Подруги, настаивал голос в ее голове, и Эдриенн постаралась не улыбаться, ведя их по темному коридору.

– Взгляните на это, – Бет присвистнула, оглядывая ряд портретов.

– А их много.

– И на всех одна семья, – нахмурилась Мэрион. – Разве это не странно?

Отлично, я рада, что не одна нахожу это странным.

– Может, они были очень самовлюбленными, – предположила Джейн.

Мэрион переходила от одной картины к другой, прищуриваясь, чтобы в тусклом свете разглядеть детали.

– И все же такие качественные полотна должны стоить дорого. И портреты выглядят так, словно их нарисовали всего несколько лет… видите эту девушку? Здесь она совсем ребенок, а вот здесь выглядит лет на восемь. Но я нигде не могу найти ее подростком.

Глаза Бет округлились, когда она посмотрела на своих подруг.

– Подождите, вы не знаете?

– Выкладывай, Бет, – сказала Джейн.

– Девчонки, это же семья мисс Эшберн, – Бет махнула рукой в сторону портретов. – Мистер и миссис Эшберн, Эдит Эшберн в детстве и невестка мистера Эшберна. Единственный член семьи, не изображенный на картинах, – это брат мистера Эшберна, Чарльз.

Она остановилась, выставив ладони вперед и широко раскрыв глаза, явно ожидая волны изумления, но та так и не последовала.

Джейн огляделась и пожала плечами.

– И что?

– О боже, что за бескультурщина! – Бет закрыла лицо руками в драматическом жесте отчаяния. – Вы действительно хотите сказать, что никогда не слышали о Чарльзе Эшберне? Знаменитом художнике?

– Ах, да, кажется, у моей мамы в гостиной есть один из его пейзажей, – сказала Мэрион. – Ты хочешь сказать, это он их нарисовал?

– Да! И еще куча таких же картин висит в музее. Как вы могли их не видеть?

Мэрион поморщилась.

– В музее пахнет мертвечиной, а мистер Бенсон может вышвырнуть вон, если слишком много болтать.

– Это малая цена, которую нужно заплатить, чтобы лично приобщиться к истории нашего города.

Бет расхаживала взад и вперед, как зачарованная, и Эдриенн пришлось отступить в сторону, чтобы девушка не сбила ее с ног.

– Чарльз Эшберн был не просто знаменит в Ипсоне – он был безобразно знаменит. Он рисовал для кучки лордов и подобной братии и много путешествовал, пока у него не случился нервный срыв, – Бет остановилась, тяжело дыша, и протянула руку к ближайшему портрету, на котором Эдит была изображена ребенком. – Он вернулся жить к своему брату, мистеру Эшберну, и принялся одержимо рисовать свою семью. Пять лет спустя он умер, но до этого успел нарисовать около девяноста картин. В музее их около дюжины – видимо, остальные висят здесь.

Джейн покачала головой и улыбнулась подруге.

– Ух ты. Я знала, что тебе нравятся городские легенды об Эшберне, но не представляла, что ты настолько одержима.

– Дорогая, милая Джейн. Мы с вами только начали, – Бет сцепила пальцы в замок и пристально посмотрела на каждую из своих спутниц. – Вы знаете, как умер Чарльз Эшберн?

– Я слышала, что вся их семья погибла из-за какой-то трагедии, – Сара, самая тихая из всей компании, заговорила во второй раз за день. Ее глаза размером с блюдца бегали от одного портрета к другому. – Все, кроме Эдит Эшберн.

– Рада видеть здесь хоть кого-то, кто знает их историю. Можешь рассказать, что это была за трагедия?

Губы Сары дрогнули, и она бросила на Эдриенн испуганный взгляд, прежде чем опустить глаза в пол.

– Эммм…

– Ну и?

– Убийство, – прошептала она.

По рукам Эдриенн вновь побежали мурашки, и она скрестила их на груди. Настойчивые взгляды портретов больше не казались ей доброжелательными, а были скорее отчаянными. Обличающими.

– Совершенно верно, – Бет начала расхаживать вокруг группы девушек, а ее голос сделался низким и зловещим. – А хотите узнать самую странную вещь? Никто не знает, кто это сделал. Был ли это художник Чарльз Эшберн, больной человек, который больше не смог выносить то, что выпало на его долю? Была ли это его жена, сама кротость и смирение? Или, быть может, мистер или миссис Эшберн, сломленные болезнью брата? Или, – Бет подняла палец, чтобы отвлечь внимание девушек от портретов, – это был незнакомец, ворвавшийся в дом и хладнокровно убивший всю семью? Возможно, мы никогда этого не узнаем.

Эдриенн попыталась улыбнуться, но ее лицо окаменело:

– Ну, безусловно, должен же быть какой-то способ это узнать. Что говорили в полиции?

Бет пожала плечами.

– На самом деле никто ничего не помнит. Это было задолго до моего рождения, не забывай. Отец моего дедушки был совсем маленьким, когда все это случилось, так что все, что я могу вам рассказать, как минимум, из четвертых рук. Кто-то утверждает, что семья была изрублена на куски. Другие говорят, что их застрелили. Третьи считают, что это было вовсе не убийство, а болезнь, которая охватила всю округу и унесла почти всю семью. Все, что мы знаем, это то, что Эдит Эшберн – единственная, кто выжил. Она уехала на некоторое время, затем, уже взрослой, вернулась и больше никогда не покидала Эшберн.

– Ого, – Джейн побледнела. – Я слышала, что ее семья умерла, но понятия не имела… Неудивительно, что она была такой странной. Такие вещи кого угодно сведут с ума. – Она поморщилась и тихо добавила. – Я должна была быть к ней снисходительнее. Когда она приходила в город мы распевали дурацкую песенку:«Эшберн, Эшберн, сожжем Эшберна дотла». Господи, надеюсь, она ничего не слышала.

– Да у нее наверняка к тому времени уже был маразм, – Бет, казалось, совершенно не была обеспокоена проблемами Эдит, и снова повернулась к картинам. – Она была ребенком, когда произошло это убийство. Вероятно, она мало что помнила.

Мэрион резко выругалась, и все девушки подскочили.

– Простите, – прошептала она и с извиняющейся улыбкой подняла мобильник. – Просто… я не знала, что мы задержимся здесь надолго. Моя смена в ветклинике началась десять минут назад.

– Это моя вина, – сказала Джейн, поворачиваясь к лестнице. – Я совсем не следила за временем. Прости, что мы уезжаем так рано, Эдди. Спасибо за чай и за то, что показала нам дом.

– Спасибо, что приехали, – ответила Эдриенн и осознала, что действительно была им благодарна за это. – Было очень приятно познакомиться. Приезжайте как-нибудь… если, ну… если захотите.

– Было бы здорово.

Они подошли к входной двери, и, когда Джейн открыла ее, золотистые солнечные лучи упали на ее шелковистые светлые волосы. Остальные девушки поспешили к машине, но она замешкалась на пороге и повернулась.

– Эй, ты говорила, что тебе нужно пройтись по магазинам. Подвезти тебя до города? Я могу показать, где начинается тропинка Эшберн.

– Да, – ответила Эдриенн, уже разворачиваясь, чтобы взять свою сумку из гостиной. – Да, пожалуйста, это было бы славно!

Подруги.

Джейн высадила Мэрион возле ветклиники, а затем, прежде чем поехать в центр города, показала Эдриенн узкую тропку на краю леса, которая вела к Эшберну.

– Я бы предложила тебе выпить кофе или типа того, – робко начала она, – но я попросила Джерри подменить меня в коммунальной службе, чтобы я могла съездить в Эшберн. Мне, правда, нужно вернуться до конца смены, но, может быть, сделаем это в следующий раз?

– Да, с удовольствием, – Эдриенн отстегнула ремень безопасности, пока Джейн парковалась. – Позвони мне, когда… Ой, подожди, я же не знаю номера Эшберна. Ты, наверное, вряд ли сумеешь его найти?

Джейн покачала головой.

– Вообще-то я почти уверена, что в Эшберне нет телефона. Возможно, тебе придется купить мобильник. Сеть там наверху, наверняка, оставляет желать лучшего, но проложить кабель выйдет тебе в целое состояние.

– О да, это точно, – Эдриенн перестала платить за мобильную связь в прошлом месяце. Она подумала об одиноком двадцатидолларовом чеке, лежащем в ее сумочке, и о том, сколько необходимых вещей требовали ее внимания. Новый телефон придется включить в список покупок под названием «когда я разбогатею». – А до тех пор приезжай в любое время. Ты всегда желанный гость, – Эдриенн выскочила из машины и помахала рукой, когда Джейн выехала на главную улицу. Она подождала, пока компания свернула за угол, а затем огляделась.