Осторожно прихлебываю горячий чай из кружки, наслаждаясь цитрусовым ароматом. Хорошо здесь у мужиков, душевно, даже не смотря на обилие мониторов и мигающих лампочек. Есть своя неповторимая атмосфера уюта, созданная мохнатым ковриком по центру, потертым от времени диванчиком, а главное – Поппи, который не только настои заваривать горазд, но и беседы разговаривать
- Что у вас с козочкой на свидании приключилось? - неожиданно интересуется он. По хитрому прищуру глаз понимаю: все они знают, поэтому врать и выкручиваться не имеет смысла, да и желания такого не возникает.
- Сбежала.
Мужики весело смеются, а Поппи хлопает по плечу:
- Ну и ловок же ты с девками обращаться, Малыш. Кто ж такие вещи на первом свидании говорит?
- Какие такие?
- А то сам не знаешь, как к вашему брату простые обыватели относятся.
Они знают… Поппи знает, напарник по дежурке, выходит, и остальные должны быть в курсе: ребята из охраны, многочисленная прислуга, и Юкивай.
- Чего вылупился, словно увидел впервые? Думаешь, мне и остальным не наплевать из какого ты места родом? Я, парень, долгую жизнь прожил, и могу многое рассказать о законе равномерного распределения говна: его что в первом мире хватает, что во втором, что в сто втором. Вселенная плеснула дерьма равномерно, чтобы никому по горлышко не было, и чтобы никто не захлебнулся. Пойми, Малыш, тут не от цифр зависит, а от самого человека, как он себя проявит. Взять того же Огузка, который тебе вместо мяса кусок пережаренной резины подсунул. Этот мудила, между прочим, выходец из первого мира, в престижных университетах обучался, и семья известная: папа чуть ли не университетский профессор, дохрена ученых степеней имеет. Почитаешь рекомендательные бумаги – золото должен быть, не человек, а по факту дерьмо. С ним же работать невозможно, потому и вылетел с должности шеф-повара престижного ресторана. И здесь держится только благодаря тому, что людей в подчинении раз-два и обчелся, и характер свой дрянной показать толком не кому, разве что кастрюлям с поварешками, да молодым вроде тебя, которые связываться не станут. Так что не бзди, парень, всем плевать, откуда ты родом.
Я и не бздел - так, переживал маленько. Странное дело, но после состоявшегося в дежурке разговора словно крылья за спиной выросли. Захотелось учудить что-нибудь этакое, поделиться с миром радостным настроением. Стен особняка для этого было явно недостаточно, поэтому я засобирался в город: пригладил короткий ежик волос, побрызгался одеколоном, и наткнулся в коридоре на задумчивую Юлию.
- Ты в город? – спросила она
- Да, - согласно киваю и тут же ляпаю совершеннейшую глупость, - что-нибудь купить?
Словно у Юкивай прислуги было мало, которая по одному щелчку готова сорваться с места и выполнить любую прихоть.
- Нет, ничего не нужно, - девушка явно о чем-то размышляет, накручивая на палец длинную прядь волос.
- Ну если не…
- Я пойду с тобой, - приняла она решение. И приказав «жди здесь», чуть ли не вприпрыжку побежала к лестнице на второй этаж.
И что теперь делать? Сегодня не моя смена, никаких спецсредств под рукой нет, даже рация отсутствует. Растерянно озираюсь и вижу тень, отделившуюся от стены. Сгусток тьмы скользит по коридору, медленно приближаясь. С каждым новым метром существо обретает плотность и форму, и в конце концов превращается в Мангуста.
- Я свяжусь с Майером, - произносит он бесцветным голосом.
- Но у меня нет… не на службе… сегодня выходной, - выдаю бессвязную серию слов.
- Охранять будут другие, а ты слушай свою интуицию, - сказал и, развернувшись на ходу (до чего же ловко вышло, словно не человек, а бесплотный дух), растворился в сумраке коридора.
Солнце клонилось к закату, когда мы вышли наружу и по булыжной мостовой направились в сторону Центральной улицы. Камни под ногами дышали полуденным жаром, кожу лица приятно холодил неведомо откуда взявшийся ветерок. Он был редким гостем в здешних краях, еще реже баловал искушенных слушателей шелестом листьев, все больше прячась по закоулкам. Таился до поры до времени, поджидая зазевавшихся прохожих, а стоило тем появится, как вылетал из-за угла, ловким воришкой забирался за ворот рубашки и… снова исчезал: на час, на сутки, на недели.
- Подожди, вот придет зима, - запугивал меня Поппи, когда начинал жаловаться на неимоверную духоту.
- Много снега выпадает?
- Какого снега?
Эх, Поппи, Поппи. Спрашивается, кого зимой стращать собрался?
Дуглас не отставал от товарища, угрожая предстоящим сезоном дождей:
- Малыш, не представляешь, какая здесь тоска царить будет. Вода с неба льет сутками напролет, кругом мрак и сырость.
Действительно, не представляю. Бывало, осенью, чтобы добраться до школы, такие кренделя выписывал, обходя даже не лужи - настоящие заливы с затонами, которые образовывались ровно по центру дороги, и которые чтобы миновать, непременно нужно влезть в грязь. Ну я и влезал, приходя в родную альма-матер извазюканный по уши. Нет, не пугали меня предстоящие погодные изменения, нисколечко, в отличии от новых обязанностей.
Перед глазами мелькали разноцветные стены домов, а в ушах звучали слова, сказанные Мангустом: «слушай свою интуицию». Доверяй неведомо чему, и рассчитывай непонятно на что - самая странная задача в моей жизни.
Со стороны могло показаться, что по улицам города гуляет парочка молодых влюбленных: девушка часто смеется, постоянно о чем-то рассказывая, а парень все больше хмурится, погруженный в собственные мысли. А чего мне не хмурится, когда навязали почетный эскорт. Ладно Юкивай, с ее присутствием худо-бедно смирился, тут целая колонна из охраны движется. Периодически мелькал смурной Дуглас, ну да оно и понятно - он терпеть не может выезды. Наблюдал тощую фигуру Лесничего, здоровенный Секач мелькал в отражениях витрин. И где-то здесь, совсем рядом должна витать бесплотная тень Мангуста.
Называется, вышел прогуляться, заодно мужиков под вечер работой обеспечил. У того же Лесничего смена полчаса назад должна была закончиться, теперь вот снарядили в усиление.
- Эй, ты меня вообще слушаешь? - чувствую легкий тычок со стороны спутницы.
- А что, обязан?
- Мог бы притворится, - Юлия не обижается. Она всю дорогу игнорирует мое плохое настроение и колкости, которые периодически отпускаю. Делает вид, что все хорошо, что мы на обыкновенной прогулке. И чем больше девушка пытается казаться нормальной, тем больше заметен надрыв, как у смертельно больного человека, принявшегося внезапно шутить, да веселить окружающих.
«Она до сих пор боится, Петр, неужели не понятно», - звучит голос Валицкой внутри.
Да уж не дебил, сообразил. Боится далеко отпускать, словно я ее единственная надежда на спасение.
- Что у вас вчера с Нанни приключилось? – Юлия становится неожиданно серьезной. Кожей ощущаю взгляд внимательных девичьих глаз.
- Она тебе не рассказала?
- Хочу услышать твою версию.
- Не будет другой версии.
- Да что с тобой не так? - возмущается Юлия. Наконец-то прорвало госпожу «наигранное веселье». – Пыхтишь всю дорогу, словно старый паровоз. Если я тебя раздражаю или не нравлюсь так и скажи прямо. Только Нанни здесь причем?
- Любишь честность? – стараюсь грозно улыбнуться, как это вышло вчера, когда напугал рыжую козочку и та понеслась прочь по коридору, цокая каблучками. Но с Кортес Виласко такой номер не прокатил, она не то что не испугалась, наоборот придвинулась ближе, вглядываясь в мое лицо. Что ты там пытаешься разглядеть, дуреха?
- Больше не води на случку со своими подругами.
- Идиот!
Были бы каблучки, непременно зацокали по мостовой, но на девушке сегодня легкие, сандалии. Поэтому звук быстро удаляющихся шагов едва слышен.
Поворачиваю голову направо и вижу Дугласа, который недовольно покачивает головой. Без того знаю, что балбес. Прибавляю хода, чтобы догнать фигурку ушедшей вперед девушки. Ох и быстра оказалась, даром что певичка, целыми днями просиживающая в студии.
