Раздалось потрескивание, а потом характерный свист, с которым трубка рассекла воздух.

– Ты совершаешь ошибку.

Голос Темис прозвучал как удар топора. Кандри продолжила свой путь по ветке и добралась до окна, нимало не заботясь о пропасти у себя под ногами. Подслушанный странный разговор не шел у нее из головы.

Если не считать настойчивых попыток Кандри отстоять свое право на езду верхом, она еще никогда так не зацикливалась ни на одной идее: ее всегда отвлекали другие интересные вещи. Спустя час она шла на занятия учениц, по-прежнему обдумывая загадочный разговор матери и Темис – свидетельство того, что сегодняшний день и впрямь был из ряда вон выходящим.

Путь от их дерева-хижины пролегал вдоль реки, одного из притоков Термодона. Нахмурившись, Кандри трусила по одной из многочисленных тропок, проложенных в подлеске, время от времени рефлекторно пригибаясь, чтобы увернуться от растущих по сторонам дороги кустов. Снаряжение ученицы – короткий лук, наполненный стрелами горит, и небольшое копье – покачивалось в такт ее бегу. Из-за позвякивания оружия и глубокой задумчивости девочка не сразу сообразила, что позади раздавался стук копыт, поэтому лишь в последний момент поняла, что прямо на нее галопом несется лошадь.

Кандри отпрыгнула с тропинки, чтобы не оказаться под копытами, зацепилась ногой за пенек и растянулась во весь рост в зарослях гистамидов. Выпрямившись, она вскрикнула от досады: все ее стрелы высыпались в жгучую траву.

– Ты опоздала, Кандри!

Девочка вскинула голову и еще успела увидеть, как круп пони и длинная черная коса исчезают за стволом эвкалипта.

Антиопа никогда не упускала возможности поиздеваться над Кандри, но к полноценным военным действиям обычно переходила на публике, чтобы другие ученицы могли оценить ее ядовитые шуточки. Вдобавок царевна проявляла недюжинные таланты в боевых искусствах и верховой езде, и из-за этого Кандри ненавидела ее еще сильнее.

– Я тоже была бы грозной наездницей, будь у меня собственный пони, – пробормотала девочка, пытаясь достать стрелы из зарослей гистамидов и не обжечь еще и руки.

Она двинулась дальше, потирая бедра, на которых уже набухли красноватые волдыри. Во время занятий зуд становился все сильнее, так что Кандри не могла в полной мере сосредоточиться на стрельбе из лука. Барсиды, ее единственной подруги, сегодня не было: она сломала запястье во время урока рукопашного боя. Лишившись ее компании, Кандри обнаружила, что занятия стали и вовсе невыносимы. Она трижды промахнулась мимо мишени, так что стрелы улетели в заросли; наставница, обучавшая их стрельбе, отчитала девочку и выгнала, так что за окончанием урока Кандри наблюдала, сидя на краю поляны. Девочка уселась на пенек и, подперев голову руками, мрачно наблюдала, как упражняются ее сверстницы. Антиопа, как всегда, тренировалась на пару с Меланиппе, единственной ученицей, способной на равных противостоять царевне амазонок. Обе девочки понимали друг друга с полуслова и притягивали восхищенные взгляды остальных учениц.

Меланиппе, мать которой происходила из деревни илотов, расположенной недалеко от леса, походила на типичную обитательницу Аркадии: высокие скулы, смуглая кожа, тонкие черные косы, коренастая фигура и слегка раскосые, горящие непокорным огнем глаза. У Антиопы были миндалевидные светло-карие глаза, отчего в лице ее угадывалось что-то кошачье. Кандри периодически просила мать помочь ей заплести волосы, потому что сама не могла скопировать замысловатые прически царевны.

К тому времени, как тренировка подошла к концу, девочка до крови расчесала свои обожженные бедра и уже мечтала окунуть ноги в прохладную воду, чтобы унять зуд. Поэтому она с еще большей завистью, чем обычно, наблюдала, как ученицы собрали свои вещи и побежали играть к реке. Мать всегда строго-настрого запрещала ей плавать со сверстницами. Обычно, когда ученицы уходили к воде, Кандри проводила время с Барсидой, но сегодня подруга осталась дома из-за сломанного запястья.

Если бы Кандри не забыла накануне покормить кобылу, если бы не подслушала разговор матери и Темис, если бы вовремя услышала стук копыт пони Антиопы, если бы не упала в заросли гистамидов, если бы кожа у нее на ногах так не зудела, если бы Барсида составила ей компанию, возможно, девочка не нарушила бы запрет и не последовала бы за ученицами к воде. Однако все эти события произошли, и она присоединилась к своим сверстницам на берегу реки.

Стайка девочек собралась возле огромного эвкалипта, упавшего несколькими месяцами ранее прямо поперек реки, над потоком: девочки использовали мощный ствол для прыжков в воду. Все еще не засохшие, зеленые ветви эвкалипта зацепились за ветви деревьев на противоположном берегу, так что древесный гигант завис над волнами. Самые смелые ученицы поднимались по стволу, так что оказывались на высоте шести-семи шагов над землей, и прыгали ногами вперед в воду цвета обсидиана. Однако никто не осмеливался подниматься по стволу так далеко, как Меланиппе и Антиопа: эта парочка каждый раз бросала вызов друг другу – кто заберется выше.

Пока ее сверстницы весело сбрасывали с себя одежду, раздеваясь донага, Кандри подобрала край туники и вошла в реку. По крайней мере, она не нарушила материнский запрет никогда не плавать. Прохладная вода тут же успокоила неприятный зуд. Девочка зашла в реку, так что вода доходила ей до середины бедер, и стала наблюдать, как другие ученицы прыгают со ствола эвкалипта в темные волны – впечатляющее зрелище. Кандри глубоко зарывалась пальцами ног в ил, ей отчаянно хотелось присоединиться к игре сверстниц, но она не смела ослушаться материнского приказа. Итак, она смотрела, как девочки раз за разом забираются на ствол дерева, мечтала, как сама поднимется выше всех, как поразит их своим смелым прыжком, как у всех в изумлении вытянутся лица. Если бы только ей позволили…

Так она и стояла возле берега, как вдруг кто-то грубо толкнул ее в спину. Кандри упала ничком, прямо в воду. Несколько мгновений она барахталась, но потом, отплевываясь, наконец выпрямилась; по ее лицу стекала вода, одежда вся вымокла, а прямо перед ней стояла Меланиппе и хохотала, указывая пальцем на незадачливую девочку.

– Кандри не умеет плавать! – заорала она и стала брызгать в Кандри водой.

– Неправда, я умею плавать! – запротестовала та, закрываясь руками, чтобы защититься от брызг.

– Тогда почему ты никогда не ныряешь с нами? – спросила Меланиппе и хитро прищурилась.

Она принялась водить руками по поверхности воды под самым носом у Кандри и плескать водой ей в лицо. Около тридцати учениц с живым интересом наблюдали за этой сценой, готовые в любой момент присоединиться к травле.

– Потому что моя мама этого не хочет, – пролепетала Кандри.

В ту же секунду она поняла, что не так следует отвечать компании жестоких девчонок, которые только и ждут возможности посмеяться над ней еще больше.

– Но я все равно пойду, – добавила она с вызовом и сплюнула в воду.

Удивленная, Меланиппе посторонилась, пропуская ее. Кандри наполовину подплыла, наполовину подошла к корням поваленного эвкалипта и вылезла из воды. Мокрая одежда облепила ее тело, вода стекала с нее ручейками, оставляя на стволе темные пятна. Девочка сделала шаг вверх, поскользнулась на мокрой коре и едва не упала навзничь, но отчаянно замахала руками и ценой огромных усилий сумела удержать равновесие. Плескавшиеся в воде ученицы засмеялись. Не обращая на них внимания, Кандри встала на четвереньки и полезла вверх по стволу, тщательно нащупывая руками и ступнями малейшие выступы коры, за которые можно зацепиться. Очень медленно, не отрывая взгляда от коры, она продвигалась вверх по стволу, решив во что бы то ни стало забраться выше Меланиппе и Антиопы. Она миновала последний участок ствола, политый водой, после того как тут побывали две предыдущие прыгуньи, и полезла дальше, внимательно глядя на кору и забыв обо всем вокруг.

Наконец она подняла голову и ощутила головокружение. Она почти добралась до кроны дерева. С такой высоты река походила на огромный черный язык, усеянный отражениями облаков посередине и деревьев по бокам. Оставшиеся внизу ученицы казались крохотными. Девочка видела, как они бьют светлыми руками по темной воде и кричат: