Сегодня предстояло знакомство с ее родителями и половиной родственников! На хер мне это надо? Как я вообще на это согласился? И как теперь выпутываться? Эти мысли навязчиво крутились в моей голове. Но «раз назвался груздем»…

Мы поднялись на четвертый этаж, где нас уже ждала открытая дверь в квартиру. В коридоре стоял Он – ее отец. Ну, большой такой мужик, с меня ростом, только крупнее раза в два, с бородой и пронзающим взглядом, от которого я даже немного разволновался. Я тоже парень не из робких, сразу уверенно протянул ему руку:

– Сергей!

– Юрий Павлович! – пожал он мне руку.

Рукопожатие было таким же сильным и суровым, как его вид. В этот момент подошел не менее высокий, но более улыбчивый парень и протянул руку:

– Андрей, брат!

После этого воцарилась тишина на доли секунды. И откуда ни возьмись вынырнула очень приятная женщина невысокого роста. Она мило улыбалась и внушала полное спокойствие. Женщина мягко пригласила нас всех за праздничный стол. Я шел на кухню, ощущая умиротворение, так как прекрасно понимал, что волноваться мне не о чем: я тут человек временный, ко мне вопросов никаких не будет, я же в конце концов не свататься пришел, а так, парень залетный!

За столом сидела ее бабушка и напряженно на меня смотрела, явно не понимая, кто я такой и зачем пришел. Мы заняли свои места. Постепенно началась беседа на отвлеченные темы, и я совсем уже было успокоился, пока не произошло то, чего я никак не мог ожидать…

Ее мама, хлопоча на кухне и выставляя блюда на стол, достала из духовки огромную, целиком запеченную баранью ногу. Поставила ее на обеденный стол и спросила:

– Кто порежет? Вот нога.

Я сижу невозмутимый, летаю где-то в своих мыслях, поглядывая на Олю. И тут мама:

– Кто будет резать ногу?

Хуяк, Сережа режет ногу! И всовывает мне в руки нож.

В моей голове пронесся эшелон мыслей:

«С чего это вдруг я? Я что – крайний, что ли? Как ее вообще резать? Первый раз ее вижу! Как ее резать, она вся костлявая? Вот это я попал!»

Я взял нож и начал неловко ковырять баранью ногу с разных сторон. Тыкал ее, делая мелкие надрезы. Короче, убивал ногу, будто в говне лопаткой ковырялся. Мне страшно было даже повернуться и на кого-то посмотреть. Боковым зрением я видел нейтральный взгляд ее мамы, даже немного снисходительный. Но тут я поднял голову и увидел взгляд ее отца! Там явно читалось следующее:

«Ну, пиздееееец! Кто ты вообще такой? Откуда ты взялся такой рукожоп? Кто ему дал ногу, твою мать?!»

А эти бабы решили: давай дадим ему ногу, посмотрим, как он будет с ней мучиться, сможет ли как настоящий мужик разобраться с ногой при всех? А мы будем наблюдать! Я чувствовал себя хомо сапиенсом, который попал в хату неандертальцев. Еду неандертальцев ему всучили, а он это в жизни не видел и ковыряет сидит.

Папа ее не выдерживает:

– Дай сюда эту ногу!

И забирает ее от меня, слава Богу! И раздербанивает ее быстро, со знанием дела, превращая в кости и мясо!

И как только мы приступили к пиру, ее папа говорит:

– Оля, ты смотри, не наедайся, ты же знаешь нашу склонность к полноте!

Надо было видеть тогда Олю, которая была готова провалиться сквозь землю! Она отложила вилку и больше не притронулась к еде. А я сидел и развивал эту тему у себя в голове:

«Оля, ну ты же знаешь эту нашу семейную хуйню! Как обожремся, так сотку весим сразу! И мечтаем похудеть, и на пикапы американские засматриваемся!»

Так бы я и предавался своим размышлениям, пока среди спокойной беседы не раздался голос девочки лет четырех. Это была дочь ее брата.

– Мам, а кто этот дядя?

И тут воцарилась тишина. Мама ей отвечает:

– Это Сережа.

Но девочку ответ не удовлетворил, и она продолжила:

– Ну понятно, что Сережа! Но кто это?

Тут все стали переглядываться, не зная, что сказать ребенку, который, как говорится, устами младенца… Бабушка даже чуть вилку не выронила. Для нее, видимо, вообще вся эта ситуация была неправильной. И вдруг молчание нарушил ее брат, юморист:

– Полина, это новый Тимин Папа!

В этом момент внутри я смеялся и думал: «Вот вы люди, пиздец, какой там Тимин Папа? Я вообще приехал Сибирь посмотреть, здесь ведь не был никогда, Новосиб, Томск… И просто нашел, к кому приехать. Опять же, секс, веселуха. Много чего знает, не последний человек в городе. Встретила, увезла, привезла – в общем, по кайфу!»

И вот эта история про нового Тиминого папу совсем была не в тему! Да и Оля вообще не в моем вкусе! Я стройненьких люблю, миниатюрных, чтобы попка с кулачок!

Был у меня тогда друг, который мне как-то сказал:

– Вот люблю, когда есть за что подержаться!

– Дурак, что ли?

Я-то других люблю! И для меня это все было несерьезно. Но в этот момент я понял, что они как будто на что-то намекают! Все перевели в шутку. Мы закончили обед, и ее отец спрашивает:

– Серега, ты куришь?

– Ну, покуриваю! – застенчиво уже ответил я.

И мы пошли на балкон втроем: я, ее отец и брат! И пока мы курили, ее брат, все тот же юморист, пытался заполнить паузы своими рассказами про рыбалку. Он так красочно это делал, с подробностями, что моя бурная фантазия рисовала яркие картинки, как они с товарищем тащили огромного лосося из реки в лодку… И тут отец говорит:

– Все ясно. Стоп. На паузу. Спасибо, Андрей. Мне нужно с Сергеем поговорить! – и взглядом указал на дверь.

Я так и видел, как он грустно уходил с балкона, волоча за собой огромную рыбеху за хвост. Я сел в кресло напротив, и отец Ольги начал свой серьезный разговор, как я уже позже понял, в свойственной ему манере – почесывая бороду, с напряженным выражением лица, покуривая трубку и смотря на меня исподлобья с приспущенными очками:

– Смотри, Серега, дочка у меня одна! Ты как вообще – с бабьем разбираться собираешься?

Его откровенный стиль разговора меня поразил.

– В смысле? – спрашиваю я.

– Ну, что в смысле? Я в курсе, что ты женат! Тем более на армянке. Я эти армянские диаспоры знаю, они просто так своих не отпускают. У них свои правила, и ребята они цепкие. Жизнь уже прожил и знаю, что могут быть последствия для моей девочки. А она у меня одна, ты же видишь, как я к ней отношусь! Ты уж разберись с бабьем.

Я, искренне не понимая, что он от меня хочет, смог только спросить:

– В смысле разберись с бабьем?

А внутри думал:

«Что ты меня грузишь? Я реально сюда приехал Сибирь посмотреть и к телке шуры-муры».

В то же время я пытался поставить себя на его место. И думал, как бы ему объяснить помягче, что у меня вообще нет ни капли серьезных намерений! Это у вас тут уже «Тимин папа, разделай барана» все тесты прошел. Да я даже в нее не сильно-то влюблен! У меня не было и мысли, что она – моя, и я готов за ней бежать!

A что было? Было просто приятно. Было не скучно. Прикольно, что она такая шальная, без рамок. С ней было очень интересно разговаривать. И, конечно, меня привлекала ее самостоятельность! Самостоятельная с точки зрения, что сама зарабатывала и, соответственно, не нуждалась в деньгах. А мне мама с детства повторяла:

– Телкам нужно только одно от тебя – деньги! Они все корыстные!

Внушила мне, что бабы все хотят только выгоды – доить меня, и все! Это было впитано с молоком матери. И, конечно, это не касалось моей жены, с которой я был уже как 12 лет вместе, с первого курса. Она была совершенно другой.

Мы познакомились с ней на первом курсе. Я был тогда еще совсем молодой зеленый пацан, но тем не менее уже имел свой доход! Кстати, я очень рано начал зарабатывать. Свои первые деньги я получил в 11 лет, помогая маме разгружать машину с замороженной рыбой и печенью трески, а затем торгуя на рынке в лютый мороз.

Я помню, как я стремался и прятался под прилавок каждый раз, когда видел в толпе знакомых пацанов. Мои руки вечно были в цыпках. Но желание зарабатывать было сильнее всего этого.