Петр же тем временем никого в коридоре не застал. Но почти сразу у выхода из комнаты он споткнулся о рюкзак, небрежно брошенный на полу у стены, из-за чего вскрикнул, с трудом удержавшись от бранной ругани. Почти сразу за его спиной появилась Марина.

– Все в порядке? – испуганно спросила она.

– Да, все нормально! – ответил недоумевающий Петр. – Женька вон, даже рюкзак свой бросил, чтобы он ему прятаться не мешал!

– Человеку скоро 30, а он все дурачится, как подросток! – укоризненно воскликнула Марина.

– Девушки у него нет, чтобы все время напоминала ему об этом! – саркастично заметил Петр. Марина в ответ несильно ударила его кулачком в плечо.

– Прекрати!

– Ладно тебе! Пойдем! Надо бы побыстрее огонь развести, а то становится холодно!

И Петр твердым шагом направился через коридор в комнату напротив. Это помещение они с Мариной еще не успели осмотреть до того, как их позвали к себе Павел и Александра, и в этой комнате, к их удивлению, было не в пример другим помещениям сухо и оказалось довольно много подходящей для костра, но уже не пригодной для использования по назначению старой мебели. И Петр рьяно принялся отламывать от старых стульев ножки, спинки и сидушки, чтобы им удобнее все это было нести.

Быстро набрав полные охапки дров, ребята поспешили вернуться в комнату с камином. Оказавшись в коридоре, они увидели исходившее из той комнаты теплое свечение огня.

«Неужели они так быстро сумели развести костер?!» – подумал Петр и поспешил войти внутрь. Но, когда он оказался в комнате, на смену воодушевлению пришли испуг и удивление, и он, как вкопанный, замер в дверном проеме. Спешившая за ним следом Марина через секунду врезалась ему в спину, уронив на пол свою ношу.

– Кто это? – прошептала она, оторопев.

– Я не знаю… – так же шепотом, растерянно ответил ей Петр.

В камине, потрескивая, горел огонь, освещая притягательным, теплым, но неярким светом пространство вокруг него. Отбрасывая длинную причудливую тень, перед камином стояло на изогнутых ножках массивное кресло с высокой спинкой. На нем, спиной к вошедшим, сидел какой-то человек и что-то с чавканьем и причмокиванием ел. По видимым Петру и Марине частям его тела они догадались, что это был кто-то явно не из числа их друзей. Услышав перешептывание ребят на входе в комнату, человек прекратил свою трапезу и замер.

– А я вас поджидал! – услышали ребята хриплый скрипучий голос, доносившийся, казалось, сразу ото всюду, а не исходивший от сидевшего перед камином незнакомца.

– Кто вы? – сделав шаг вперед, осмелился спросить его Петр. В ответ ему раздался леденящий душу хохот. Человек, свесив босые ноги с кресла на пол, медленно поднялся и, косолапо выворачивая стопы внутрь, обошел кресло сбоку и встал к ребятам лицом. Очередная вспышка молнии озарила комнату, заставив Марину в ужасе вскрикнуть и зажмурить глаза. Петр тоже не мог поверить в реальность увиденного.

Перед ними стоял мертвец с горевшими красным огнем глазами без зрачков. В своих тонких скрюченных ручонках он сжимал наполовину обглоданную человеческую руку! По маникюру на пальцах можно было сделать вывод, что это была женская рука, а по увиденной при вспышке молнии татуировке на ней Петр догадался, что рука эта принадлежала Александре! На цветном тату было изображено раскидистое дерево, под которым спина к спине сидели Александра и Павел – а-ля логотип известного спортивного бренда. Эскиз Александра рисовала сама, и совпадения быть не могло!..

Облизав шершавые губы раздвоенным, как у змеи, языком, мертвец произнес:

– Я – хозяин этого дома! И я не потерплю в нем непрошенных гостей!!!

– Бежим! – закричал Петр и, крепко схватив Марину под локоть, потащил ее за собой в коридор. Мертвец, отбросив недоеденную руку в сторону и опустившись на четвереньки, по-звериному бросился за ними следом. Выскочив в коридор, Петр первым делом рванулся в сторону двери на улицу, но, направив луч фонарика в ту сторону, увидел, что на ее месте теперь глухая стена.

– На лестницу! – скомандовал он и потянул ничего не понимавшую и напуганную Марину за собой. С рыком дикого зверя из комнаты в коридор следом за ними выскочил мертвец.

– Беги наверх! – крикнул Петр Марине и, оставив в руках деревяшку потяжелее и отбросив остальной, теперь уже ненужный на растопку хлам, в сторону, заслонил девушку собой. Мертвец с разбегу прыгнул на него. Из его растопыренных пальцев вытянулись длинные и острые, словно у гарпии, когти. Петр встретил его на лету размашистым ударом ножкой стула по голове. Дерево разлетелось на куски, оставив торчащим из глазницы мертвеца большую острую щепу. Самого нападавшего от удара отбросило в стену, ударившись о которую с глухим звуком, он рухнул на пол, проломив своим телом прогнившие доски. Петр отлетел на ступени лестницы, рюкзак на спине смягчил ему удар. С виду худощавое и легкое тело чудовища оказалось гораздо тяжелее, чем могло показаться Петру на первый взгляд.

Быстро поднявшись на ноги, Петр устремился вслед за Мариной вверх по лестнице. Марина, не помня себя от ужаса, уже бежала по коридору второго этажа, ничем, по сути, не отличавшегося от первого: такие же помещения без дверей по бокам коридора, такие же прогнившие половицы под ногами. Но в конце коридора в очередной вспышке молнии Марина увидела закрытую дверь. Петр, уже практически догнавший ее, дверь тоже заметил. А еще он слышал топот поднимавшейся по лестнице следом за ним твари, отбиваться от которой теперь ему было нечем.

– Туда! – скомандовал он.

Дверь, на их удачу, оказалось не запертой. Ворвавшись в помещение за ней, Петр как можно быстрее захлопнул ее за собой, из последних сил навалившись на нее всем своим весом. Практически тут же последовал сильный удар в дверь, от которого его чуть не отбросило назад, а вслед за ним ребята услышали, как острые когти скребут по ее дереву снаружи. В помещении было абсолютно темно – окон в нем не было.

Тяжело дыша, Марина сделала несколько шагов назад, осветив своим фонариком прижавшегося к двери Петра. Он тяжело дышал, был бледен и напуган не меньше нее. Сердце буквально выскакивало у девушки из груди, и она никак не могла поверить в реальность происходящего. Руки у нее дрожали, и она вот-вот готова была сорваться в истерику.

– Что… что это такое?.. – надрывным тоном спросила она, чувствуя, как дрожит у нее подбородок и рыдания подступают к горлу. Петр поднес палец к губам.

–Тсссс!..

Из-за двери доносилось чье-то тяжелое хриплое дыхание. Свет от трясущегося в руках девушки фонарика гулял вверх-вниз по двери. В томительном ожидании прошло несколько минут (для ребят они тянулись, словно вечность). Наконец звуки за дверью стихли. Все это время Петр с Мариной стояли, не двигаясь, и даже стараясь не дышать. И вот, как только им показалось, что опасность миновала, и они смогли выдохнуть и перевести дух, как вдруг Марина почувствовала, как что-то обвило ее ногу в районе щиколотки. Истошно завопив, девушка отпрыгнула в сторону, как заяц. Петр, прижавшись к двери, направил луч фонарика в центр комнаты.

Помещение, в котором они оказались, было небольшим, и предназначалось раньше, видимо, для хранения всякого хлама, но теперь по воле случая было пустым. Едкий запах мочевины, который вначале они не заметили, теперь резко ударил им в носы. А у дальней стены в свете фонарика они увидели… Павла! Обессилевший, он распластался на полу. Это он своей слабой рукой обхватил ногу Марины.

– Он… не может… войти… можешь… отойти… от двери… – еле слышно прошептал Павел. – Отойди… от двери… ни к чему… ее… сторожить…

– Паша, что с тобой случилось?! – пребывавшая еще минуту назад в шоке Марина взяла себя в руки и бросилась на помощь к обессиленному товарищу.

– Воды… дайте… воды… – каждое слово давалось Павлу с большим трудом.

Марина подняла его за куртку и прислонила в сидячем положении спиной к стене. Выглядел Павел ужасно. Изможденное посеревшее лицо заросло длинной жесткой щетиной, глаза и щеки впали, под глазами образовались темно-синие круги, губы все потрескались. Он сильно исхудал – это Марина сразу почувствовала, с легкостью подняв его с пола и усадив к стене. А еще он весь был испачкан, и, похоже, долгое время справлял нужду в углу этой комнаты. И еще этот полубезумный взгляд… или как у затравленного зверя. Павел выглядел так, будто с момента их расставания прошло недели три, хотя на самом деле прошло не более получаса.