Хуже всего в школе было то, что к всеобщей "тихой" травле Веры учениками, присоединились некоторые учителя. Они тоже позволяли себе едкие обидные замечания и специально занижали оценки, из-за того, что Вера вела себя "не как все". Один из учителей дошёл до того, что перед всем классом сказал:
– Если Вера, ты такая умная, то возвращайся в свой большой город в своём любимом Крыму, и там умничай! А в нашем городе, – учитель произнёс "нашем городе" с гордостью и восхищением, – живут нормальные люди, среди которых нет места, "таким" понаехавшим снобам, как ты!
Вера откровенно не понимала, в чём именно проявляется её "снобизм". Да и слышать подобное, от взрослого человека, обладающего влиянием на учеников, было очень неприятно. И "понаехала" Вера не по своей инициативе. Будь её воля… Она бы с гораздо большим удовольствием осталась в Крыму со своими друзьями, в своей школе, а не в этом, забытом богом городишке, в котором самыми большими достопримечательностями были городской парк и единственный кинотеатр.
При воспоминании о школе Веру начинало коробить, поэтому да, она была искренне рада, что в этот тихий ад она больше не вернётся!
– Понимаешь, тёть Лид, – откровенничала Вера с тётушкой, – мне даже пожаловаться на школу некому: отец говорит, что пытается сохранить брак, а мать… мать просто счастлива ежедневно болтать со своими сёстрами и подругами детства. А мне мать постоянно говорит, что я "преувеличиваю" и "везде вижу только негатив"!
– Мне очень жаль, Верунчик, – с сожалением говорила тётушка, – ну, ты же знаешь свою мать!
Вера знала свою мать. Более того, Вера реально оценивала ситуацию и понимала, что пока не достигнет совершеннолетия, будет вынуждена подчиняться капризам и прихотям матери. А это значило – адаптироваться к условиям, которые ей сейчас создают родители. Адаптироваться к школе, в которой её травят и находить друзей, там, где с Верой не хотят общаться.
Впрочем, двух подруг Вера всё-таки нашла – Инку и Маринку. Они были соседками по малосемейке, в которой отцу "выделили" от предприятия однокомнатную квартиру.
Жизнь втроём с родителями в однокомнатной квартире была для Веры отдельным ежедневным квестом.
Так что, вторая новость, о покупке родителями дома, по закону жанра, должна была быть хорошей. На первый взгляд новость выглядела перспективно, и многообещающе: родители поменяли с небольшой доплатой их маленькую однокомнатную квартирку на большой частный дом.
– Правда, – с радостью в голосе рассказывала по телефону мать, – дом без ремонта… ну, это поправимо, твой отец… – мать очень редко называла отца Веры по имени. Чаще всего при разговоре с Верой мать говорила "твой отец", а в разговорах с подружками называла мужа по фамилии. – Твой отец уже ходил смотреть дом с какими-то мужиками… – к знакомым отца мать тоже относилась с нескрываемым пренебрежением, – они сказали, что можно осенью сделать косметический ремонт, а весной уже перестроить нормально, – слово "нормально" мать тоже подчеркнула, для матери было важно, чтобы в её жизни всё было "нормально", то есть, как у всех её родственников. – В общем, дом нормальный и нам повезло, что хозяин – конченый алкаш хочет поменять дом на квартиру с очень маленькой доплатой, почти за бесценок. Соседи, правда, говорят, что мать хозяина умерла при странных обстоятельствах, а… то ли брат, то ли сестра хозяина в доме повесилась… ну, это же не важно, правда? – Мать ждала, пока Вера подтвердит, что и для неё это не важно.
– Угу, – неопределенно ответила Вера, понимая, что мать спрашивает, чтобы спросить, а не получить ответ. Более того, мать ждала не мнения, а подтверждение своим словам.
– Да-да, Вера, – продолжала рассказывать мать, – нормальные люди не верят во всякую мистическую чушь, типа злобных домовых! Главное, что дом большой, находится в удобном месте… кстати, мне до работы можно даже пешком дойти. А если надо "в город", – мать упорно называла центр – "городом", – то недалеко от дома остановка. Ах, да, дом почти посередине между вокзалами: до автовокзала десять минут пешком, до же-дэ вокзала минут пятнадцать… магазины тоже рядом…
Вера не понимала, зачем мать вываливает на неё столько ненужных подробностей.
"Ну, захотелось тебе дом, – думала Вера о матери, – молодец, купила. Мне-то что? Как будто от моего желания, или нежелания что-то зависит."
Вслух, конечно, Вера, сказала, что рада и постаралась поскорее закончить разговор.
В душе радости не было. Почему-то не было. Вот на каком-то интуитивном, подсознательном уровне, Вера посчитала своё "не поступление" хорошим знаком, а покупку большого дома – плохим.
Чувство, что всё идёт "не так", Вера ощутила в момент покупки билетов домой. Снова "почему-то", по непонятной, не логичной, и не обоснованной причине маршрут от бабушки – домой, был забит, как общественный пляж в разгар туристического сезона. Обычно было наоборот: в это время года поезда в Крым ехали набитые битком, а из Крыма – полупустые вагоны.
Вере пришлось брать билеты на другую дату, более раннюю.
Возможно и к лучшему, ведь Вера по приезду успела, можно сказать, в последний момент, забрать свои документы из колледжа, в который не прошла и… минуя жёсткий конкурс, подать документы в один из двух престижных лицеев в физико-математический класс.
О "пятом" и "десятом" лицеях в городе знали все школьники и их родители. Обучение в любом из лицеев считалось престижным и открывало перед выпускниками двери в самые известные ВУЗы страны и даже зарубежья. На протяжении многих лет существования между организациями шла конкурентная борьба за звание "лучшего лицея". И звание "лучшего" переходило от одного заведения к другому, как эстафетная палочка.
По исторически сложившейся традиции, каждую весну в лицеях проводили конкурс для учеников общеобразовательных школ за право обучения. В городе ходило много легенд о том, что в некоторые годы конкурс был до сорока желающих на одно место. Возможно это было городскими байками.
Именно поэтому зачисление стало каким-то чудом. А Вера просто шла мимо городского парка, увидела здание лицея и зашла узнать условия. Случайно в вестибюле встретилась с приятной женщиной средних лет. По чистой случайности женщина оказалась директрисой и… после пятнадцати минут очень приятного общения ни о чём, та сказала, что Вера принята и может приходить 31-го августа на предварительные сборы класса.
С радостной новостью, о том, что она уже не "провалившаяся" абитуриентка, а ученица лицея, Вера пришла домой. Почему-то, новость родителями была воспринята более чем холодно. Точнее сказать "никак". Родители ругались из-за предстоящего переезда в новый большой дом и им было не до Веры. А дом ещё предстояло обустроить, поэтому Вера, быстро перекусив каким-то бутербродом, поехала с семьёй красить окна в новом доме.
Старательно выкрашивая старые, предварительно обожжённые от многократных покрасок, рамы, новой белой краской, Вера размышляла. Она думала о том, что если бы поступила, если бы были билеты на более поздние даты, если бы… всё сложилось иначе, и сейчас, в это самое время, она бы купалась в море со своими друзьями детства, а не… мазала бы кисточкой с противно воняющей белой краской слегка рассохшиеся рамы и не слушала бы бесконечную перебранку родителей.
Крася окна и слушая ругань, Вера пыталась вспомнить, когда родители начали ссориться. В какой-то момент размышлений, её будто током ударило – в её воспоминаниях родители ругались всегда. Причём инициатором ссор всегда была мать. Казалось, что у матери был талант находить к чему придраться и устроить из мелочи грандиозный скандал.
Большинство родительских ссор проходило по стандартному сценарию: мать находила какой-то пустячный повод, раздувала проблему из ничего, потом преподносила свои “логические выводы” отцу. На что отец обычно отвечал, что не видит проблемы. Это и служило спусковым крючком для очередной перебранки. Мать обвиняла отца в равнодушии, манипулировала на чувстве вины и, добивала обвинением, что отец совершенно не думает о будущем жены и дочери. Отец Веру очень любил, поэтому предпочитал соглашаться с матерью, лишь бы прекратить поток ругательств.
