Литмир - Электронная Библиотека

Елена Катишонок

Детский альбом

Дневник старородящей матери Ирины Лакшиной

Художник – Валерий Калныньш

© Елена Катишонок, 2021

© «Время», 2021

* * *

Посвящается Саше и Марусе

Предисловие редактора

Иван Петрович был росту среднего, глаза имел серые, волоса русые, нос прямой; лицом был бел и худощав.

А. С. Пушкин. «Повести покойного Ивана Петровича Белкина»

Чего только не встретишь на дворовой распродаже (yard sale) в Америке, будь это гигантский город или скромный поселок, не так давно получивший звание города и собственную мэрию! На всем пространстве двора расставлена, разложена и развешана всякая всячина. На траве стоит разрозненная мебель – не чиппендейл, но крепкая, – на комоде и кресле уже наклеены листки «Продано». Тут же рядом – вешалки с одеждой, под ними туфли, кроссовки; некоторые в гостеприимно распахнутых коробках. Стоят или лежат лампы – без абажуров они выглядят обезглавленными. На столах расставлена хозяйственная утварь и посуда, в ящиках – одеяла, постельное белье, по какой-то причине разлюбленное хозяевами. Можно наткнуться на раритет: телефон с дисковым набором – он кажется сегодня невероятно громоздким. Ближе к гаражу сложен спортивный инвентарь: клюшки для гольфа, теннисная ракетка, коньки.

Картонные коробки с книгами, дисками, кассетами выставлены к забору. Цены на все это символические: кассеты умерли, диски на пути туда же. Отдельно собраны старые виниловые пластинки в квадратных конвертах – они сейчас популярны.

Книги – настоящие, напечатанные на бумаге, в суперобложках или без – бурного интереса не вызывают, однако то один то другой покупатель нет-нет да и задержится, начнет рассматривать корешки, перелистывать страницы.

Такие распродажи проводят обычно в выходные. Проезжающие машины тормозят, останавливаются, и люди подходят, рассматривают, трогают, прицениваются; кто-то переходит в разряд покупателей. Вот женщина несет пышный ворох занавесок, еще одна присаживается мерить сапоги, мужчины нагибаются, чтобы получше рассмотреть запасные покрышки – вещь безусловно нужную.

Я прочно застреваю у забора – сижу на корточках, перебирая книги. Большинство, конечно, на английском, но встречаются и другие языки – китайский, испанский, французский. Однажды я наткнулась на потертый, многажды читанный томик Бунина на русском языке, сборник стихов Д. Самойлова в мягкой обложке и миниатюрный путеводитель по Москве с золотым тиснением, похожий на маленькую иконку. В эту же коробку попали канцелярские принадлежности: чистые конверты, дырокол, скрепки, пересохшие фломастеры и почти чистые тетради, с редкими записями на первых страницах – вырви и пиши что хочешь, но кто сейчас пишет от руки? Разве что записку на холодильник – напоминание себе же «Купить молоко!». В банке собраны в пучок мертвые шариковые ручки, пыльные карандаши с обгрызенными резинками. На дне коробки нахожу блокнот и тетрадки разного формата, они как раз исписаны, причем по-русски, четким, ровным почерком. Я присаживаюсь на ближайший стул и листаю. Это дневник, написанный женщиной из прошлого – совсем еще близкого – века. Прочитываю первую страницу, следующую… Коробки с книгами громоздятся рядом одна на другой, но мне не терпится приехать домой и сосредоточиться на находке. Пытаюсь найти другие записи, но не нахожу.

Хозяева радушны, но ничем помочь не могут. Тетради? Да, в коробке у забора. Вот эти? Вы там их нашли? Окей. Манускрипт на русском языке, really? Wow! Нет, они не помнят. Или… возможно, забыла та пожилая леди, которая снимала подвал? Она давно переехала. Куда, в Нью-Йорк? Или нет; в Коннектикут, кажется. Года три назад. Или раньше? Телефон она не оставила, нет. Адреса тоже. Мы, кстати, тоже готовимся к переезду, столько лишних вещей…

Я купила все три русские книжки. Тетради мне отдали бесплатно. За пятьдесят центов я прихватила первую попавшуюся наволочку, в которую и засунула трофей.

К сожалению, я не знакома с автором дневника, но издательство заинтересовалось моей экзотической находкой, и вот уже второй год поисковые системы обрабатывают запрос, однако пока не могут найти Ирину Лакшину – ту самую «пожилую леди», которая некогда снимала жилье в маленьком американском городке. Хочется думать, что автор в добром здравии, где бы он ни обретался, в Нью-Йорке или Коннектикуте.

Мне, в свою очередь, поручено было подготовить к печати текст, присовокупив «несколько слов об авторе». Поскольку ни биографией, ни описанием внешности и характера, повторяю, я не располагаю, то остается надеяться, что лучше всего расскажет об авторе сам текст: дневниковые записи говорят о человеке намного больше, чем анкета. Цветные вклейки, упоминаемые автором, сохранились только частично: одни обесцветились от времени, другие отсутствуют.

Возможно, сама Ирина Лакшина или ее дочери увидят этот дневник на прилавке книжного магазина и позвонят в издательство. В этом случае они смогут убедиться, что редакторские правки сделаны в самом щадящем режиме, и я с радостью верну тетради.

Елена Катишонок
СПАСИБО
Моему другу Вадиму Тёмкину за тщательную и кропотливую работу – подготовку к печати детских рисунков.

Часть 1

Тетрадь первая

[общая тетрадь советского образца, твердая затертая обложка в пятнах и разводах, часть страниц отсутствует. – Е. К.]

11 ИЮЛЯ 1979

Начинаю тетрадь в самом неожиданном месте – в роддоме. Врач в поликлинике засуетилась, хотя впереди еще три недели. Вчера вечером собрала «пакет первой помощи»: губка, мыло, зубная щетка… Хватилась, а «Поморин» почти кончился: тюбик на исходе. Главное – чтиво: сунула три книжки, а журналы Леха [муж автора, как следует из дальнейшего текста. – Е. К.] обещал передавать по мере поступления. Врет, но все равно приятно. Зато пасту привезет.

Выспаться не удалось. Дома все бегали, как кошки на пожаре: зачем, почему, что врач сказала? Да мне повторять неловко, что эта кретинка сказала – назвала меня «старородящей» [термином «старородящая» в советском акушерстве обозначали женщину, впервые готовящуюся стать матерью в возрасте после 25 лет. – Е. К.], это в моем-то цветущем возрасте! Жуткое словцо, в тетрадке выглядит еще страшней. Пожала плечами, придумала свою версию: ребенок, мол, крупный, поэтому я попала в группу риска. Что меня определили в эту группу по статье «старородящая», никому не скажу, пристрелите меня.

Перед тем как отправить в палату, сумку прошмонали будь здоров. Все белье, даже ночные рубашки, Лехе пришлось забрать домой. Книжки и тетрадку разрешили, буду конспектировать Спока [популярная в СССР книга «Ребенок и уход за ним», автор Бенджамен Спок. – Е. К.]. Выдали казенную рубашку размера на Добрыню… как его там, Никитича. Рубище сползает с плеч и путается в ногах. А халат?! «Не положено». Правда, июль и мужиков не видно. Все ходят, как привидения: беременные в белых рубашках, персонал в белых халатах. А если рожать в декабре?!

Палата четырехместная. Все выглядят ну очень старородящими, одной тетке лет пятьдесят. Оказалось – тридцать восемь, у нее двое детей дома, третий в пузе.

Сказочно повезло: кровать у окна! Тумбочка корявая, но на «ампир» я и не надеялась.

12 ИЮЛЯ

Врач: тощая драная кошка, крашеная от корней волос до кончиков ногтей, глаза злые. Вблизи шестьдесят, издали сойдет за сорок с хвостиком. Девочки говорят о ней с опаской: не дай бог рожать в ее дежурство.

Придется отложить…

1
{"b":"737626","o":1}