Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Конечно, и в этих условиях не обошлось без шероховатостей. Так, Томас Морган, опытный конспиратор, сообразил, насколько опасно для Марии Стюарт быть осведомленной о планах заговорщиков и в случае неудачи подставить себя как соучастницу под топор палача. Морган послал ей два письма, в которых излагались эти весьма разумные соображения. Тем удивительнее, что почти в то же время от Моргана пришло послание с советом прямо противоположного характера – установить связь с заговорщиками. Итак, соблазн оказался слишком велик, и Морган пошел на компромисс – он сам составил, выбирая наиболее осторожные выражения, письмо, которое Мария Стюарт должна послать Бабингтону.

Впрочем, историки давно уже поставили вопрос, было ли оно написано действительно Морганом или же к его сочинению приложил руку Фелиппес. От кого бы ни исходило письмо, содержавшее опасный совет, Мария Стюарт ему последовала. Она, вернее, переписала рекомендованный ей Морганом (если не Уолсингемом) текст, датированный 27 июня 1586 г. Он состоял из нескольких чрезвычайно осмотрительно сформулированных фраз. Впрочем, и здесь нет уверенности, действительно ли они написаны ею или тем же неизменным Фелиппесом. Корреспонденция между Уолсингемом и Фелиппесом, с одной стороны, и Эмиасом Паулетом – с другой, наводит на такие мысли. По крайней мере, она свидетельствует об опасениях Паулета, как бы все более наглые подлоги Фелиппеса не вызвали подозрения у заговорщиков и не испортили игру. Еще более сомнительно выглядит ответное письмо Бабингтона, в котором он прямо сообщает Марии Стюарт о намерении убить Елизавету, причем оно позволяет предполагать, что шотландская королева и ранее была в курсе этих планов. Подобной нелепой и ненужной откровенности нет ни в одном из многочисленных заговоров того времени. Таким образом, перед нами – в который уже раз – все тот же вопрос: чье же это письмо, того, чья подпись стоит в конце, – Энтони Бабингтона, или Томаса Фелиппеса, командированного 7 июля 1586 г. в Стаффордшир, поближе к замку Чарт-ли, или еще какого-нибудь сотрудника Уолсингема, тем более что сохранился не оригинал, а лишь копия этого рокового документа? Можно, наконец, предположить, что письмо было действительно написано Бабингтоном, только без вкрапленных в него нескольких фраз о замысле убить английскую королеву, тем более что эти строки выглядят слабо связанными со всем остальным текстом. К последнему предположению подводит и внутренняя противоречивость письма. В нем Бабингтон указывает, что шесть дворян, включая его, убьют Елизавету, в то же время он пишет, что в это время будет далеко от Лондона, около Чартли. Впрочем, в письме излагалось и много других планов, подходивших под понятие государственной измены, – иностранная интервенция, восстание английских католиков.

12 июля «честный человек» доставил письмо Бабингтона Марии Стюарт. Ее секретарь сообщил, что письмо получено и ответ будет послан через три дня. Во время одной из своих верховых прогулок, которые ей специально разрешили, шотландская королева встретила рыжего малого с потупленным взором, внешность которого привлекла ее внимание, о чем она и сообщила в письме Моргану. Это был Фелиппес. 17 июля Мария Стюарт ответила Бабингтону. Если верить тексту письма, представленному на судебном процессе, она одобряла все планы заговорщиков: и способствование иностранной интервенции, и католическое восстание, и убийство Елизаветы. Последнее вызывает сомнение. По крайней мере, в письмах, направленных Марией в тот же день Пейджету, Моргану и дону Мендосе, говорилось об интервенции и восстании, но совершенно умалчивалось о предстоящем покушении на английскую королеву. На другой день Фелиппес отослал Уолсингему дешифрованную копию. Мышеловка захлопнулась…

Правда, временами заговорщиков как будто осеняло смутное предчувствие беды, неясное сознание того, что какая-то невидимая рука все больше запутывает незримую сеть, которая должна погубить их. Бабингтон решил съездить в Париж для переговоров с доном Мендосой. Роберт Пули, секретарь Уолсингема, представил заговорщика министру. Бабингтон обещал шпионить за эмигрантами. Уолсингем, выразив свое удовольствие по поводу такого предложения услуг, несколько раз принимал Бабингтона, все оттягивая выдачу паспорта. А Бабингтон имел неосторожность вдобавок показать Пули письмо Марии Стюарт и сообщить, что скоро последует вторжение, убийство Елизаветы и воцарение пленной шотландской королевы.

В августе заговорщики получили известие, что слуга Балларда, знавший все их секреты, был правительственным шпионом…

Бабингтон, пытаясь спастись, отправляет письмо Пули с просьбой известить от его имени Уолсингема, что существует заговор и он готов сообщить все подробности. Проходят часы – письмо остается без ответа. А на другой день утром арестовывают Балларда и еще нескольких заговорщиков. Бабингтон пишет еще одно письмо Уолсингему. Ему сообщают, что ответ последует через день-другой. Вечером, ужиная с одним из сотрудников Уолсингема, Бабингтон заметил, что тому передали записку. Заглянув краем глаза в бумагу, глава заговора увидел, что в ней содержался приказ не выпускать его из поля зрения. Медлить более было нельзя. Он незаметно вышел из комнаты, оставив свой плащ и меч, и помчался к друзьям; переодевшись в платье работников, они попытались скрыться. За ними последовала погоня. Через несколько дней их арестовали. Одновременно был произведен обыск у Марии Стюарт, захвачены секретные бумаги, взяты под стражу ее секретари. Мария была переведена в другую тюрьму, где находилась в строжайшем заключении.

Разумеется, показания заговорщиков, что их подтолкнул к государственной измене Джилберт Джифорд, были тщательно скрыты английской полицией. Между прочим, он, находясь во Франции, получил от Фелиппеса полудружеское-полуиздевательское предупреждение, что его, Джифорда, самого подозревают в участии в заговоре. Джифорда охватила паника – люди Уолсингема могли донести на него французским властям, после чего ему было бы несдобровать. При возвращении в Англию Джифорд вполне мог попасть в лапы юстиции, которая, как это случалось порой, возможно, закрыла бы глаза на то, чье поручение он выполнял, провоцируя покушение на Елизавету. Опасения разведчика оказались, впрочем, необоснованными…

13 сентября Бабингтон и шесть его помощников предстали перед специально назначенной судебной комиссией. Через два дня за ними последовали остальные заговорщики. Все подсудимые признали себя виновными, поэтому не было нужды представлять доказательства относительно организации заговора.

Елизавета не удовлетворилась присуждением заговорщиков к «квалифицированной» казни, уготованной изменникам, и спросила, нет ли чего-нибудь пострашнее. Лорд Берли должен был разъяснить своей любвеобильной повелительнице, что намеченная кара более чем достаточна для любого преступника.

Многочасовая казнь первых шестерых заговорщиков приобрела настолько чудовищный характер, что сдали нервы даже у много повидавшей в те годы лондонской толпы. Поэтому остальных семерых на другой день повесили и лишь потом четвертовали и проделали все остальные процедуры, уготовленные государственным изменникам. Настала очередь и Марии Стюарт. 8 февраля 1587 г. ее жизнь оборвалась под топором палача…

Тайны Мадридского двора

Решающая схватка быстро приближалась. Испания все еще владела самой сильной армией и флотом, и Филипп II наконец решил рискнуть ими обоими. Ведь теперь в случае свержения Елизаветы английский престол достанется не Марии Стюарт, тесно связанной с Францией, а самому Филиппу II, которого шотландская королева объявила своим наследником!

Задача разведывательного обеспечения намеченной высадки в Англии была возложена Филиппом II на уже известного нам дона Бернардино де Мендосу. Оказавшийся замешанным в «заговор Трокмортона» и вынужденный покинуть Англию, надменный испанец заявил Елизавете перед отъездом: «Бернардино де Мендоса рожден не возбуждать волнение в странах, а завоевывать их». Переехав в 1584 г. в Париж, Мендоса первоначально с головой окунулся в борьбу между французскими католиками и гугенотами. Однако, укрепив испанскую секретную службу во Франции, Мендоса не терял из виду Англию.

22
{"b":"73783","o":1}