– Кто эти «вышестоящие»? Кто знал о случившемся?

– Кто такие Банда Четырех? Это мой руководитель отдела исследований и разработок, Роджер Напак; Рэн Чои, старший координатор; Аниш Акабане, главный бухгалтер, и Широ Ким, президент «Нового Египта».

Они притихли и решили скрыть информацию с самого начала. Мне-то они пообещали, что разберутся с проблемой. Позже я сообразил, что «проблемой» мы называли разные вещи. Я понял это, когда Акабане озвучил планы торговли криоконтрактами. Они вовсе не собирались ничего предпринимать по поводу опасного криораствора, лишь хотели решить проблему финансовой ответственности «Нового Египта». Я пожаловался Роджеру. Он посоветовал мне помалкивать, иначе меня уволят. Я заметил, что если меня уволят, то причин помалкивать не будет. Тогда он по-настоящему задумался и пообещал что-нибудь сделать. К этому времени я полностью разочаровался в их способностях решать проблемы.

Уже год или два я слышал имя Лизы Сато в новостях. Казалось, она – из тех редких на Кибо людей, кто не надрывает глотку ради денег. Я чувствовал: ей движут какие-то моральные принципы, понимаете?

Майлз понимал. Теми, кто стремился ее оболгать, как он заметил, двигали лишь деньги. Корпорации заявляли, что Сато планировала организовать государственную криокорпорацию, работу которой будут оплачивать все. Дальше они заявляли что-то совсем уж бессмысленное: утверждали, что госкорпорация составит им конкуренцию! Однако если они сами не занимаются бедняками, то в чем же их потеря? Этого Майлз понять не мог. А вот ООНН желала сжечь всех, чьи метаболические процессы замерли в криокамерах. Всех, невзирая на доход клиента. Хотя начать они собирались с богатых, в чем наблюдается несомненная продуманная деловитость, объясняющая суть их «новой надежды».

– Так я отправился к Лизе Сато, чтобы познакомиться лично. Я даже не стал договариваться о встрече по комму, просто как-то вечером пришел домой и позвонил в дверь. Она оказалась как раз такой, какую я и ожидал увидеть! В следующий раз я передал ей копии всех документов, которыми располагал, ей и бедняге Джорджу Суваби. Вот тогда-то им и пришла в голову эта идея с выступлением во время акции протеста. Они собирались публично заявить о моей находке так, чтобы корпорациям нечем было крыть. Я полагал, победа у нас в кармане.

Несколько дней спустя, когда я вышел на работу, Роджер вызвал меня к себе в кабинет. Я не успел войти, как вдруг – раз! – и мне вкатывают пентотала. Вот тут-то они из меня все и выжали. – Он помолчал. – Почти все. Все, что касалось планов акции протеста – услышав об этом, тут же забегали, принялись готовиться. Думаю, тогда впервые подключились Ганс и Оки – на них возложили обязанность сорвать акцию. По-моему, у Оки есть родственник в ООНН, так им и удалось втянуть в дело эту организацию.

– Кто еще присутствовал на допросе?

– Все. В смысле, большая четверка.

– У вас это не противозаконно? Я имею в виду, использование пентотала для проверки сотрудников?

– В принципе, не противозаконно. Кажется. Вообще, им позволяется подвергать сотрудников допросу с применением пентотала в случаях кражи или других преступлений на территории предприятия. При найме на работу даже подписываешь договор.

– Ясно.

– Существуют определенные правила, по которым проводится процедура такого дознания, чтобы потом считаться доказательством в суде. Правда, не думаю, что в моем случае они придавали много значения букве закона. Ведь они костьми лягут, чтобы эта информация не дошла до суда. Меня, во всяком случае, сразу после допроса упрятали в надежно закрытую караулку, к этим самым охранникам.

– А это тоже было «в принципе не противозаконно»?

– Им разрешается задерживать подозреваемых до прибытия полиции. Правда, никакая полиция так и не появилась. А когда меня выпустили два дня спустя, для Лизы и ее группы все уже закончилось. – Они прикусил губу, сжал кулаки. – Что я мог сделать? Впрочем, кое-что мог, и этого Банда Четырех никак не предвидела – благодаря Лизе.

– И что же вы сделали?

– Когда я принес ей и Джорджу все документы, мне было сказано припрятать копию в надежном месте – в банковскую ячейку, у адвоката, где-нибудь еще, – с указанием разослать эти документы в разные места – в суды, в департамент юстиции префектуры, в новости, в сеть, в случае моей внезапной смерти, или заморозки, или исчезновения. Что я и сделал.

– И что, вам удалось таким образом защититься от Четырех?

– Нет, конечно. Они выудили у меня места хранения документов в мгновение ока. Дело в том, что Лиза и Джордж тоже спрятали свои копии документов, а к тому моменту, как «Новый Египет» об этом прознал, они оба уже… В общем, Лизу заморозили, а Джордж погиб. Они искали, но так и не нашли две другие копии.

– А вы откуда об этом знаете?

Либер мрачно ухмыльнулся:

– Как видите, я все еще передвигаюсь на своих двоих, и температура тела у меня выше комнатной.

– Разумное умозаключение. – Майлз потер губы. – А Суваби и Теннодзи, их, по-вашему, убили умышленно? Кто? Ганс и Оки?

– Да, Ганс и Оки. Правда, не думаю, что у них был приказ убивать. Видимо, что-то пошло не так в процессе похищения. Вот Канга, Хослу и Лизу им удалось схватить. – Либер презрительно скривился. – Кстати, об условиях охраны труда. Оба получили хорошие премиальные и повышение, несмотря на провал. Меня не посвящали в подковерные соглашения, однако ясно, что они не сдадут своих боссов, не подставив под удар себя, и наоборот. Думаю, Четырем понравилось, что у них появился собственный оперативный отряд для грязной работенки. На случай, если снова придется иметь дело с такими, как я. В общем, все зашло в тупик. Зато у всех появилось время успокоиться и подумать. У всех, даже у меня. Мне было так плохо. Особенно из-за Лизы. Я ведь понимаю, что испортил все, над чем она работала. Пусть даже всего лишь старался помочь. Поэтому когда мне предложили взятку, я не отказался. Не потому, что она была мне нужна, нет. Просто хотел усыпить их бдительность. – Он задумчиво помолчал. – В конце концов, Роджера они подкупили намного раньше.

– В какой форме вам была предложена взятка?

– Ничего такого, что можно сразу использовать, они ведь не дураки. В основном доли в компании, дивиденды с которых можно получить через несколько лет. Я-то думал, они меня уволят, чтобы много не платить, но теперь даже и не знаю. Поручили мне настоящую работу, я создал бесконтактный скан-тест для определения неудачной криоподготовки. Такую работу не всякому поручишь. Как раз скоро должна была состояться первая оплата за работу. И вот с этими денежками я и связывал свой план.

– Какой план?

– Спасти Лизу. – Глаза Либера загорелись, пожалуй, впервые за все время разговора он встретился с Майлзом взглядом. – Полтора последних года я только об этом и думаю. – Он заговорил тихим, умоляющим голосом: – Мне было совершенно необходимо сохранить за собой должность в «Новом Египте», чтобы иметь доступ к ее криокамере, понимаете? Я это сразу понял. Сначала я хотел подкопить деньжат и спасти их всех – Канга, Хослу и Лизу, тайно перевести все три криокамеры на Эскобар и там вывести из криостаза. Но оказалось, что стоит это гораздо больше, чем я думал. Время шло. Решив, что Четверка следит за мной уже не так пристально, я пересмотрел свои планы. Надумал увезти только Лизу. Увезти ее на Эскобар, а оттуда, с безопасного расстояния, подать в суд на «Новый Египет» и на всю коррумпированную систему.

– Я вижу, вы много работали над планом, – заметил Майлз, сдерживая эмоции, и тут же прикрыл рот ладонью, чтоб не выдать себя каким-нибудь скороспелым суждением.

А Либер распалялся все больше:

– Все должно было сработать! И мы вместе были бы в безопасности! Нам бы и на Кибо возвращаться не пришлось, если бы мы не захотели! С моими дипломами я найду работу, которая нас обоих прокормит!

Краем глаза Майлз заметил легкое, негодующее движение за шторкой. Он удержался, чтобы не повернуть голову в ту сторону.