.

  - Кто имеет сказать что-то другое? - обратился к собранию Губарь и в упор посмотрел на Репу.

  Тот, весь багровый, молчал. Большинство склонялось к тому, чтобы согласиться на условия шантажиста, а против большинства Репа идти не мог. Чем это было чревато для него, он хорошо понимал.

  - Я тоже думаю, что надо платить, - сказал Губарь. - Выдать всю сумму полностью, налом и без балды.

  Поддерживая Никсона в этом вопросе, Губарь преследовал и свою цель. Его план был прост. Зная время и место передачи денег, он, не ставя об этом в известность Никсона и других воров, действуя в строжайшей тайне, накроет наглых шантажистов в момент передачи. А уж когда они окажутся в его руках, он вытрясет из них всю душу, но дознается, кто стоит за всем этим. Он сделает за пару часов то, чего Клепиков не смог добиться за целый месяц!

  - Значит, мы согласны? - уточнил Губарь, оглядывая собрание.

  Воры вяло зашевелились, закивали головами.

  - Вчера из Гамбурга звонил Аркаша, - пропыхтел Никсон, вытирая вспотевший лоб. - Просил передать, что он согласен.

  Больше высказаться никто не пожелал.

  - Шантажист требует, чтобы мы, если согласимся, дали ему знак, - Губарь вытащил из кармана письмо. - Тогда он пришлёт одному из нас - наверное, мне или Никсону, - новую маляву, в которой укажет время и место передачи денег.

  Сказав это, он покосился на Репу. Тот молчал, брезгливо поджав губы.

  - Стало быть, завтра с утра даём знак. На Театральной площади, у памятника Марксу, ставим большой рекламный щит с надписью: "Я тебя люблю".

  Никсон презрительно хмыкнул.

  Через пять минут в зале уже никого не было.

  Глава 36

  Квартира, которую Васяня снял неделю назад, ему нравилась. Окна двух просторных комнат смотрели на живописный сквер с прудом и - что самое ценное, - о ней никто не знал. Даже Палыч. Васяня проводил здесь целые дни, валяясь на кровати с банкой пива и слушая магнитофон. В динамике, однако, звучали не "Битлз" или Пугачёва, а нечто совсем другое...

  Недавно он позвонил ольгиному отцу и поинтересовался, можно ли достать аппаратуру для съёма информации, проще говоря - подслушивающий "жучок". Тот ответил, что такой передатчик у него есть, Васяня может подъехать за ним хоть сейчас. Киллер явился в его офис ближе к вечеру, и Юрий Андреевич вручил ему прибор, недавно контрабандно доставленный из Англии. Это был микропередатчик, автоматически передающий информацию на расстояние до двух километров. Палыч жил в полутора километрах от нынешней квартиры Васяни, так что прибор был именно той вещью, какая требовалась.

  Березин наотрез отказался взять деньги, заявив, что он в долгу перед Васяней и надеется в будущем предложить ему кой-какую работу. Прощаясь с ним, молодой человек поинтересовался, когда в Москве появится Ольга. После той сумасшедшей поездки на дачу под Реутовым Юрий Андреевич отправил дочь в Финляндию, а без неё Васяня чувствовал себя одиноко. Однажды он привёл к себе женщину, но она не заменила Ольги. Даже наоборот - тоска с ещё большей силой нахлынула на него. Юрий Андреевич заверил, что Ольга вскоре появится в столице и непременно позвонит Васяне.

  Шторы были раздвинуты, в комнату вливалось яркое вечернее солнце. Прохладное пиво приятно освежало. Магнитофон, стоявший на низком столике и соединённый с приёмником, издавал звуки, которые Васяня уже научился различать: шаркающий скрип - это Палыч ходит по комнате; шелест, шуршание - это вор разворачивает газету...

  Во время своего последнего визита к нему, в разгар обсуждения плана ликвидации Малины, Васяня незаметно для хозяина квартиры прилепил "жучок" под крышку стола. "Жучок" имел присоски, и установка его заняла не больше трёх секунд. Васяня воспользовался моментом, когда Палыч уходил на кухню за новой бутылкой вина.