– Важно, что ты это понял. Все остальное само собой разрешится, – произнес император.

– Сейчас сюда придет бабай Хулагу со всем войском и научит смирению гордых, – подтвердил веселый человек. – Нельзя избегнуть колдобин вращаясь в "большом колеснице", подобно спицам. И только праведнику "честь и позор от сильных мира сего одинаково странны".

Ван Юань понял, что мастер намекает на странное увлечение Хулагу буддизмом, когда его миссией являлось утверждение христианства на этих землях.

– Держи меч наготове, – посоветовал ему его предок, святой император Тан. – Тщеславие не терпит ущерба и может убить.

Невзирая на отсутствие мыслей и самого желания касаться чего-либо из мира, который в данный момент приносил одну только боль, у Ван Юаня имелось про запас много вопросов к этому странному человеку, да и к самому императору, своему знаменитому предку, о котором он ничего не знал. Даже то, что вера – простая по определению как Степь, в далекой стране его предков имела свои уникальные особенности. Ван Юань это чувствовал интуитивно, стремился к ней… постоянно разочаровываясь в удручающей действительности. Душа желала свободы, в первую очередь – внутренней свободы, доступных пространств наполненных Откровением, экстенсивного расширения с сохранением качества и меры, выдержать которую в этом бурлящем мире было практически невозможно. Он вырос в степи, где эта мера определялась самой жизнью, но теперь и степь была для него мелковатой; Ван Юань понимал, что нужна глубина – свежесть и глубина! Нет, не огненные озарения, в опаленных ветрами скалах Сирийской пустыни – он восхищался подвигом древних анахоретов в ней, но не дерзал примерять на себя их милоти. (милоть – грубый шерстяной плащ из овечьей шерсти. Разделите одежды мои: епископу Афанасию отдайте одну милоть и подостланную подо мною одежду – она им мне дана новая и у меня обветшала, а епископу Серапиону отдайте другую милоть, власяницу возьмите себе. Афанасий Великий, «Житие преподобного Антония Великого».) Да и зачем тогда Провидение послало ему Думарину? Хотелось найти долины – огромные просторы влажных туманов и зеленой травы, со звенящими родниками, стекающими с гор, с которыми звездное Небо в очередной раз заключило брак. Он стремился всей душой на Восток, чувствуя приближение к Таинству, имея наглядный пример перед глазами – Святой Император – Сын Неба, а "смешной человек" зачем-то отправлял его на Запад. Вот это был главный вопрос. Как и подобный ему: в чем, собственно, заключается Таинство брака? Неужели только в том, чтобы испытать на своей шкуре десять тысяч ударов судьбы?

глава 11.

"Предмет, на который мы смотрим, но не видим, называется бесцветным. Звук, который мы слушаем, но не слышим – беззвучным. Вещь, которую мы хватаем, но не можем захватить – мельчайшей. Эти три предмета неисследуемы, поэтому, когда они смешаются между собой, то соединяются в одно".

Лао-цзы.

Богатство измеряется глубиной, тем внутренним запасом свободы, который доступен душе, стал ее собственностью. Если душа живет в стесненных обстоятельствах, то по всему видно – это чужое добро, возможно, даже нажитое нечестным путем. Соответственно, Таинство брака заключает в себе возможность приобретения большого приданного законным способом – возможность расширить внутреннее пространство до бесконечности, создав изначально свой маленький ручеек или приличную реку – как повезет, которая неизбежно потечет в Вечность. Но вода только один аспект внутренней реальности – больного вола нужно лечить; соху – чинить; терния корчевать… – распахивать священную гору и сеять пшеницу. Труд предстоит немалый. Это, если достанет ума не пустить приданное по ветру. Без сомнений, вступающий в брак должен быть мастером, умеющим с пользой вложить капитал. И самый верный способ – приобрести Царство Любви. По ее земной аналогии постигнуть Первопричину – "исследовать происхождение всего называется нитью Дао".

Так происходит с монахом, заключившим брак с Небом; если же брак бесплоден, то монах становиться вором, обкрадывающим людей. Многие, несчастные в Небесном браке, преуспели впоследствии в искусстве обольщения доверчивых граждан, еще содержащих кое-какие начатки по естественной Благодати – территории зеленой травы со звенящими родниками. Но зачем о грустном? Вернемся обратно к глубине…

Звездное небо над головой тому подтвержденье – в браке богатства неисчислимы. Не их ли обещал Бог Аврааму – достаточно только совладать с неверием маленькой человеческой души, не ведающей пока глубин Милости. Но глядя на Небо можно постигнуть, сколь грандиозна река жизни текущая в ней. И это только начало.

Двадцать миллионов звезд в перспективе – внутренняя свобода, приобретается смирением с беснующейся плотью, которую муж обязан любить, как Господь церковь. А она, эта плоть – то нема, то гунглива, то чрезмерно распутна, то горда и игнорирует всякий к ней интерес; постоянно требует ей поклонения, даже не задумываясь о последствиях. Ведь праведный муж должен кланяться одному только Небу. А еще плоть влечет за собой на веревке настоящего древнего змия, в лице своей мамы – то бишь тёщу, со всей, присущей змию атрибутикой – когти, рога и зубастая пасть, отрыгающая пламя. Кто не испытал на себе эти родственные узы ада, тот может смело считать свой брак неполноценным! Это, если упустить главное – плоть рационально глупа и неспособна к развитию как каждая нимфа. Но возможно, оно и служит спасением, до поры.

"Исполняющий Дао не желает быть удовлетворенным".

Мудрость, равно как и ограниченность, не выходит из круга бытия. Важно: здесь сознание вступает в критический антифазис – желая соответствовать постоянно расширяющейся Вселенной, а заодно совершенствованию духовных миров, человек очень тяжело переносит застой, вызывающий в нем тоску и уныние. "Не ничего ужасней, как жить не получая удовлетворения", – написали древние мудрые мужи. И только совершенные видели, что все движения мира, покрываемые Благодатью! как раз и являются препятствием к созерцанию Вечности. С другой стороны, нельзя так вот просто взять и отказаться от жизни, ибо прекращение обновлений влечет за собой потерю Благодати и сбои в системе. Остается только удивляться – как великие святые смогли перешагнуть бездну: "они не удовлетворяются ничем, поэтому довольствуясь старым и не обновляясь, достигают совершенства". Отсюда видно, что истинное отречение мира является делом исключительным, доступным только единицам из человечества. На него нужен сугубый мандат Неба. Именно поэтому эти самые великие мужи и советуют остальным идти срединным "царским" путем, а глупость, в свою очередь, спасает душу от больших потрясений и преждевременной смерти.

Невесту таки отдали, невзирая на происки врагов.

Так тоже бывает: духовный мир крепко держит душу и не отпускает, постоянно требуя за нее непомерный выкуп. В конечном счете, сам князь Света приходит к невесте и разгоняет власти тьмы – лишь бы ягодка созрела, а это тоже происходит не сразу.

Хан Хулагу видя, что Ван Юань не возвращается из разведки, послал за князем, и они вместе, со всей его дружиной, поутру подошли к "гостеприимному" селению. А там уже точили мечи и клялись на крови отомстить за позор.

– Они, что у тебя, все малохольные? – спросил хан князя, видя, как плетни из верболоза ощетинились копьями и мечами. – Это настоящий мятеж! Да сейчас моя гвардия здесь камня на камне не оставит.

– Подожди дорогой хан, я все улажу, – пообещал князь и отправился на переговоры.

Он подошел к воротам крайнего дома и ударом ноги снес калитку. Видя, что князь зол, местные джигиты засуетились – спесивости сразу поубавилось. Они наперебой стали объяснять князю о кощунственном поступке кунаков. Надругаться над матерью! Уж лучше смерть, чем жить с таким позором. И они все как один согласны были умереть, забрав с собой жизни обидчиков.