© Кувшинников О., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Я никогда не вижу снов. Такая особенность. С самого детства мои дни настолько загружены, что время, отведенное на отдых, организм использует по максимуму, не отвлекаясь на сновидения. Тем удивительнее, что единственный сон, который периодически приходит ко мне на протяжении жизни, всегда одинаков. В детстве и юности я, признаться, не придавал ему особого значения, не пытался распознать, что он означает. Просто смотрел раз за разом, с изрядной долей любопытства и без всякой тревоги.

В этом сне я стою на мосту через реку, очертания берегов скрыты в тумане, но я вижу сквозь него огни большого города. Точнее, я вижу просто огни, но отчего-то знаю, что город там – живой, большой, не спящий ни днем ни ночью. Люди в нем работают и учатся, влюбляются, заводят детей, по кирпичику строят свою жизнь, в которой есть место радостям и печалям, плачут и смеются, достигают поставленных целей или просто живут. И я – один из них.

Каждый раз, оказываясь на мосту, я с жадностью всматриваюсь в изгибы реки сквозь туман, пытаюсь рассмотреть, что там, впереди. Неизведанное, скрывающееся за поворотом, манит меня, потому что с детства я испытываю огромную жажду ко всему новому.

Одно из главных моих детских воспоминаний, как и этот единственный сон, тоже связано с рекой и поднимающимся над ней туманом. Все каникулы я проводил в деревне Великий Двор в Тотемском районе, у бабушки с дедушкой. Автомобильной дороги тогда между Вологдой и Тотьмой не было, только зимник.

Самолет я терпеть не мог, физически не переносил полет. Альтернативой считался теплоход «Заря», на котором добраться от Череповца до Тотьмы можно было часов за шесть. Эти шесть часов требовалось провести в замкнутом пространстве, без возможности встать и размять ноги, что для меня, неугомонного и подвижного пацана, всегда было сущим наказанием.

Третьим вариантом был колесный пароход (мне он казался огромным), который не спеша шлепал по Сухоне. Шлеп-шлеп-шлеп… Такая дорога занимала около полутора суток в одну сторону, и родители этот вариант не жаловали. Отпуск у них был маленький – 12 дней, и тратить четверть свободного времени на дорогу казалось неоправданным расточительством.

Я же именно этот путь обожал. Как только пароход отставал от причала, я поднимался на верхнюю палубу, вставал на носу и не отрывая глаз следил за каждой излучиной реки. Согнать меня оттуда было нереально. В первое же такое путешествие я просто влюбился в Сухону, во всю красоту, которая открывалась по ее берегам, в туман, который стелился над водой по утрам. Шлеп-шлеп-шлеп, – чуть скрипели колеса, двигая кораблик вперед по воде.

Через каждые двадцать пять – тридцать километров пароход приставал к берегу, и покой и безмятежность природы сменялись «движухой»: загружали и выгружали почту, сходили на берег и поднимались на борт пассажиры, заносили корзины, узелки, сундуки, чемоданы, прочий скарб, заводили по сходням коров.

В этом было что-то завораживающее. Только что жизнь била ключом, а спустя десять минут вокруг опять не было ничего, кроме тихо плещущей речной глади и пустынной красоты берегов. Шлеп-шлеп-шлеп… В общем, после первой же поездки я сумел договориться с родителями, чтобы теперь каждое лето они покупали мне билет на такой пароход, отправляли одного в путешествие, в котором я в течение полутора суток был предоставлен сам себе, а сами летели самолетом или ехали «Зарей» чуть позже.

Бабушка с дедушкой меня встречали, я знал, что скоро их увижу и с этой встречи начнется мое деревенское лето. В предвкушении этого крылось такое счастье, которое я, наверное, никогда в жизни больше не испытывал. И именно это же ощущение – бурлящей в крови смеси приключения, счастливого ожидания, предчувствия чего-то нового, прячущегося за поворотом, заставляющего часами жадно вглядываться вдаль с носа парохода, – всегда вызывает и преследующий меня сон.

Мост, на котором я стою, словно связывает мое детство, которое, я уверен, и сформировало мой характер, а также определило судьбу, со взрослыми успехами, достижениями, трудными решениями и гигантской ответственностью за них. Все, что я знаю и умею, родом оттуда – из деревни Великий Двор, из крепкого пятистенка, стоящего на самой высокой точке холма, на котором раскинулась наша деревня, и рассчитанного на десять детей, из бесконечной любви родителей, мудрой строгости деда и деловитой нежности бабушки.

Меня как личность сформировали деревня Великий Двор, хоккей и «Северсталь». Три основные вехи моей биографии.

Между губернатором Олегом Кувшинниковым, десять лет возглавляющим Вологодскую область, и маленьким мальчиком, несущим вахту на носу речного парохода и готовым поспать лишь пару часов из полутора суток пути, мост длиной в полвека. И я продолжаю идти по этому мосту, с любопытством вглядываясь сквозь туман в изгибы бурной жизненной реки и очертания берегов в надежде познать что-то новое. Мне очень интересно жить.

Я часто встречаюсь с молодежью. В последний год это в основном волонтеры – молодые парни и девчата, готовые совершенно безвозмездно жертвовать своим свободным временем, силами, частью души, чтобы помогать тем, кто в этом нуждается. Носить продукты, колоть дрова, чинить крышу, вывозить на лодке из зоны подтопления, участвовать в субботниках, копать грядки ветеранам, и все это не потому что заставляют, а потому что хочется. Кажется важным.

Это совсем новое поколение – люди, на долю которых не пришлось особых трудностей и лишений. Ни лихие годы войны, выпавшие на долю наших бабушек и дедушек, ни полуголодное послевоенное детство наших родителей, ни наша бурная перестроечная молодость, совпавшая с крахом эпохи. Как ни странно, несмотря на это, про них тоже можно сказать, что они живут в эпоху перемен.

Современные технологии радикально меняют наш мир и устоявшийся миропорядок. Искусственный интеллект постепенно вытесняет человека из цепочки принятия управленческих решений. Последствия этого могут быть непредсказуемыми, и именно сегодняшним молодым предстоит научиться жить и выживать в этом стремительно меняющемся мире. Мне кажется, они к этому готовы. Они совсем другие. Открытые, чутко реагирующие на несправедливость и готовые помогать.

Я люблю с ними разговаривать, видеть их горящие глаза, отвечать на вопросы, порой довольно неудобные. Это поколение вообще не имеет пиетета к старшим, их уважение нужно заслужить не датой рождения в паспорте, а реальным делом, имеющим в их глазах конкретную ценность. Именно поэтому мне с ними интересно.

– Олег Александрович, а как стать губернатором? – однажды спросили меня на одной из таких встреч. – Какими качествами надо обладать, чтобы рано или поздно занять этот пост?

Признаться, никогда раньше я об этом не задумывался. Человек, идущий по привычному для себя маршруту, вряд ли думает, как именно передвигает ноги. Но вопрос был задан, и на него нужно было отвечать, постаравшись уместить в одно предложение целую жизнь.

– А сами вы, ребята, как считаете? – спросил я в ответ. Мне правда было любопытно, какие «скиллы», говоря современным языком, молодежь считает важными слагаемыми успеха.

– Честолюбие, здоровый карьеризм, желание быть успешным, – начали старательно перечислять они, – стремление сделать свою работу лучше других, умение максимально концентрироваться на результате.

Пришлось признаваться, что я никогда не хотел быть лучше других. Этот «ген успеха» в моем организме напрочь отсутствовал, более того, я четко осознавал, что всегда найдется кто-то, кто сильнее в математике или в хоккее, но при этом у каждого из нас будут свои достоинства и недостатки, и ни про кого из нас нельзя будет сказать, лучше мы или хуже. Мы просто разные.