– Хорошо. Начнем с уровня личности. Вот, например, какая-то ситуация у тебя была и ты к Нему обратился…

– На уровне личности я всячески к Нему обращался. Просто с Ним общался постоянно.

– Беседовал? Или, может быть, просил совета?

– И беседовал, и совета просил, и ругался, и…

– Что Он говорил?

– И обижался, и смеялся, все было.

– Это интересно. Расскажи.

– Что здесь интересного? Из тех, кто хотел, все имели такую возможность

– Да. Это понятно.

– Из тех, кто хотел пообщаться с Богом, все всегда имеют эту возможность. Вопрос всегда в искренности. Если человек искренне хочет пообщаться с Богом, он всегда будет иметь эту возможность. Если он врет самому себе, то у него и представление о Боге будет извращенным, и общение будет извращенным. Если он искренен, то всегда будет общаться. А как будет происходить это общение – какая разница?

Историй у меня с Ним, да и у всех, были миллионы. Но они всегда были интересны только тому человеку, с которым происходили. Общаться с Богом можно, и общение может быть каким угодно. У каждого – свое. Я помню слова Саи Бабы о том, что есть глупые люди, которые думают, что Он в физическом теле, украшенном копной волос, находится в Путтапарти и ходит там по мандиру в оранжевой одежде. «Есть люди, которые знают, что Бог – везде. А есть люди, которые видят Бога в каждом и общаются с Богом в каждом живом существе. Но и тем, и другим эти мысли внушаю Я», – сказал Саи Баба. Была определенная стадия, когда я осознавал, что для меня важно, чтобы Бог был в человеческой форме. Потому что я был достаточно глуп – и в плане интеллекта, и в плане каких-то тонких вещей. Для меня было понятно, приятно и ясно, что вот Он – Бог. Мне с Ним было приятно беседовать.

– Какие у вас были беседы? Это может людям хотя бы отдаленно передать то, что происходило. Потому что слово «Бог» очень запредельное.

– Ну, Он и был запредельным.

– Был запредельным, но тем не менее как-то с людьми общался.

– В силу глупости каждого Он находил способ общения с нами. Общение с Богом, как только человек находит Бога, заключается в очень простом процессе: Бог уничтожает все представления человека о себе, очень глупые представления. Потихонечку Он уничтожает личность как таковую и всю идею о том, что человек – это личность. Потихонечку Он уничтожает личность преданного, и остается только Бог. Вот и все. А как это общение происходит? У кого-то – быстрее, у кого-то – медленнее… Как уничтожается глупость, как уничтожается неведение? Главное, чтобы оно было уничтожено.

– Все же Его физическая форма для тебя была важна?

– Когда-то я читал Библию, и мне было очень грустно, что Иисуса давно нет, что нет возможности лично с Ним пообщаться, Его потрогать, с Ним поговорить, лично Ему задать вопросы, пускай и глупые… Нет физической формы. Я думаю, что мне этого не хватало. Для меня было весьма печально, что две тысячи лет назад произошло какое-то событие, о котором так долго говорят люди, а такого второго события с тех пор не происходит. Когда я задавал вопросы священникам, они мне не отвечали на мои вопросы. Поэтому мне хотелось присутствия Иисуса, чтобы с Ним поговорить. Потому что Он в моем понимании выступал в роли вроде бы конечной инстанции.

– И поэтому в твоей жизни случился момент, когда ты оказался рядом с Бабой физически и мог с Ним поговорить. Как это происходило?

– У меня не было к Нему вопросов. Какие у меня могли быть вопросы? Он – Бог. Какие могут быть у человека вопросы к Богу? В Его присутствии я ощущал огромное притяжение и саморазрушение. Одна сила – притяжение, а другая – разрушение. Разрушение представлений о себе, разрушение идеи о себе.

– Были у тебя интервью с Ним?

– Я помню, накануне интервью мой друг писал огромное письмо Саи Бабе, на несколько листов. А я подумал, что мне нечего Ему писать, потому что Он и так все обо мне знает. На следующий день нашу группу взяли на интервью. Первым Он позвал одного парня, который очень хотел полежать у Него на коленях. Саи Баба позвал его, положил его голову себе на колени. Парня унесло, он был в блаженстве. Периодически Саи Баба трепал его за бороду и спрашивал: «Ты счастлив?» Он говорил: «Да, я счастлив» – и опять терял сознание. Свами разговаривал с каждым. Дошла очередь и до меня. Баба спросил меня: «Чего ты хочешь?» Я сказал: «Я хочу, чтобы у меня был учитель по йоге. Настоящий учитель, который научит меня йоге». Он сказал: «Я тебя благословляю». Я думал, что это благословение будет заключаться в том, что Он меня куда-то отправит. Я и думать не думал, что Он будет сам меня учить. У меня в голове не стыковалось, что у Бога есть время для какого-то там Сережи. Тем не менее Он сам стал моим учителем.

– Каким образом это обучение происходило?

– Каким образом? Он показал мне конечный результат йоги. То, к чему в конце концов приведет эта йога, все ступени йоги. Просто этот процесс был очень быстрым. У меня не очень хватало силы и ума, чтобы все это понять, распознать. Но потом, когда прошло много времени, я как-то подсобрался и разложил все по полочкам. Так за три года моя йога закончилась.

– За три года с того момента, как Он тебя благословил?

– Да. Даже, наверное, быстрее.

– И в чем этот процесс заключался?

– Это был очень быстрый процесс уничтожения всех моих представлений о себе. И самое главное – это было уничтожение ложного «я». И уничтожение иллюзий разделения. И уничтожение того, что как-то называется… И так далее. Просто чем ближе я к Нему тянулся и искал Его в теле, в энергии, в уме, в сознании и так далее – тем больше все мои представления размывались и уничтожались. Идеи о себе и о Нем уходили на второй план. В какой-то момент у меня не осталось ни одного желания и ни одного страха. И только тогда эта трансформация произошла. Вначале растворилось эго. Осталось просто самоощущение. И потом это самоощущение тоже исчезло. И когда оно исчезло, то осталось только осознавание. И этому осознаванию всегда было ясно, что является реальным, что является нереальным. Оно отличало то, что было незыблемым, от того, что никогда не случалось. И вся эта иллюзия, включая Сережу, и Саи Бабу, и их взаимоотношения, – она просто рассыпалась на кусочки, и все. Поэтому для меня Он был учителем йоги, который как бы приснился Сереже. И был такой же воображаемый, как и Сережа, как и все остальное.

– И в итоге разрушилось все?

– Разрушилось все наносное, временное, непостоянное, иллюзорное.

– Хорошо. А на интервью что-нибудь еще ты у Него просил?

– Я просто для приличия попросил, чтобы он вылечил мою маму. Просто, когда Саи Баба второй раз посмотрел на меня и спросил: «А что ты еще хочешь?», я, честно говоря, уже ничего не хотел. Но есть такое понятие приличия, или сыновнего долга, или совести какой-то…

– Да, конечно.

– Я вспомнил, что у меня болеет мама, самый близкий мне человек. И поэтому я сказал: «Вот, у меня мама болеет. Если Ты можешь, то вылечи ее, если Тебе не сложно». У нее были серьезные женские заболевания. Были серьезные кровотечения. Опухоли были и всякое такое.

– И что ответил Саи Баба?

– Он ответил по существу. Потом я узнал, что Он приходил к моей маме домой. Я спрашивал маму: «Может, Он к тебе во сне приходил?» Но она твердо сказала: «Нет, Он приходил не во сне. Он приходил наяву». Она была под сильным впечатлением от произошедшего. У мамы тряслись руки, у нее дрожал голос, и она сказала: «Нет, Он приходил ко мне наяву». Я стал расспрашивать, и она рассказала, что в один прекрасный момент к ней в комнату вошел Саи Баба. Положил руки на ее живот и сказал: «Ты больше не будешь болеть. Все будет нормально. Ты выздоровеешь. У тебя очень хороший сын. Не переживай за него». На следующий день она выздоровела. Это был не процесс, а моментальная трансформация. И не нужно было ни сложного лечения, ни операций. Она с Ним встретилась через год в следующий раз. У нее к тому времени уже была другая болезнь. Он сказал ей: «Ничего страшного. С этой болезнью ты сама справишься, и все будет хорошо». А тогда, на интервью, Он три раза откидывался назад, как бы уходил куда-то. Потом появлялся, вращал руками. Три раза Он смотрел на меня и спрашивал: «Ада Мама?» Потом опять пропадал, потом опять: «Ада Мама?» Самое удивительное произошло после того, как я вышел с этого интервью. Я понял, что у меня больше нет мамы. То есть та привязанность, что называется отношениями сына и матери, исчезла навсегда. Осталась благодарность, осталась любовь к этой женщине, которая меня воспитала. Осталась обязанность, но не осталось этой идеи, что меня родила какая-то мама и что я когда-то вообще родился. Хорошо это или плохо, я не знаю, но так произошло.