– Вчера герцога приехала поздравить двоюродная сестренка, –  издевательски протянула Маргарет, – такая милая девушка… Роскошные темные волосы, персиковая кожа… Говорят, и не сестра вовсе. Ты ее видела, Бекки? Сидела в церкви в первом ряду.

Перед глазами колыхнулся образ бархатной красавицы. Той самой, что позволила себе оскорбление. Любовница, значит… О, Создатель, только бы она была на самом деле интересна де Грейстору! А лучше – пусть забирает его с потрохами! Бекки согласна на все, лишь бы вообще не встречаться с мужчиной до самой смерти.

– Да, она гостила в родовом замке де Грейсторов, – подхватила Клэрис. – Я слышала…

– Замолчите обе!

Бекки впервые оторвала взгляд от тарелки. Мачеха прикрикнула на своих обожаемых дочурок?! Это точно не мираж?

– Замолчите, – повторила, кидая вилку на стол. – Уважаемый герцог не любит пустых толков.

И посмотрела почему-то на нее. За хищным прищуром мелькнуло беспокойство. Гиневьева нервничает? Быть такого не может!

– А ты ступай, – еще больше нахмурилась мачеха.  – Чтобы до полудня…

Осеклась вдруг и, не желая продолжать разговор, вышла. Будто сбежала. Не успели сестры ляпнуть очередную гадость, как в кабинет просочилась Хельга.

– Пойдемте, госпожа, – бережно подхватила под локоток. – Помогу вам, не беспокойтесь.

Замок был под стать хозяину. Таких не строили больше – темные стены и узкие окна-бойницы. Тяжеловесный, готовый к самой жестокой осаде, он сохранил и глубокий колодец во внутреннем дворе, и многоуровневую оранжерею-сад, с плодовыми деревьями. Страшно подумать, сколько войн и восстаний пережил этот гигант до того, как страну объединил прадед нынешнего короля – Генриха Благословенного из рода Лонрингов.

В иное время она бы схватилась за кисть, но и этого ей не оставили. Прощальная пакость сестер или мачехи – мастерская оказалась пуста. Ни единого самого завалящего холста и краски – змеи утащили все.

Бессильная злость жгла так невыносимо, что воздух с трудом попадал в легкие. Бекки сжимала кулаки и зубы, но смогла наскрести в себе сил на бездушную маску. Никакой горечи! Пусть захлебнуться своим ядом – главного они отнять не в силах. Дар рисовать не убить мелочной подлостью.

Только в карете она позволила себе минуту слез. Торопливых и горьких. О, если бы рядом была Хельга…

Бекки крепко сжала под горлом плащ. Нельзя плакать. Сколько бы ни выпало испытаний, она выдержит их достойно. А перстень, что удалось спрятать от жадных лап сестер, поможет Хельге купить землю и домик. Нянюшка не хотела брать, но потом все же спрятала ободок белого золота на груди.

– Никому не отдам, – заявила решительно. – От вас забрала вам и верну, моя голубушка. А пока вот, возьмите и вы от старой Хельги.

Сунула в руки мешочек сухих трав.

– Чудный сбор, – прошептала доверительно. – Только уж заварите сами, не отдавайте на кухню. На чашу кипятка три полных щепоти и ждать, когда настой посветлеет…

Нарушая все приличия, женщина обняла ее, быстро и крепко, а потом подхватила скромную поклажу.

– …Хорошо все будет, – заявила громко. – Мне сон вещий снился! Вы там здоровенькая и резвая, чисто зайка беленькая.

Зайка, да. Под лапой черного дракона… Бекки беспокойно оглянулась в сторону конюшни, где скрылся вороной жеребец и его хозяин. За несколько дней пути она не обмолвилась с герцогом и словом. Ночевали они в гостиных дворах по разным комнатам, а утром мужчина предпочитал одиночную езду далеко впереди. Ни ветер, ни дождь не могли загнать де Грейстора в карету. И хвала Создателю.

Кошмарные воспоминания о первой ночи тлели в груди, не давая отрешиться от прошлого. Она, правда, старалась не думать. Считала деревья, представляла образы новых картин, пыталась взяться за книгу… Все тщетно! Сон сбежал, а если удавалось задремать – тут же нападали кошмары. Жесткая, словно камень, кровать, и она сама тоже каменная…Ни пошевелится, ни вздохнуть. А еще боль… Бездонный океан боли, от которой хотелось выть и кричать до хрипа. А лучше – исчезнуть. Растворится в воздухе. Ничего не чувствовать и не помнить.

Дрожащей рукой Бекки стерла с лица липкую паутину воспоминаний.

А сердце опять билось тяжело и трудно, не давая воздуху просочится в грудь.

– …госпожа? – прозвучал рядом тонкий голос.

Под локтем почувствовалась чья-то рука.

– Госпожа, вам дурно?

Бекки с трудом заставила себя перевести взгляд на молоденькую девушку – почти девочку – в платье служанки, что так и норовила заглянуть в лицо. Хорошенькая… Курносый носик и россыпь веснушек. Глаза, как два голубых озера, в которых мелькает тень тревоги.

– Н-нет, – шепнула пересохшими губами. – Я… Все хорошо.

Ложь. Ничего не хорошо, и тесная комната в родовом замке желаннее самых богатых покоев.

– Позвольте проводить вас, – защебетала девушка. – Меня Лорианой звать. Лорой то есть. Я к вам приставлена… Вы, должно быть, голодны с дороги.

Нисколько. Аппетит пропал вместе со сном, и по вечерам Бекки едва могла осилить пару ложек бульона.

– Мне бы просто… помыться.

Смыть с себя ощущение присутствия герцога. Притвориться перед собой, что все это ненастоящее и пропадет с первыми лучами солнца.

– О, разумеется! – живо отозвалась Лора. – Ваши покои – такая прелесть! Есть уборная. Наш хозяин обустроил водопровод, представляете? И вода сама нагревается, нет нужды тяжелые ведра таскать… И кухню переделал, да. Бадья сама стирает – вот диво. Раньше-то служанки на пруду пальцы били. Рубин ведь напитать магией непросто. Твердый камешек. Но герцог…

– Лора, милая, очень болит голова, – выдавила Бекки.

От хвалебной стрекотни сводило зубы. И мыться уже не хотелось – только не в чудесных ваннах от де Грейстора, чтоб он подавился своими изобретениями.

Девушка тут же замолкла. И стало стыдно. Никто не запрещает прислуге обожать своего господина. А ее чувства – только ее проблемы.

– Не сердись, – Бекки изобразила улыбку. – Дорога была трудной.

– Как я могу сердиться? – кажется, Лора была удивлена. – Ведь я ваша прислуга.

Железный аргумент. Но на дальнейшую беседу не было ни сил, ни желания. Как и восторга от внутреннего убранства замка. В каком-то отупении Бекки осмотрела тяжелую парадную лестницу целиком из белого дуба, мазнула взглядом по бархатным гобеленам и картинам на стенах, едва повернула голову в сторону камина, с какими-то блестящими статуэтками или, может, механизмами, но на этом все. Строгая роскошь не могла избавить от ощущения плена. Какая разница, чем украшены прутья клетки? Ни одна самая густая позолота не сделает ее желанной.

– Пойдем, Лора, – попросила застывшую явно с умыслом служанку. – Я осмотрю… потом.

Или никогда.

***

Кухарка постаралась на славу. Рагу просто таяло во рту, но вместо того, чтобы опустошать тарелку, Вильгельм разглядывал пляску огня в камине.

– Совсем ничего не ела, ваша милость, – тоненький голосок Лоры звучал тревожно. – Отговорилась головной болью, но неправда это, уж простите. А худенькая, Создатель убереги. Все ребрышки видно.

Не только ребра – через живот позвоночник просмотреть можно. Ходячий скелет.

Вильгельм задумчиво побарабанил пальцами по столешнице. Брачный браслет не даст болезни развиться, но только на некоторое время. Даже его род не научился обманывать смерть – рано или поздно Ребекка фон Арнет сляжет в могилу. И все же минимум год у него имеется. Но аппетит должен бы уже вернуться.

Проклятье! Ему бы все закончить скорее, но дело оказалось хуже, чем выглядело изначально. С другой стороны, месяцем больше или меньше – какая разница? Слуги лишнего не сболтнут. Недаром отбирал самых верных и понятливых – посторонним сюда ходу не было. Только те, кто умеет не сунуть нос в хозяйские дела, и просто исполнять свою работу.

Понемногу хорошая пища и уход дадут свои плоды, и скелет превратится в женщину, способную зачать дитя. А тем временем…

Вильгельм коснулся фигуры ворона, застывшего на ветке-подставке. Тонкий механизм пришел в движение, и железная птица склонила голову, готовая слушать приказ.