Он покрутил пальцами у виска: "Малохольные".

глава 13.

"Вечное Дао не имеет имени… Но, когда Дао разделилось на части, то получило имя".

Лао-цзы.

Допустимые возможности определяют меру. Человек в первую очередь страдает от того, что потерял меру и не видит границ – мера потеряна, ввиду безграничности Дао. Но "если имя Дао известно, то нужно воздерживаться – каждому следует знать, где ему нужно оставаться". В таком случае ограниченность и определенная "тупость" доставляют человеку неоценимую услугу; особенно, это случается в горах, где превыспренние мысли, словно крылья орла – несут над пропастями, от которых у любого закружится голова. В противовес, в долинах, очерченных высокими пиками, спокойно и безопасно, территории разграничены водоразделами, а взоры насельников по большей части обращены к земле. Эту почву, собственно, они постоянно возделывают, и именно труд на ней является залогом будущего благополучия. Отсюда можно сделать вывод – имя Дао, это земля сердца, способная приносить плоды. Вне этой территории – дикие скалы и воздушное пространство – стихия необузданных ветров – бесплодное и бесперспективное для человека место. Ибо, кому под силу обуздать ветер?

Естественно, природа, пытаясь сохранить хоть крохи человечности, ограничивает возможности ума; и чем выше забрался человек, тем больше ограничивает. Не оттого ли духовно практикующие люди так примитивны, в том числе и в нравственных вопросах… – и нипочем не желают спускаться с вершин, на которые их занесла нелегкая (гордыня). Вот, даже безграничное Дао разделилось на части, обнаружив тем самым невероятное смирение… – и определило в пространстве место и время – мир Благодати для такого ничтожного и незначительного своего творения как человек. Видимо, только поэтому этот "микроб" и является точкой соприкасания Дао Безграничного с Именем Божьим, положенным прежде всякого Бытия.

И вот, глядя в бездонный звездный океан, понимая, что пред тобой Бесконечность, главное не возомнить о себе, не помыслить чего-то лишнего, не пролететь… При этом, очень несложно себя проверить: если можешь разговаривать с Небом, оставаясь песчинкой на ладонях Земли, если есть что сказать от всего сердца… и ты в силах возвести хотя бы взгляд – кроткий, по-детски простой, – следовательно, тобой еще не обуяла гордыня. Но если с этим проблемы, – смотри, как опасно ты ходишь… Ведь констатируя факт – чувственное звездное небо для тебя недоступно. Что тогда говорить о духовном?

Что поделать, действительно в горах с этим проблемы. При всей грандиозности и величии, свободе и чистоте, горы стоят как бы в стороне от основной Благодати, находясь лишь в позиции наблюдателя за происходящим. А вода и Огонь нисходят в долины, и там идет настоящая работа, кипит настоящая жизнь.

– Здесь ты увидел лишь одну грань духовной жизни, хотя она, как и многие, претендует на главенствующую роль, особенно в этом регионе. Увы, не все можно купить за деньги; и даже подвиг бессмысленный если почва сердца бесплодна. А брак с гордой красотой доставляет массу проблем.

– Но зачем мне это было нужно? У меня вот, Думарина – красивая, но совсем не гордая. Называет меня господином и моет мне ноги, – в то же самое время может вести беседы обо всем на свете на различных языках, даже на Ангельском.

– А иначе, как бы ты понял и узнал, что обладаешь настоящей жемчужиной? Вещь, которой нельзя сложить цену, остается как бы бесполезной, не имеющей на мерилах души определенного веса. Отсутствие – есть мера Любви.

Генерал с крестом на груди и боевым жезлом вместо посоха ушел по длинной извилистой дороге. Его пурпурный плащ еще долго трепетал на ветру. Вань Юань стоял в нерешительности, – там за белесыми пасмами дикой ковыли, словно миражи, дрожали и колебались в дымке новые, неизведанные миры. Ван Юань видел – это только начало, хотя уже прошел полземли, пытаясь достичь той единственной, заветной – Святой. Оказалось, он никак и не мог войти в Рай, находясь еще только в самом начале Пути. Внутренняя империя Юань лежала впереди.

глава 14.

"Дао, которое должно быть действительным, не есть обыкновенное Дао".

Лао-цзы.

Разглядеть содержимое сосуда не представляет большой сложности если он из стекла; то, что лежит на дне реки можно увидеть в спокойную погоду. Но чтобы различать внутреннее необходимо прекратить всякие действия, изначально не ставя перед собой великие цели. Оттого, очень часто прозрения происходят спонтанно, – их нельзя планировать, но можно создать предпосылки.

Отдав свое оружие в руки сильного, приходиться уповать на его милость. При этом видение Дао не будет совершенным – можно наблюдать только Его проявления. Ибо уповающий на милость снисходит к милости Дао. Желание не иметь обязанностей может быть продиктовано и врагом; освободившись от попечений мира, человек начинает заботиться об ограждении себя от этого мира. А здесь все средства хороши… и уже некогда в гору глянуть.

Но где же та тонкая грань добродетели, по которой идет праведник? Верно, она вне вещей мира. Постоянное стремление к Благодати есть признак гордого духа. "Чтобы не было ссор в народе, нужно не уважать мудрецов. Чтобы люди не сделались ворами, нужно не придавать никакого значения трудно добываемым (ценным) предметам, потому что, когда люди не будут иметь тех предметов, которые бы прельстили их сердца, они никогда не соблазнятся ими". Как видим, выбор происходит изначально, и он связан с прельщением сердца. Все последующие события это только попытки удержаться в "приличном" духовном состоянии. А Небо, исключительно из милости, постоянно разрушает вновь и вновь отстраиваемую крепость. При таком подходе можно, в конце концов, потерять доверие к Небу, и это уже прямое внушение врага.

Мы имеем то, что имеем – но нестяжание лучше. К сожалению, многие по невежеству или привычке, понимают принцип нестяжания только в отношении материального мира, в упор не видя, как духовный мир пользуется возможностями этого тела. Хотя шила в мешке не утаишь – стяжания вещей обязательно будут. Отсюда вывод: "Блаженны нищие духом, ибо таковых есть Царство Небесное". А, как известно, оно – это Царство, не от мира сего.

Но чтобы глубже понять такие простые вещи, чтобы действительно, имея десять тысяч попечений, хоть как-то постигнуть действительное, нам следует продолжить Путь, рассматривая подробно внешние проявления Дао.

– Может мне стоит уйти вслед за генералом,– спрашивал Ван Юань сам себя, а заодно выяснял у хана Хулагу, сколько ему еще бродить по этим гостеприимным горам.

Они переходили от князя к князю и постоянно попадали на какие-то торжества. Вино лилось рекой, как и хвалебные речи – уши устали от лести.

– Ты думаешь, мы напрасно пришли сюда? – задал ответный вопрос хан Хулагу.

– Не совсем, но выпито уже предостаточно.

– Правильно. Мы имеем то, что имеем, – часто, мы даже не знаем, что мы имеем. Эти люди – отличные мореходы; они много веков уже бороздят моря, а надежнее товарищей для морских путешествий вряд ли сыскать во всей империи. Ведь они очень дружелюбны и отлично знают морское дело. С такими не страшно отправляться и до конца Вселенной. Здесь мы подберем тебе попутчиков.

– Я думал, что со мной поедет Давид и его монахи? Кому еще как не им известен самый кратчайший путь в Рим. Да и откуда в этих горах взяться морю?

– Прямой путь, это еще не значит правильный и безопасный. Часто, очень даже наоборот. Возможно, с тобой и поедет кто-то из монахов, но не Давид. Я хочу, чтобы он открыл в Тебризе свою школу, подобную той, что существует в Константинополе. Давид – хороший мастер внушений и знает много разных наук.