Литмир - Электронная Библиотека
A
A

В остальном Кристофер Дейл вообще стоял выше среднего уровня всех членов своей фамилии. Полюбив кого-нибудь однажды, он любил искренно и горячо. С врагами хотя и обращался дурно, но не выходил из законов приличия. Он был аккуратен и скуп в небольших денежных расчетах, а в некоторых семейных делах, как мы увидим впоследствии, в нем проявлялась необыкновенная щедрость. Он старался исполнять свой долг сообразно собственным взглядам на вещи и успел отучить себя от различных наклонностей и прихотей, с которыми свыкся в ранние дни своих больших, но несбывшихся ожиданий. В своей безответной любви он был вполне искренен и благороден. Кристофер Дейл полюбил женщину, и, когда узнал, что эта женщина не сочувствует его суровой, сухой, безотрадной любви, он не в состоянии был привязаться душой к другому существу. Это случилось как раз тогда, когда умер отец Кристофера Дейла, и сын старался забыть горе в вихре политических стремлений, конец которого мы уже видели. Постоянным, прямым и искренним человеком был наш Кристофер Дейл, мелочным и ограниченным в душевных качествах, совсем не способным оценить прекрасные качества достойного человека, вовсе не одаренным силой познания всего, что было выше его, но притом вполне достойным уважения за стезю исполнения долга, которой он старался следовать. Наконец, кроме всего сказанного, мистер Кристофер Дейл был джентльмен.

Таков был оллингтонский сквайр, единственный постоянный обитатель Большого дома. По наружности это был обыкновенный, худощавый мужчина, с коротко остриженными волосами и густыми седыми бровями. Бороды у него не было, он носил, впрочем, небольшие бакенбарды, узенькой полоской спускавшиеся от мочек ушей. Его глаза были остры и выразительны, нос – прямой и хорошо сформированный, таков же был и его подбородок. Но впечатление от благородных черт его лица частично обесценивалось обыкновенным ртом с тонкими губами, а его высокий и узкий лоб хоть и мог бы заставить вас принять мистера Дейла за дурака, но в то же время не лишал вас возможности составить о нем мнение как о человеке с большими дарованиями или разносторонними способностями. Ростом он был около пяти футов десяти дюймов, и в период нашего рассказа ему можно было дать и около шестидесяти, и около восьмидесяти лет. Впрочем, время обходилось с ним весьма благосклонно, в нем проявлялось весьма мало признаков старости. Таким был по наружности Кристофер Дейл, эсквайр – оллингтонский сквайр, – полный господин трех тысяч фунтов стерлингов годового дохода, получаемых исключительно с его поместья.

Теперь я поговорю о Большом оллингтонском доме. В действительности дом этот был не очень велик, вокруг него не было великолепного парка, который придает особенную грандиозность обиталищам наших зажиточнейших землевладельцев. Впрочем, надо сказать, что дом сам по себе имел некоторую прелесть. Он был построен в дни Стюартов, в том архитектурном стиле, которому мы даем название стиля Тюдоров. На главном его фасаде виднелись три остроконечные кровли, или три шпиля, в промежутках между кровлями тянулись тонкие высокие дымовые трубы, так что оконечности их значительно возвышались еще над тремя шпилями, о которых я упомянул. Мне кажется, что красота дома во многом зависела от этих двух труб, – от них и еще от готических окон, которыми испещрен был главный фасад. Парадный вход с выдающимся вперед подъездом, разумеется, ни под каким видом не мог находиться посредине фасада. При входе в главную дверь, направо от вас, красовалось одно окно, налево – три. Над ними тянулась линия пяти окон, из коих одно находилось прямо над подъездом. Нам всем знакомо прекрасное старинное окно Тюдоров с его каменной рамой, где горизонтальные и вертикальные части пересекаются ближе к его верху, чем к основанию. Из всех окон, придуманных архитектурой, едва ли найдется другое более приятное на вид. А здесь, в Оллингтоне, мне кажется, красота их увеличивалась еще и тем, что они не имели однообразной формы. Некоторые окна были сравнительно широки, другие узки. К числу первых принадлежали окна нижнего этажа по ту и по другую сторону парадных дверей. Прочие не отличались особенной правильностью – в одном месте широкое окно, в другом – узкое, – но общий вид от этого ничего не терял, напротив, едва ли можно было придумать что-нибудь лучше. Наконец, в трех шпилях находились три подобных отверстия. Они так же разделялись посредине каменными колонками, так что в архитектуре лицевого фасада дома было много общего.

Вокруг дома были три ухоженных сада, не очень больших, но достойных внимания за опрятность, широкие песчаные дорожки и, наконец, за одну аллею перед домом, такую широкую, что она могла бы называться бульваром. Впрочем, эта аллея хоть и тянулась перед главным фасадом, но начиналась от него в некотором расстоянии, чтобы дать место экипажам для подъезда к парадному входу. Оллингтонские Дейлы всегда были садовниками, и их сад считался во всем графстве более примечательным, чем что-либо другое из их достояния. Но за пределами садов ничто не придавало оллингтонскому дому величавый вид. Тем не менее прилегавшие к садам пастбища были прекрасными лугами, с обилием дикорастущих деревьев. В Оллингтоне недоставало оленьего парка, а оллингтонские леса хоть и пользовались известностью, но они не составляли единого целого с домом и садами, располагаясь в стороне, закрытые от глаз, за целую милю от заднего фасада дома, что, однако же, несло в себе пользу для сохранения численности лисиц.

И опять же, дом стоял слишком близко к дороге, чтобы выглядеть величаво, если только можно допустить, что кто-либо из оллингтонских сквайров имел цель придать своему жилищу величественный вид. Впрочем, мне кажется, что наши идеи о сельской красоте и с тем вместе грандиозности значительно изменились со времени постройки старинных загородных домов. Быть вблизи деревни для того, чтобы некоторым образом обеспечивать ей комфортное существование, защиту и покровительство, а может, и для того, чтобы доставлять подобным соседством удовольствие домашним и друзьям, служило главной целью джентльмена старого времени, когда он строил загородный дом. В нынешнее время уединение в центре обширного парка считается самым удобным и приятным местоположением. Теперь принято за правило, чтобы из окон господского дома не показывался ни один коттедж селянина, кроме разве утонувшего в зелени коттеджа садовника. В теперешние дни, если деревню нельзя уничтожить совсем, то, по крайней мере, она не должна бросаться в глаза. Унылый звук церковных колоколов производит неприятное впечатление, и дорога, по которой свободно может проехать всякий простолюдин, должна находиться в стороне. Не так думал об этом один из оллингтонских Дейлов, когда строил свой дом. Тут стояла и церковь, и деревня, ему нравилось подобное соседство – ему приятно было находиться на близком расстоянии и от Бога, и от ближних.

Проезжая по дороге от Гествика в деревню, вы видите в левой стороне, довольно близко от себя, церковь, а господский дом все еще не показывается. Но когда вы приблизитесь к церкви, когда поравняетесь с воротами церковной ограды, перед вами откроется во всей красоте Большой оллингтонский дом. Быть может, это самое лучшее место, с которого можно любоваться картиной оллингтонского Дома. Неширокая просека или аллея и по ней обыкновенная дорога ведет к воротам церковной ограды, воротам, которые вместе с тем служат и входом в поместье мистера Дейла. Тут нет сторожевого домика, ворота стоят открытыми – и так почти постоянно, за исключением случаев, когда их нужно закрыть из-за пасущихся в поместье стад. Впрочем, тут есть еще другие, внутренние ворота, отделяющие пастбища от сада, и за ними, пожалуй, третьи, ярдов на тридцать от вторых, через которые вы входите на скотный двор. Быть может, такое близкое соседство скотного двора составляет недостаток Большого дома, но надо сказать, что конюшни, хлева, сеновалы, немытые телеги и лениво передвигающаяся с места на место домашняя скотина закрыты от дома, как ширмой, каштановыми деревьями, посаженными в ряд, с красотой которых, когда они роскошно цветут в начале мая, не может сравниться ни один ряд деревьев во всей Англии. Если бы кто-нибудь сказал оллингтонскому Дейлу – нынешнему или прежнему, – что поместье его нуждается в лесе, он вместо ответа указал бы, со смешанным чувством гордости и неудовольствия, на эту ширму, на этот каштановый пояс.

2
{"b":"737585","o":1}