В связи с внезапным открытием Риткой каких-то затерянных шахт, пришлось оперативно свалить, оставив Уиллу записку на кресле, чтоб не терял. Конечно, хотелось дождаться окончания беседы и узнать, как всё прошло, но вытащить мелкую из любой задницы есть мой святой долг.
В тот день увидеться с Уилли не удалось. Я набегалась по чёртовым шахтам, а его ждал концерт, так что мы созвонились уже за полночь, когда я легла спать. Оказалось, что его дед и бабка давно хотели навестить дорогого внука, просто не знали, как заявиться после всего, что наговорили. Уилл не стал шантажировать их компроматом, даже чтоб отыграться за все обиды. Дед, почему-то, расчувствовался и полез к нему с обнимашками, а бабка признала что, как ни крути, Уилли точно их внук, и попросила прощения за былое. Они даже интересовались, требуется ли ему помощь, вроде поступления в колледж или с работой, Уилл обещал поразмыслить на досуге. Ещё они спрашивали, чем он занимается, и обещали непременно прослушать всю дискографию его группы. Уилли подумал, для их возраста тексты будут звучать чутка резковато. Но я напомнила, что вряд ли это пошатнёт их психику после всего, что они повидали.
Как же я рада, что им удалось наладить контакт! Более того, они пообещали скинуть на личный счёт Шейлы столько, сколько потребуется и покаялись, что плохо поступили, отрекшись от единственной дочки.
К слову, загадка их тайного образа жизни тоже раскрылась: до того, как они порвали отношения с Шейлой, у них не было друг от друга секретов, и жили они вполне себе праведно. А после ссоры пустились во все тяжкие, чтобы понять, отчего так балдеет их дочь. В итоге-то поняли, но их напускная принципиальность и бдящее общество не позволили пойти на мировую, о чем они и жалели все эти годы.
====== 33. Летние деньки ======
Июль месяц. Лучшие летние деньки, чёрт побери. А знаешь, чем занимаюсь я? Вместо райского наслаждения разгильдяйством мы с Риткой каждый день мотаемся в школу. В бабкину школу. Как на отработку. И, мало того карга нас двоих припахала, так ещё Нану пришлось упрашивать разрабатывать имидж школы и чуть ли не дизайн всего здания!.. Сью тоже в сторонке не осталась ― теперь она целиком и полностью в ответе за техническое оснащение этой шаражки.
Вообще, слабо представляю, что именно бабка решила сотворить с моей ненавистной альма-матер. Хотя, если подумать, я ведь тоже могу приложить ручонки?.. Представлю-ка себя на посту главы студсовета и насочиняю целый свод незыблемых правил, чтобы ничто из того, что я пережила, никогда больше не повторялось! А что я, собственно, такого пережила, пока здесь училась?
Взять хоть присутствие на уроках. Уже в средней школе я осознала бесполезность для себя точных наук. Учителей это, правда, мало заботило, поэтому тройбанами «из жалости» я была обеспечена на все годы обучения. Как некоторые из них говаривали бабке на собраниях «Ну, Джилли ведь умная девочка, просто очень ленивая/капризная/в облаках витает…» и прочее, прочее. Умная-то умная, только не по вашим стандартам.
Честно сказать, меня мало что интересовало как раз по той причине, что всё это было «не моим», потому я тихо отсиживалась на уроках, дабы не трогали. С каждого вызова к доске меня охватывал мощнейший стресс, как будто меня в погнали на врага. Будь это ни к чему не обязывающий выход к доске — кто бы переживал? Но особо одарённые преподаватели имели тенденцию опускать тупеньких учеников за незнание их уберважных предметов, так что страхом и ненавистью в этом рассаднике были обеспечены почти все. Ах, как же меня радовал их излюбленный приём сравнения с более успешными одноклассниками, которые «Смотри, этот вон, какой молодец, делает всё, старается, а ты…». Как правило, «этот вон» был либо отчаянным ботаном, либо чёртовым лизоблюдом, который из кожи вон лез, дабы выслужиться и получить премиальное поглаживание по головке.
А вспомнить про предательства… Не знаю, упоминала ли этот случай в своих дневниках. До Наны у меня была отличнейшая подруга, с которой мы с первого класса были не разлей вода. Но в средней школе что-то пошло не так. В группу влилась куча новеньких, большинство из которых были, что называется, «крутыми». И, как-то незаметно для меня, Кимми прибилась к их компании, куда вошли некоторые из нашего класса. Кажется, именно тогда у меня начало припекать за их напускную крутизну, от которой дико тошнило. Не помню, что именно выбесило, но с той поры я начала строчить гадкие стишки об этой компании, которыми делилась с парой избранных людей, дружба с которыми растворилась во времени. А мы с Кимми постепенно становились всё дальше. Сначала она пересела от меня к другой девочке, потом и вовсе с потрохами сдала меня общественности, когда в личном разговоре узнала, что автором стишков была я. С тех пор к поэзии я не прикасалась.
На почве тех событий мы с Наной и подружились: тихая, малозаметная девочка со своими тараканами в голове, которая всегда перебивалась сам на сам. Она оказалась единственным человеком, кто поддержал меня в ту тяжёлую пору бытия врагом народа. Однажды подойдя ко мне, неловко, но ободряюще хлопнув по плечу, Нана сказала, что стишки-то золотые были. «Я ржала над ними, как конь! Ну, разве это не правда? Такие придурки они все».
И это было правдой. В те годы врать и выкручиваться я ещё не умела, чтобы с достоинством выйти из подобной ситуации. Уже после того случая я выдумала себе свод незыблемых правил «как действовать, чтоб не замели, если собираешься сделать пакость». Правда, больше я ничем подобным старалась не заниматься, дабы не привлекать внимания к своей персоне.
Хотела было вспомнить о благодушных дноклассниках, но лучше воздержусь, иначе меня унесёт далеко и надолго. Поэтому переключусь на родителей, которые оказались подставным чёрти-чем. Благо, бабка всегда была рядом, чтобы съязвить насчёт их придурошности. М-да, ехидная бабка точно знала, как создать невыносимых родителей.
Наверное, теперь у меня есть шанс приложиться к созданию идеальной школы. Без устаревшего дерьма с предвзятостью и требований быть квадратом, когда ты треугольник. Пусть эта школа будет вдохновлять и раскрывать потенциал, являя миру наши лучшие грани. Может, бабка видит школьные будни чутка иначе, но без своего участия я это дело не оставлю, раз уж выпала такая честь.
ШКОЛА/ДЕНЬ:
В разгар мозгоштурма нашего школьного совета из пяти человек, бабке взбрело сделать Жорика символом школы, и попросила Нану как-то обрисовать это дело.
― Э-эм… А зачем его делать символом школы?.. — переспросила Нана.
― Так у любой школы должен быть свой символ? — ответила бабка, — А уж, тем более, у моей. Не стану ж я звать её «спецшкола имени старой клячи», что это даст, м? Никакого впечатления, особенно для тех, кто меня знать не знает.
― А павлин-то здесь при чём? — не унималась Нана.
― Во-первых, отныне он почётный страж сего заведения. И было бы изумительно созерцать его на гербе школы, почему нет?
― Пхех, символ новой эпохи, ― не удержалась я.
― Поязви мне тут.
Пока мы с бабкой лениво пререкались, Нана успела что-то накарябать в скетчбуке, ещё раз пять подправить и обвести карандашом.
― Что скажете?
Увидев скетч, Ритка даже перестала следить за нашей перепалкой и чавкать жвачкой, которая у неё чуть изо рта не вывалилась. На листе красовался наш Жорик, похожий на изваяние в камне. По чёткости позы он не уступал крутейшим рэперам — с широко расставленными лапами и надменным взглядом исподлобья. Его хвост, обычно сложенный в дощечку, был раскрыт полным веером, а глаза на хвостовых перьях явно напоминали человеческие, олицетворяя всевидящее око, в данном случае, не одно. Перья на голове птицы, обычно похожие на венец, здесь выглядели как антенны прослушки, правый глаз будто терминаторский, металлические когти на лапах, а на левой некое подобие шпионского ремешка, где бывают припрятаны всякие ножи и сюрикены.
― Всё вижу, всё слышу… ― начала мелкая.
