- Значит, - голос вора стал низким и хриплым, - киллера навожу я - это всё, до чего ты додумался за эти две недели?

  - Что вы, в самом деле, - сыщик снова попытался выхватить пистолет, и получил мощнейший удар кулаком под рёбра.

  Он согнулся, держась за живот обеими руками. Губарь вытянул из его кобуры пистолет.

  - Мне не нравится такая работа, сыскарь, - процедил вор сквозь зубы. - Понял, нет?

  Он оттолкнул от себя Клепикова. Сыщик мешком грохнулся на пол.

  Губарь, пряча пистолет в карман, вышел в коридор и окликнул трёх крепких стриженых парней, дожидавшихся в коридоре.

  - Убрать! - коротко распорядился он и повёл головой в сторону кабинета Клепикова.

  В это утро в офисе было малолюдно. Когда парни скрылись за дверью кабинета, коридор пустовал. Вор стоял у двери, прислушиваясь к звукам за ней. Парни действовали профессионально. Сыщик даже не пискнул.

  Троица вышла из кабинета. Губарь заглянул в полуоткрытую дверь. Клепиков с безмятежным видом лежал в кресле. Казалось, он спит.

  Только что ему в вену ввели смертельную дозу наркотика. Такой конец не должен был вызвать подозрений, поскольку слишком многие знали, что сыщик давно "сидит на игле".

  Глава 34

  - Все разбежались, в норы забились, как трусливые крысы! - Малина трясущейся рукой наполнил рюмку. - Зассали все! Затрахал их этот шантажист, малявщик грёбаный! А я его не боюсь! Мне он по х...!

  Застолье в отдельном кабинете на третьем этаже фешенебельного ресторана "Русская тройка" длилось уже второй час. Малина в своих неизменных тёмных очках сидел за уставленным винами и закусками столом. С ним пировали четверо преданных братков и гостивший у него ставропольский вор Гнутый.

  Компания была сильно навеселе. Малина похвалялся тем, что он свободно, почти без охраны разъезжает по Москве, положившись только на верного Малыша.

  - Не бо-юсь! - раздельно произнёс он и ударил кулаком по столу, опрокинув две рюмки. - Малина не из тех, кто ссыт! Пусть явится сюда, падла драная, фуфло паршивое, завалю сразу гниду! Я и не таких мочил! - Малина наполнил новую рюмку. - Вот этим пальцем, - он поднял свой указательный палец, - я ему выдавлю глаз, пидормоту! А потом ткну им в горло, и он загнётся сразу, минуты не проживёт. Помните, как я Каряка уделал?

  - Помним, помним, здорово ты Каряка уделал, - закивал Гнутый.

  - Так же и малявщика уделаю. Сначала - в глаз, потом - в горло...

  Гнутый тоже наполнил рюмку.

  - Выпьем за славного братана Малину, - провозгласил он тост. - Пусть он уделает малявщика так, чтоб другим неповадно было!

  - Уделаю вот этой самой рукой, - сказал Малина, поднимая рюмку с водкой.

  Внезапно его охватила неистовая злоба, глаза его налились кровью, рюмка в руке затряслась.

  - Уделаю, гадом буду! Подайте мне его сюда щас же! Пасть порву! Кишки выпущу!

  Негромко хлопнул выстрел из пистолета с глушителем, и рюмка в руке Малины разлетелась вдребезги.

  В первый момент все застыли. Потом головы одна за другой повернулись к двери. Там стоял человек в чёрной матерчатой маске. В руке он держал пистолет.

  - Это кого ты собрался уделать, Малина? - спокойно спросил киллер.

  У вора отвисла челюсть, он качнулся назад. Бандиты опомнились, руки потянулись к оружию, но Васяня показал им, что недаром его называют Соколиным Глазом. За считанные мгновения он сделал пять выстрелов. Каждая из пуль нашла свою цель. Кое-кто из собутыльников Малины с пробитой головой повалился лицом в блюда с едой, другие сползли со стульев и грохнулись на пол.

  В живых оставался только Малина. Он тяжело дышал, лицо его залила мертвенная бледность. Шумное застолье обернулось пиршеством смерти. Брызги крови алели на хрустальных фужерах, бутылках и белоснежной скатерти. Кровь толчками выбивалась из пробитых голов, смешивалась с изысканными соусами и заливала опрокинутое жаркое из седла барашка.

  Наконец вор опомнился, сполз со стула и попятился к стене. Его рука медленно тянулась к кобуре.

  Васяня приблизился.

  - Хочешь выдавить мне глаз? - прежним своим ледяным тоном спросил он и выстрелил.

  Пуля перебила Малине ладонь. Вор дико вскрикнул и прижался к стене.

  - Я откуплюсь! Заплачу! Не тронь меня! Заплачу сколько скажешь!

  Прозвучал ещё один выстрел, и вторая ладонь Малины оказалась раздроблена. Малина в диком ужасе заметался по комнате. Зачем-то подбежал к креслу. Васяня послал в него ещё одну пулю; она прошла точно между его ног, задев мошонку. Малина взвыл. Тёмные очки слетели с его лица и повисли, зацепившись дужкой за ухо. Маленькие косые глазки вора слезились.

  - Ты должен умереть, Малина, - сказал Васяня и поиграл пистолетом, крутанул им вокруг пальца. - Да, загнуться. Надо было выкладывать баксы после первого письма.

  Малина, вереща, бросился к окну. Врезавшись в него со всего размаху, он головой и локтями выбил стекло и вместе с осколками рухнул вниз с третьего этажа.

  Он разбился в кровь, но всё-таки остался жив. Видя, что он шевелится, Васяня послал в него последнюю пулю, и Малина затих навсегда.

  Васяня вышел из кабинета, прошёл небольшую прихожую, где лежали трупы телохранителей Малины и Гнутого, и выскользнул за дверь. На узкой площадке пожарной лестницы было сумеречно, единственная лампа горела этажом выше. Он убирал пистолет в кобуру, как вдруг краем глаза заметил шевеление в тёмном углу. Он отпрянул, и вовремя! Грохнул выстрел. Пуля, просвистев мимо, отрикошетила от каменной стены, и в следующий миг Васяня ринулся под ноги стрелявшему. Тот пошатнулся, и оттого второй его выстрел тоже получился неудачным.