Я в очередной раз поразилась тому, какое понимание и железная дисциплина царит в отряде Адамаса. Когда никто не сомневался, не задавал вопросы, а чётко выполняли все приказы своего предводителя, доверяя ему свою жизнь.
Мы выдвинулись и я старалась не думать о возможном нападение чудовищ… Адамас обхватил меня одной рукой прижимая к своей спине за живот, держа надежно и крепко, но при этом аккуратно. А я без каких-либо слов просто откинулась назад, прижимаясь к нему как можно ближе, желая насладиться каждым моментом проведенным с ним, чувствовать любое его прикосновение, пусть даже самое безобидное или случайное.
… Не знаю сколько времени мы уже проехали, но могу сказать с точностью что я бессовестно уснула, убаюканная размеренным тактом шага лошади. Когда открыв глаза я зажмурилась оттого, что солнце уже было высоко в небе, пробираясь сквозь кроны деревьев и слепя меня своими лучами. Ну и соня… подумала я в очередной раз.
Завертев головой, я видела, что мы движемся всё также по широкой вытоптанной дороге среди леса в два ряда. И чем яснее становилось моё сознание после сна, тем ощутимее становилась боль между моих бёдер, потому что сидеть несколько часов в седле еще и с раздвинутыми ногами после бурной ночи было ужасно. А это ведь только начало пути…
Поэтому поёрзав немного в седле, чтобы усесться поудобней, я накрыла своей ладонью руку Адамаса, которая без устали лежала на моём животе, все также бережно прижимая к себе. Он напрягся стоило мне только дотронуться до него… но я не убрала руку, а обернулась через плечо что бы заглянуть в его лицо.
Вроде бы на первый взгляд все также, но теперь я не видела блеска в его глазах, скажу больше он даже не смотрел на меня.
— Адамас… — было начала я, желая все же спросить в чём дело, но немного помолчав перевела ещё не начатую тему. — не хочется ныть, но боюсь я не смогу долго сидеть верхом, мои ноги очень болят.
— Ты хотела сказать между ног болит? — отозвался мужчина язвительно.
— В том числе. — смущенно ответила я. Не зная радоваться или настораживаться наконец-таки проявленным эмоциям мужчины в мою сторону.
— Придётся тебе потерпеть, до единственного городка который на нашем пути два дня езды. Вечером будет привал, если захочешь пить или в туалет скажи мне. А сейчас держись крепче, мы поскачем, раз ты проснулась.
Я вздохнула и отвернулась понимая, что видимо мне придётся привыкнуть к перепадам настроения Адамаса и вечной жёсткости в его словах. Но тут же улыбнувшись когда до моей головы дошли его слова «мы поскачем, раз ты проснулась» … Получается всё это время колонна ехала шагом, только из-за того что я уснула?
Конечно моя радость тут же сменилась неловкостью перед мужчинами, потому что из-за меня всем пришлось тащиться медленно теряя драгоценное время. Но сердце приятно трепыхнулось понимая и то, что Адамас проявил заботу в очередной раз, зная, что мне будет очень тяжело скакать в начале пути, когда тело ещё не привыкло к такту лошади. Возможно я и правда зря накручиваю себя…
… К вечеру я уже не чувствовала онемевших от езды ног. За целый день пути я ни разу не попросилась в туалет, даже есть не просила, чтобы не задерживать мужчин, которые и так все утро тащились из-за меня. С того момента как я проснулась мы скакали долгие часы и я бы давно была безжалостно растоптана под копытами лошадей, если бы не крепко сжимающая ладонь Адамаса, которая не давала моему уставшему телу скатиться с лошади.
Когда время близилось к вечеру колонна наконец-то снова перешла на шаг и я заметила, как Адамас махнул Аларику и тот подъехал ближе к нам что бы передать мне сверток с дорожной едой.
— Привал будет глубокой ночью, тебе нужно перекусить.
— Спасибо. — проговорила я с благодарностью Аларику, потому что мой желудок уже начинал сжиматься в голодных спазмах. А он как всегда улыбнулся искренне и добро, продолжив ехать чуть в стороне от нас.
До глубокой ночи было ещё много времени и я старалась не думать о том, что до того момента как мы прибудем к месту ночлега моё тело будет словно тряпичная кукла, потому что режущая боль и онемевшие ноги высасывали из меня все силы, несмотря на то, что я не прилагала не каких усилий а просто ехала сидя верхом.
Всё это время Адамас был молчалив и мрачен, я заставляла себя не смотреть на него, но ничего не могла с собой поделать, то и дело поворачивая свою голову через плечо и кидая на него встревоженные взгляды. Я была откровенно задетая тем, что он не смотрел на меня, а его глаза выглядели пустыми и отрешенными, будто он был погружен в какие-то свои мысли, судя по всему не очень приятные…
— Если хочешь что-то сказать, говори. — проговорил он неожиданно, после того как в очередной раз я не удержала себя от того, чтобы взглянуть на него.
Я растерялась судорожно сглотнув потому что понимала, что задавая вопросы, нужно быть готовой услышать ответ, которому возможно я рада не буду.
— Ну же, я ведь чувствую, что ты хочешь мне что-то сказать Амалия.
А я металась в душе, боясь услышать ответа на свой вопрос, анализируя мысленно его настрой исходя из тембра голоса Адамаса. Ведь часто глядя на поведение человека и манеру его разговора, уже можно определить в каком русле пойдет дальнейшая беседа.
— Думаю ты знаешь, что меня беспокоит, к чему эти вопросы. — выдала я, неожиданно для самой себя.
Он хмыкнул. Странно и надменно. Проговорив колко то, о чём я догадывалась, но никак не думала, что это окажется правдой…
— Да, ты права… знаю.
Я ошеломленно заморгала, понимая, что он знал о моих метаниях, о моих переживаниях и беспокойстве, очевидно давай отчёт своему поведению, но даже не пытаясь передо мной объясниться. Но почему? Разве он не видел, как расстраивает меня своей отстранённостью или безразличием?! Я теперь даже не знаю, как именно мне назвать его поведение. Но с каждой минутой что он молчал, я все больше и больше убеждалось в том, что есть какая-то причина его поведения, но говорить о ней он не считал нужным.
Поэтому сглотнув подступающие слезы обиды и горечь в горле, я дала себе слово, что больше и слова не вымолвлю ему по этому поводу. Потому что унижаться это последнее, что нужно делать перед мужчиной. Требуя, моля и просто прося объясниться в том, что послужило его холодному отношению. Особенно перед таким мужчиной как Адамас, который прекрасно осознавал свою силу и значимость. Зазнается ещё и тогда точно я не увижу ничего, кроме боли. Все-таки это я женщина, а как везде писалось и говорилась, власть над мужчиной только в наших руках! Но с другой стороны Адамас не простой мужчина… И мне остается только гадать, что творится в его голове.
Весь оставшийся путь мы молчали, не обмолвившись больше и словом, погруженные каждый в свои мысли. Я бы предположила, что Адамасу вообще все до лампочки, но ощущая своей спиной как его грудь время от времени напрыгалась и замирала, а вены на руках выступали тугими дорожками, было ясно что и в его голове крутились тревожные мысли. И мне очень хотелось верить и надеяться на то, что он обдумывал наши отношения. Если все что было между нами можно было назвать отношениями.
Я даже не сразу заметила, как мы свернули с дороги, которая освещалась только факелами в руках мужчин. И в начале колонны, где ехали мы, самый первый огонь горел в руках Аларика, так как руки Адамаса были заняты поводьями и мной.
Ночь была прохладная и очень тёмная, луна ещё вчера скрылась с небес и лишь только крапинки ярких звезд добавляли света на этой кажущейся чёрной земле. Мы выехали на небольшую полянку среди деревьев, когда войны не спешили спешиваться а внимательно оглядывались по сторонам, уже расходясь из колонны к окраинам поляны, чтобы заглянуть в дремучий ночной лес, явно пытаясь обнаружить там опасность. Но долго это не продлилось, когда Адамас дал разрешение всем спешиваться.
— Торфун, Кай, Аларик. Выставите часовых, пусть будут на чеку, всем оставаться друг у друга на веду, расслабляться нельзя. Каждые 2 часа пусть меняются, распределите последовательность заступающих. И один из нас также с ними в дозоре, что бы в случае нападения заранее почувствовать исчадий. Я первый, а вы спать братья, в любой момент нам могут понадобиться силы.
