Изображение сменилось другим, подрагивающим.

– Молодец, Елена, – раздался голос Екатерины, а помещение закружилось перед Майлзом. Это была библиотека Форкосиганов, он узнал сразу, несмотря на безумную скорость вращения. – Поворачивай камеру тихонько, а то у папы головокружение начнется.

– Какое еще головокружение? – спросил детский голосок за кадром.

Саша? Нет, боже, да это Лиззи! И сразу же ответ Екатерины:

– Это когда перед глазами все кружится.

– А-а… – Новое слово было воспринято с должным вниманием.

Перед ним возникла десятимесячная малышка Таури, серые глазки под копной пушистых черных кудрей; стоит, крепко вцепившись в край низенького столика. Саша, которому уже почти шесть, его сестра-близнец Елена, их трехлетняя сестренка Лиззи сидят втроем на заднем плане на диванчике. Саша с интересом наблюдает, Лиззи со скучающим видом покачивает ножкой, мол: «Ну и что? Я тоже так могу».

– Иди сюда, Таури, – нежным голосом позвала Екатерина, – иди к мамочке.

Ах, как это прозвучало! Майлз чуть не свалился на пластину стереовизора, потянувшись к этому соблазнительному голосу.

Таури повернулась, покачиваясь, на маленьких пухленьких ножках, отпустила стол одной рукой, принялась размахивать ей, балансируя. Затем отпустила другой. Затем кривоного зашлепала к маминым протянутым рукам. И как только дети умудряются учиться ходить в подгузниках? Невероятно. Но вот она пошла, упала в материнские руки, ликующе улыбнулась, и Екатерина подняла ее высоко над головой – это триумф!

– Дай теперь я попробую, – попросил Саша, словно сестренка – заводная игрушка. Он сел на колени напротив Екатерины и ободряюще позвал сестру: – Иди ко мне, Таури! Давай, у тебя получится!

Окрыленная первой победой, Таури радостно закурлыкала и потопала к нему еще быстрее, но тут же растянулась, ударилась подбородком и подняла такой вой! Скорее, конечно, от обиды, чем от боли, это Майлз понял по тембру голоса. Саша поднял ее, хохоча:

– Эй, сначала надо научиться ходить, а бегать – потом!

Он развернул ее и направил к маме, «испытания» продолжились более успешно.

Лиззи к этому времени соскользнула с диванчика и закружилась по полу волчком, подпевая:

– Голово-кружение! Голово-кружение!

А потом рванулась к Елене. Судя по тому, как все резко крутанулось перед глазами, Майлз понял, что старшая сестра своевременно подняла камеру над головой, убрав ее из пределов досягаемости младшей.

– Нет, теперь я буду снимать! – послышался голос Лиззи. – Дай мне! Дай мне! Мам! Скажи ей, чтоб отдала мне!

Представление закончилось, не успев начаться. Майлз посмотрел еще раз, желая найти разгадку: действительно ли это первые шаги Таури или представление, отрепетированное чтобы его порадовать. Наличие камеры на месте действия свидетельствовало о последнем…

Вновь возникло лицо Екатерины на фоне ее захламленного кабинета на третьем этаже. За окном, выходящим на северную сторону, сквозь верхушки привезенных с Земли деревьев, виднеется ее садик в барраярском стиле.

– Как жаль, что сержант Таура не дожила, не познакомилась со своей тезкой, – произнесла она задумчиво. – Я рада, что тебе удалось хотя бы рассказать ей о малышке Таури перед смертью. Может, стоило назвать Лиззи в ее честь, а не в честь твоей бетанской бабки? Чтобы пораньше? Кстати, об именах. Саша объявил, что теперь он – Алекс. Наверно, просто устал уговаривать всех звать его Ксандром. От «Лекси» и «А.А.» он похоже навсегда отказался. Причина все та же: если мы отказываемся звать его Эйрелом в честь деда Эйрела, то нельзя и звать его Сашей в честь деда Саши. Но это, последнее, ему похоже понравилось, к тому же ему удалось переманить Елену на свою сторону. Поэтому в следующем своем сообщении будь добр звать его «лорд Алекс». Думаю, стоит поощрить его решимость и логику мышления.

И то верно. Майлз, помнится, очень беспокоился, став молодым отцом, когда вдруг выдумал, что у Саши – Алекса – задержка речевого развития по сравнению с его сестрой-близнецом Еленой. В конце концов Екатерина обратила его внимание на то, что сестра мальчика не дает ему задать ни единого вопроса самостоятельно, ни единого слова вставить не позволяет. Не было никакой задержки, просто очень уж он был неагрессивный. Вскоре мальчик заговорил целыми предложениями, стоило Елене – его назойливому переводчику – выйти из комнаты.

– Только подумать, ты ведь и сам стоял перед проблемой выбора имени. И был уже значительно старше него. История повторяется, отдается эхом… Он любит тебя, и не важно, как его называют. Мы все любим тебя. Будь там поосторожнее, Майлз. И поторопись домой.

Изображение исчезло.

Вот бы забраться на пластину стереовизора и телепортироваться на Барраяр со скоростью света.

Майлз вздохнул. Всю жизнь он не мог дождаться, как бы улизнуть из дому. Как так получилось, что теперь его желание изменилось с точностью до наоборот?

Замечание Роика никак не шло из головы: «Если бы вы остановились, когда мы были на подъеме, побеждали…» Ну не он же сам заплел этот клубок на Кибо-Даини!

Когда же объявится треклятый Либер! Хорошо бы, сейчас. Удивительно, что он так медлит. Может, придется послать кого-нибудь, чтобы доставить его сюда, в конце концов! А вдруг Лиза Сато очнется с временной криоамнезией? А вдруг она не знает ответов на его вопросы? Нет уж, должна же она знать то, что известно Либеру. Готов поставить целую кучу бетанских долларов, он – именно тот, кто первым и рассказал ей обо всем.

Либер перепугался, и это здорово раздражало Майлза. Почему он так испугался? Он ведь даже не знает, кто мы такие. Очевидно, это был страх, боязнь кого-то или чего-то другого. Возможно, именно того, о чем Майлз пытается разузнать в данный момент. Но ему и самому пока неясно, что он ищет.

Как Сато была наживкой для Либера, они оба теперь наживка… для чего? Зачем? Майлзу уже доводилось ловить на живца – использовать людей, как привязанных овечек для приманки тигра. Правда, не совсем так, не тех, у кого были детишки. А может, раньше ты просто не замечал таких деталей? Он уже не помнил. Если у него нет под рукой людей, чтобы поймать Либера, то нет и людей для круглосуточной охраны консульства и тех, кого оно защищает. Роика и Йоханнеса было совершенно недостаточно, даже если бы у них не было никаких других обязанностей. Давать им какие-то дополнительные поручения без поддержки – настоящее издевательство. Ворон – не единственный, кто не любит подставы.

Несмотря на расстояние, которое пролегло сейчас между ним и семьей, у Майлза мурашки пробежали по коже от благодарности к Грегору. В аудиторских трудах судьба забрасывала его далеко от дома; но это значит, что далеко от его семьи оставались и те, кого приводили в бешенство его расследования. Разозлить злодеев во славу Барраяра – вот, пожалуй, как можно описать мою работу. Вот и спорь потом, кому больше нравится его работа.

Майлз склонился над консолью и принялся составлять аудиторский запрос в барраярское консульство на Эскобаре с просьбой немедленно прислать оперативную группу, а также составил предварительную заявку на судебно-бухгалтерского эксперта Службы безопасности и группу юристов.

Он ничего не знал о своем невидимом враге. Знал только, что тот настроен весьма решительно и серьезно. В лучшем случае, группа будет здесь через пять дней. Достаточно ли у него было информации пять дней назад, чтобы составить такой запрос? Наверное, нет.

Майлз снова запросил данные по «Новому Египту» и принялся их лопатить. Голос к Лизе Сато вернется еще не скоро.

Уже на следующее утро, когда Либер так и не объявился в консульстве, милорд признал свою ошибку и отрядил Роика с Йоханнесом разыскать доктора. Роик только вздохнул: если бы милорд принял такое решение сразу! Он начал с двух наиболее очевидных зацепок. Позвонив Либеру домой, ответа не получил. Позвонив на работу, узнал: доктор предупредил, что приболел – что-то съел, наверное, как он объяснил своему помощнику, – и не появится на работе дня два.