«– Профессор, что нас ждет после смерти?

– Вспомните самый странный сон, который вы видели. Представьте, что он снится вам постоянно»

– Мистер Хатчер. Начну с того, что мы рады видеть вас в этих стенах и благодарим за выбор нашего учреждения. Вы знаете, опыт и методики специалистов клиники уникальны, и мы сделаем все от нас зависящее, чтобы помочь вам в вашей проблеме.

– Ближе к делу, мистер Гаст.

– Что ж… Прежде чем я отправлю эти документы в клинику, – он многозначительно кивнул на желтую тетрадь с какими-то пометками в столбик. – Необходимо уточнить некоторые детали.

– Мистер Хэнстром заверил меня, что его поручительства будет достаточно. Разве нет?

– Безусловно. Но вопросы безопасности, сами понимаете, у нас в максимальном приоритете. Я бы не отнимал ваше время, если бы речь шла о стандартном пациенте. Однако ваша супруга… то, что она делала… вынуждает нас просить дополнительные гарантии.

– Что вам нужно, мистер Гаст?

Худой господин оторвал глаза от стола и внимательно посмотрел на Эда сквозь очки. На Малил он не обращал внимания.

– Ваше слово, мистер Хатчер. Что прошлое миссис Хатчер никак не отразится на ее пребывании в нашем учреждении, и вы лично за этим проследите.

– Хорошо, оно у вас есть.

Лицо господина Гаста смягчилось, насколько это было возможно, и на нем появилось что-то вроде улыбки.

– В таком случае рад официально приветствовать вас в нашей…

– Мистер Гаст, – перебил Эд. – Взамен я требую гарантий, что вы сделаете все возможное. В противном случае мне придется урезать мое спонсорство. И поверьте, вы лишитесь не только моих денег.

– Уважаемый мистер Хатчер, позвольте вас заверить, что такие пациенты, как ваша супруга – это наш профиль. Не буду рассказывать скольким людям мы помогли избавиться от гнетущих их состояний и вновь почувствовать радость жизни. Увидеть красоту этого мира…

– Этот мир умирает! – не сдержалась и выпалила Малил.

Гаст замолчал и резко помрачнел. Выдержав недолгую паузу, он заговорил снова, чеканя каждое слово.

– Умирает ваш мозг, миссис Хатчер. Ваш разум, если точнее. Но мы вас вылечим, в этом нет никаких сомнений.

* * *

– О каком моем прошлом он говорил, Эд? Что я сделала? Что-то плохое?

– Ты… убивала себя. Много раз. Я думал ты помнишь. Наверное, и к лучшему, что нет. Но я не позволю им обращаться с тобой как с преступницей. Ты очень больна, Малил. Но мы со всем справимся, вместе. Сейчас мне нужно уехать, на неделю. Потом я обязательно приеду, и мы поговорим. Не бойся, все будет хорошо. Я тебе обещаю.

* * *

Малил вздрогнула и открыла глаза. Поначалу было темно, но затем как песок сквозь решето на нее начала сыпаться окружающая реальность. Она лежала в комнате с открытым окном. Белая занавеска трепетала под порывами холодного ветра. Ее забил озноб, руки и ноги задрожали, и она их почувствовала. Тело было тяжелым и чужим. А затем пришла боль, от которой у Малил потемнело в глазах.

Мыслей в голове не было, ни одной. Но ее глаза видели, а тело постепенно вспоминало себя. С трудом шевеля шеей она обвела комнату взглядом. Она была почти пустой. Коричневые с желтым отливом стены, мерзко блестящие в свете, лившемся из окна. Малил вперила взгляд в то, что было за ним. Ее тело пронзил спазм, оно забилось в конвульсиях, но она не отвела взгляда.

Небо было затянуто тяжелыми тучами, сквозь которые едва проникали лиловые лучи. Они тянулись к земле и словно связывали ее тонкими извивающимися нитями. Торчали редкие деревья, но в остальном это была пустыня. Каменистая и покрытая тяжелым слоем этого лилового света.

Но не это напугало Малил. Из окна на нее надвигалась враждебная сила, придавливающая ее сознание и сковывающая мысли и волю. Она знала, что источником ее является это темно-лиловое небо. Ее нутро с каждой секундой наливалось тяжестью, словно пустая склянка, опущенная в воду. Это небо заполняло ее. Придавливало своим весом первые появляющиеся в голове мысли и чувства. До тех пор, пока внутри у Малил не осталось ничего, кроме пустоты. Лишь тогда приступ отчаянья прекратился, и она потеряла сознание.

* * *

Малил открыла дверь и увидела что-то вроде большого санузла, залитого ярко желтым светом. Комнату заполняли тела, исключительно женские. Все они были обнажены, так же, как и она, и усеяны багровыми рубцами и гематомами. Боясь поскользнуться на кафельном полу, она прошла в середину помещения. Все раковины были заняты – женщины омывали раны. У некоторых они еще сочились кровью. Кого-то рвало в углу. Кто-то лежал, прижавшись спиной к стене и издавал монотонный тоскливый гул. Кто-то разговаривал и смеялся, будто не замечая того, что происходило вокруг.

Малил встала в очередь к раковине. Прямо за девушкой со спутанными русыми волосами. И, когда та подняла от раковины голову, Малил ее узнала. «Кэти». Помнила она только имя. Ни характера, ни того, как они познакомились. Ни того, какие отношения их связывали. Ничего. Но на душе у Малил почему-то потеплело. Кэти, увидев ее, улыбнулась. Видимо, она ее помнила. Они обнялись. Малил хотелось сказать ей что-то приятное, но на ум ничего не приходило. Девушка тоже молчала, бросая на Малил нерешительные и как будто виноватые взгляды.

«Мы для них просто куски мяса, – с улыбкой прошептала Кэти, и ее глаза заблестели. – Они думают, если приставить один кусок к другому, а потом еще к одному, то получится человек». Шепот Кэти прервала мелкая, быстро пробежавшая по телу, дрожь. «Сколько от нас осталось, Мэл? Я не понимаю. Я не чувствую себя. Совсем. Кто мы такие? Зачем они нас держат?» – Кэт затрясло еще сильнее, и она уже смотрела не на Малил, а как будто вглубь себя. Впрочем, Малил знала, что девушка разговаривала вовсе не с ней. И ответить ей все равно было нечего. Она лишь взяла ее за руку, крепко сжала ладонь, и они улыбнулись друг другу сквозь слезы.

Холодная вода обжигала кожу, но это было приятно. Такие простые чувства ненадолго возвращали желание жить. Она подняла от раковины голову и увидела в зеркале бледное лицо с большими голубыми глазами. Короткие соломенные волосы беспорядочно торчали в разные стороны. Скользнув взглядом ниже, она увидела багровые, в несколько сантиметров толщиной рубцы на руках и вздрогнула.

***

– Состояние? – доктор внимательно листал карту пациента.

– Остаются небольшие внутренние гематомы, но в целом процесс стабильный. Встала сразу, кровотечений нет…

– Психика?

Санитар с подозрением посмотрел на Малил.

– Реакция слабая. Ходит как сомнамбула по палате, не отвечает на простые вопросы, взгляд фокусируется случайным образом.

– Повреждений мозга нет? Проверяли? Все-таки раны были на редкость обширные…

– МРТ ничего не показало, тесты прошла нормально.

Врач захлопнул карту и изучающе посмотрел на Малил.

– Миссис Хатчер, добрый день. Меня зовут доктор Фэнс, я ваш лечащий врач. Как вы себя чувствуете? Вы понимаете, где вы? Слышите, что я говорю?

«Только что говорил обо мне, как будто меня здесь нет, а теперь задает глупые вопросы. Да, Кэти права. Но в одном я с ним согласна – я и правда не помню, что это за место», – подумала Малил, блуждая взглядом где-то вокруг головы доктора Фэнса. Она вдруг осознала, что не знает ничего ни о себе, ни о том, где находится. Любая попытка вспомнить натыкалась на стену отупления. Мозг не слушался, словно не желая отходить ото сна.

Фэнс вздохнул.

– Видимо, все же нарушение когнитивных функций. Я ее не помню, она давно у нас? Привозили ее раньше? Странно, в карте ничего про это нет. Как работать без анамнеза…

– Вы забыли чья она жена? – усмехнулся санитар.

– Да, понятно. Миссис Хатчер? Вас ждет на прием наш главный врач. Мы отведем вас. Вы сможете идти?

* * *

По обеим сторонам от нее медленно плыли лиловые полоски стен. Свет из окон едва освещал темный коридор, по которому ее вели.