Вокруг них начал медленно собираться народ. Каждый торопился высказаться, в воздухе начали отчетливо проскакивать искры. “Этого хотел Неподкупный!” - неслось по улице, вслед скрипящим телегам, вползая холодной червоточинкой в сердце в сердце любого, кто это слышал. Я застыла, растерянная, и люди огибали меня, чертыхаясь, кто-то даже несильно толкнул в плечо, но я ничего не ощутила. “Но ведь он сейчас дома, - носилось в моей голове, - он сейчас с Норой, он был болен, как он мог этого хотеть?”.
Вопрос остался без ответа, даже не будучи заданным вслух. По спине у меня прокатилось что-то холодное, и я сочла за лучшее сделать то, что я всегда делала, не зная, как поступить: уйти и не думать. Может, они правы. Может, Робеспьер действительно к этому стремился. Если я пойму, что правильно обратное, то, наверное, умру.
“Я его ненавижу”, - напомнила я себе.
“Ага”, - вяло откликнулся тусклый и безжизненный голос внутри меня.
Каким-то образом я оказалась на набережной, напротив известного мне моста Менял, и неторопиво двинулась вдоль реки, наблюдая за ленивым, тихим плеском воды о забитые камнем берега. В мыслях моих царил раздрай, я даже плохо представляла, куда иду, ибо мое сознание, как часто с ним бывало последнее время, окунулось в спячку, оставив телесную оболочку лишь слепой моторике. Поэтому я не особенно себя контролировала и даже не сразу поняла, что остановилась и, всем телом навалившись на перила, смотрю в мутную, грязную реку.
А не прыгнуть ли? Помнится, когда я упала в воду, будучи маленькой, рядом, как по мановению руки, возник человек, готовый меня вытащить. Он спас меня и помог мне - как в том времени, как и в этом. Может, он и не мертв вовсе, в старой церкви кордельеров в гробу лежало тело совсем другого человека, а мне достаточно лишь шагнуть через перила, чтобы он снова, как когда-то, пришел мне на помощь?
Внезапно возникшая идея не показалась мне странной или сумасшедшей. Наоборот, я почти радостно подумала, что никогда уже не придумывала ничего настолько здравого и логичного. Чувствуя, как на лице расцветает улыбка, я решительно перекинула одну ногу через перила, готовясь следующим движением сбросить себя в воду, но тут чья-то рука схватила меня за шиворот и бесцеремонно оттащила прочь.
- Гражданка, - раздался рядом со мной вкрадчивый голос Бийо, - по-моему, сегодня не лучший день, чтобы умирать.
Он развернул меня лицом к себе, и я раздраженно стряхнула его руки, порываясь объяснить:
- Я вовсе не собиралась умирать.
- А, так вы хотели искупаться? - он усмехнулся, обнажая желтоватые, но ровные зубы. - Думаете, это хорошая идея?
- А у вас есть идеи получше? - с интересом спросила я, отряхивая рукава. В загадочном выражении, которое мой незваный спаситель напустил на себя, не было и тени фиглярства, отчего мне стало немного боязно.
- Есть одна. Для этого я вас и искал. Поедемте со мной.
- С вами? - тут я заметила, что у тротуара нас поджидает запряженный тощей лошадкой закрытый экипаж, и меня охватило ощущение, что мне прямо в лицо дышит что-то огромное, смрадное и хищное. - А куда?
- С вами хотят поговорить, - ответил Бийо абсолютно серьезно. - Обещаю, что доставлю вас обратно в полной неприкосновенности.
- Даже так? - я недоверчиво приподняла бровь, но, сколько ни вглядывалась, не смогла найти в его взгляде хоть одной искры лукавства. Наверное, не стоило соглашаться ехать с едва знакомым человеком черт знает куда, но после неудачной попытки броситься в реку - сознание мое прояснялось, и я с ужасом осознавала, что чуть не навтворила только что, - любая идея показалась бы мне благоразумной. Поэтому я не стала упираться и легко взялась за дружелюбно протянутую мне ладонь.
- Хорошо, поехали… а это далеко?
- Совсем нет, - Бийо помог мне влезть в экипаж, забрался следом и тщательно задернул плотную занавеску, закрывавшую оконце. - Но я был бы вам признателен, если бы вы не пытались проследить наш путь.
Озадаченная до крайности, я воззрилась на его лицо, кажущееся неестественно бледным в полумраке фиакра.
- Все настолько серьезно?
- Вы не представляете, как, - тихо ответил он, и я поняла, что сейчас не время задавать лишние вопросы. Кучер молча стегнул лошадь, экипаж тронулся с места, и я панически вцепилась в обивку собственного сидения. Во что я впутываюсь на этот раз? Утешало, что ответ я получу, если верить Бийо, уже скоро.
Перед тем, как позволить мне выйти из экипажа, Бийо завязал мне глаза обнаружившимся у него в кармане куском плотной ткани. Я попыталась воспротивиться, но он был непреклонен и на все мои возражения ответил только одно:
- Таковы правила.
Поняв, что бесполезно с ним спорить, я плюнула и позволила ему завязать у меня на затылке крепкий узел. Может, если бы не все эти секреты, я бы и не подумала подглядывать, но сейчас мое любопытство усилилось до такой степени, что я ощущала почти что боль от невозможности оглядеться по сторонам - сквозь повязку не было видно ничего, в ткани не нашлось ни одного, даже самого маленького просвета. Опираясь на руку Бийо, я сошла по ступенькам фиакра и ощутила под ногами камни мостовой. Куда бы меня ни привезли, район не самый бедный.
- Идемте, - меня потянули за руку, и я послушно пошла, куда меня направляли. Слух и обоняние я напрягла, насколько это было вообще возможно, но ничего интересного они мне, увы, не сообщили: слышала я лишь звуки шагов да отдаленный шум улицы, а окружавшие меня запахи ничем не отличались от обычных городских. Потом до меня донесся скрип двери и приглушенный разговор: Бийо что-то кому-то тихо втолковывал.
- Ладно, заходите, - раздался еще один голос, мне незнакомый, и меня завели внутрь какого-то помещения, где я первым делом едва не споткнулась о ступеньку. Мой спутник тут же оказался рядом, чтобы предупредительно взять за локоть.
- Осторожнее, не упадите. Поднимайтесь… да, вот так.
Осторожно, ощупывая каждую ступеньку, прежде чем встать на нее, носком туфли, я одолела лестницу - та оказалась не очень длинной, я, считая каждый свой шаг, даже до двадцати не дошла. Затем меня провели по каким-то коридорам, судя по отсутствию каких-либо звуков, кроме тех, которые издавали мы - пустым. А затем Бийо неожиданно резко остановился и почти сорвал с меня повязку. Я даже вскрикнула от неожиданности; глаза мои, оказывается, успели настолько привыкнуть к темноте, что даже приглушенный свет нескольких свечей, освещавших крепкую резную дверь прямо передо мной, показался мне ослепительным.
- Даю вам совет, - прошелестел голос Бийо прямо над моим ухом, - слушайте и ничего не говорите, пока вас не спросят. Ведите себя почтительно, здесь собрались чрезвычайно влиятельные граждане.
- Ладно, - пробормотала я растерянно, и мой спутник два раза стукнул в отозвавшуюся гулким грохотом дверь. Ни одного звука не последовало из-за нее, но спустя секунду она почти неслышно приоткрылась. Я с интересом просунула голову в проход, но Бийо оттолкнул меня, прошипев:
- Сначала я.
“Мог бы и предупредить”, - подумала я с обидой, пропуская его вперед. Он зашел внутрь помещения - я не видела ни обстановки, ни того, кто находился там, только пол в черно-белую шахматную клетку и загородившую все остальное фигуру моего спутника.
- Братья, - обратился к кому-то Бийо, причем в голосе его не звучало торжественности: судя по всему, такое обращение было здесь обыденностью, - я ее привел.
В комнате неясно зашушукались, но тихие голоса перекрыл один, звонкий и удивительно молодой:
- Пусть зайдет.
Повинуясь приглашающему жесту Бийо, я сделала шаг в помещение и с нарастающим удивлением огляделась. Больше всего увиденное мною зрелище напоминало собрание какого-то клуба по интересам: у покрытых темными обоями стен стояли в ряд стулья, в большинстве своем занятые, хотя мой взгляд уцепился и за несколько свободных мест. Свет падал так, что разглядеть толком лица присутствующих я не могла, но мне показалось, что кого-то из них я мельком могла видеть на заседаниях Конвента - не исключила я, впрочем, и того, что это впечатление могло оказаться обманчивым. Тот, кто сидел прямо напротив меня, на небольшом возвышении - очевидно, главный на этом странном собрании, - и вовсе нацепил на себя черную полумаску, так что узнать его лицо представлялось затруднительным. Когда я вошла, кто-то начал перешептываться, кто-то недоверчиво фыркнул - похоже, подобное проявление эмоций здесь не возбранялось. Но никто не проронил ни слова, кроме главного - оказалось, молодой голос принадлежал ему, хотя морщинистый рот и покрытые темноватыми пятнами руки красноречиво говорили о том, что незнакомцу, скорее всего, уже за шестьдесят.
