— Знаете, мне вчера задали вопрос… И я вспомнил, что когда в последний раз отвечал на него… Испытывал что-то очень смешанное и непонятное… Горечь, удивление, тоску, надежду… Что-то и светлое, и печальное… И знаете, что самое интересное? Ответ не поменялся, а вот чувства… Совсем иные, мальчики-девочки. Совсем иные… А ведь прошло не так много времени… И знаете, это так серьёзно… — Он понизил голос до шёпота. — Я так счастлив, ребята, что мне даже страшно… Что проснусь… Ладненько, я тут уже почти завершаю, поэтому просто запущу в процесс и закину в инфобокс то, чем навёл всю эту красоту. Вам спасибо за просмотр, вот такое личико у вашей Сладкой_Ледышки_604 благодаря индустрии красоты и его бесподобным ручкам. И не скажешь, что вчера было… И не буду, собственно, этого говорить… Да. Не буду… — он хитро улыбнулся. — Весь образ вы увидите уже на прямом эфире. Целую вас.
Малфой выключил камеру, сбросил файл в обменник и отписал своему видеоредактору, что материал готов. Теперь в записи были только проекты. Если Драко общался с подписчиками, то на живую. Заготовки были систематизированы по темам и всегда дополнялись непосредственно перед релизом. Вообще, теперь многое было по-другому…
Тогда, сразу после больницы, в голове и на душе было очень странно. Хоффман оказался настоящим неотёсанным мужланом, который отказался выписывать его без заключения «настоящего» психиатра. Он, оказывается, очень серьёзно подошёл к своей работе, изучил видео Драко из интернета, и хотя преступление было раскрыто в рекордные сроки, доктор настаивал, что образ жизни Ледышки просто вопит о том, что ему нужно лечиться. Что такого просто не бывает — когда человек полностью феминизирует часть своего образа, но не сопоставляет с ним остальные части личности. Это было оскорбительно и отвратительно. А когда доктор стал задавать вопросы о сексе и его личной жизни, причём в таких формулировках, что Драко едва не разрыдался от внутреннего протеста и желания то ли оправдаться, то ли сорваться в праведный гнев, больница оказалась в одном маленьком шаге от судебного иска. И спасла больницу Гермиона. Потти уехал с Тэдди, чтобы отвезти его обратно в приют, рано утром, они с Герм намеренно разминулись, и девушка подоспела как раз к вопросу Хоффмана: «Вы же разумный человек, вы не можете не понимать, что это серьёзные отклонения от здоровой психики…»
Грейнджер взорвалась в ту же секунду, как увидела лицо Драко и поняла, в каком контексте эта фраза прозвучала. Малфой даже опешил. Эта женщина стала похожа на ту самую Валькирию в его голове, неумолимую и смертоносную. Он и сам бы, конечно, справился, но стресс от всего произошедшего сделал его крайне уязвимым и ранимым, и он не мог так парировать на бред врача, как это виртуозно исполнила Герм. Драко вполне мог держать под контролем свою истеричку, но в тот момент он понимал очень ясно, что если бы не подруга, он бы устроил некрасивую сцену, лишь подтверждая чушь о своей неуравновешенности и нестабильности, зато выйдя отсюда, он бы однозначно приложил бы ряд усилий, чтобы лишить это чудовище права так лезть в чужие души. Гадкими, мерзкими лапами. Своей узколобостью и бестактностью, и… Но Герм вылила на этого идиота поток негодования такой силы, что у Драко пропало всякое желание чем-то дополнить её изобличительную речь. Она забрала его из больницы уже через час после этой вопиющей «интервенции» и отвезла домой. Поттер устроил по этому поводу настоящий скандал.
Колина пока не нашли, и вспоминая его последнюю реплику, Гарри совершенно некрасиво и яростно обрушил всю свою панику на головы друзей. И Драко только в тот момент, в своём доме, в своей спальне, понял, что ничего ещё не закончилось. Что история, рассказанная Гарри вчера, временами полная ужаса от того, насколько Потти винил себя, а иногда и вполне обоснованного страха за свою жизнь, приобрела реальные очертания. На предложение Поттера переехать к нему Малфой категорически упёрся, и именно эта категоричность и неадекватное упрямство напомнили Гарри об обещании связать Драко с Би. Он молча набрал его номер и отдал телефон Малфою. Отказать Драко уже не смог: увидеть Сири, его взгляд, его скепсис и вместе с тем, участие, было сродни холодному душу. Поттер ушёл вниз, заваривать чай, а Драко провисел на связи с мужчиной почти полтора часа. На все Малфоевские «сейчас неподходящее время», «я устал», «мне плохо от ваших вопросов» Блэк отвечал спокойно и размеренно, что эта минута — то самое время, когда он может сделать шаг к тому, чего хочет на самом деле. И да. Выводы были неутешительными, но очень полезными. Такая жёсткая контрпозиция в части принятия помощи от Гарри была почти классической в практике Сири. И он опять грубо и резко сорвал скотч прямо вместе с кожей, но высказал всё, что Драко видеть и слышать не хотел. А потом заговорил и сам Ледышка. Заговорил, закричал, заплакал, зашептал и забился в подступающей истерике, а потом снова заговорил.
Спустился он к другу заплаканным, но уверенным в себе.
— Потти, я боялся, что если снова буду просить о помощи, снова буду выглядеть слабым и никчёмным, ты просто вычеркнешь меня из своей жизни. Но это было отговоркой. Ложью самому себе. Мне нужно было физическое подтверждение, что я самостоятельный и всё могу сам. Что мне никто не нужен, чтобы жить свою жизнь. И я так закопался в этом самообмане, так запутался, что перестал воспринимать обычную эмоциональную близость и дружбу как взаимообмен. Ты ведь никогда не давил на меня, но я почему-то всё время пытался дистанцироваться, уйти ещё дальше. А теперь я знаю почему. Я не видел собственной ценности вне работы, и поэтому так настойчиво скрывал от тебя свои проблемы. Подтверждал себе, что достоин уважения, достоин быть любимым, таким глупым способом… Но перегнул палку. И там, где мне действительно стоило тебе открыться, я наоборот спрятался. Но я так больше не хочу. Не хочу, чтобы мои страхи диктовали мне, что делать. Только увидеть эти страхи с первого раза не получилось. Если подумать, и с десятого тоже. И я… Я надеюсь, что ты будешь рядом, чтобы в следующий раз дать мне шлепок по заду и напомнить, что самостоятельность, самодостаточность и сила — в способности доверять и открываться.
— Уау… — только и сказал тогда Поттер, а потом поставил чай на стол и просто обнял Ледышку, показывая, что да, он будет рядом. Драко никогда ещё не испытывал такого облегчения, будто он прыгнул со скалы без парашюта, но восходящий поток воздуха руками Гарри подхватил его и вознёс к облакам. Признавая и вновь проговаривая, что контразависимость, хоть и сугубо против Гарри направленная, причём только в одном конкретном проявлении, теперь не будет завесой застилать его глаза, подсвеченная таким жёстким диалогом со специалистом, Малфой чувствовал и смелость, и дрожь, и предвкушение и вообще целый спектр эмоций. Это было однозначно началом чего-то хорошего.
Гарри всё время пытался быть рядом, опекая, защищая, периодически оглядываясь. Он понимал — и даже говорил об этом Драко — что это ненормальный страх, нелогичный. Колин Криви в розыске, он не станет рисковать своей свободой, раз уж решил бежать, оставив, кстати, все свои вещи в доме Поттера, зато подтерев всё, что можно, из сети. Но беспокойство за безопасность Малфоя не давала им обоим выдохнуть. Ледышка видел, что Гарри волнуется, понимал, что ему тоже не просто, и в конце концов, две недели спустя, привёл его в офис одной из частных охранных компаний.
— Выбирай. Выбирай мне охранника, Гарри, потому что мы так оба сойдём с ума. Жить с тобой я не могу, и более того, у тебя школа, у тебя свои дела, у меня — свои. Я не могу видеть тебя таким, а ещё я понимаю, что ты прав. Если твой шибанутый бывший теперь жалеет, что меня не прикончил, то он может попытаться повторить. Какими бы ни были его причины. Так что… Выбирай.
Гарри несколько минут тупил, а потом будто выдохнул.
— Господи, Драко. Ты знаешь, что ты просто… Лучший генератор идей из всех возможных… Я уже голову сломал, думая, как тебя на это уговорить… А ты…
