Уже не раз это спасало страну от опасности впасть в ту или иную крайность, несмотря на то, что газеты во весь голос ругали недостатки системы, которая делала это возможным.
Морган был главой комиссии, которая должна будет послать в конгресс сам законопроект и рекомендации к нему.
– Я слушаю тебя, – сказал Палмер, – Но ты уверен, что сможешь это сделать?
Морган внимательно изучал свой стакан, закрутив его так, что виски образовало маленький смерч, а пузырьки в нем заиграли на солнце. Потом медленно покачал головой:
– Фил, ты можешь не верить этому, но для меня благосостояние моей страны важнее меня самого. Если из-за того, что я приостановлю работу над законопроектом, он канет в Лету, я так и сделаю. Но для этого нужно, чтобы меня переизбрали на выборах через четыре месяца. В этом случае мы выиграем еще два года. В некотором смысле мне повезло: Миссисипи до сих пор в большой степени сельскохозяйственный штат, и у нас там еще не понастроили столько атомных станций. И если избиратели поддержат меня, я не буду особенно беспокоиться о том, чтобы слушания по проекту все-таки состоялись.
Он отхлебнул еще виски и вздохнул то ли от удовольствия, то ли в ответ на собственные мысли.
– Это возможно! Но ничего еще нельзя сказать наверняка. Если только я не покажу им, что много для них делаю, ничего не получится. Есть множество вещей, которые имеют большее значение, чем какой-то там старый законопроект вроде этого. И здесь на сцену выходишь ты.
– Как это?
– Заметь, я не гарантирую, что смогу провернуть все это. Если их действительно припечет, они могут настоять на слушаниях по проекту, и тогда все мои усилия окажутся бесполезными! Все, что я могу пообещать, это постараться не допустить голосования по нему.
– Все это понятно, – согласился Палмер. Он делал свои замечания как что-то само собой разумеющееся.
– У тебя есть экземпляр этой вашей многотиражки, которую вам рассылают?
Палмер взял газету со стола и протянул ее Моргану. Интересно, зачем она понадобилась политику – ведь «эта их многотиражка» была ведущим научным печатным изданием в этой области. Но когда Палмер увидел, какая статья заинтересовала Моргана, он хитро прищурился: или Морган разбирается в математике и производстве гораздо лучше, чем это можно было предположить, или на него работает кто-то с головой.
– У нас столько времени уходит на борьбу с долгоносиком! – сказал Морган. – Здесь говорится, что есть способ покончить с ним за четыре месяца. И через четыре месяца, когда я приведу фермеров на землю, свободную от этой заразы, землю, которую снова можно обрабатывать и использовать, они проголосуют за меня, даже если я на их глазах плюну на портрет Ли, или они узнают, что я стал атеистом. О деньгах не беспокойся, на это они у меня есть. Я могу выбить на испытания сто тысяч акров. Все, что мне нужно, это достаточное количество этого вещества, чтобы обработать такую территорию, и я заверну проект.
Управляющий внимательно посмотрел на карту, которую дал ему Морган, оценил примерные объемы. Чтобы выполнить заказ, потребуются нагрузить на полную мощность один конвертер, или два, чтобы уж наверняка.
– Но его еще не производят, – возразил он. – Йоргенсон провел испытания и разработал технологическую карту этого процесса. И это все. Мы не можем гарантировать высокую производительность, или…
– Для начала дайте мне хотя бы четверть этого количества. Мы справимся, если потом вы сможете изготовить остальное.
Палмер еще раз всмотрелся в карту. Нужно было бы поговорить с Хокусаи, спросить еще несколько человек. Но на это уже не было времени. Чтобы как-то повлиять на результаты выборов Моргана, нужно было прямо сейчас начинать загрузку реакторов.
– Давай, я позову Йоргенсона, и мы еще раз это обсудим, – предложил Палмер. – Если он скажет, что мы, в принципе, сможем сделать это, я прикажу незамедлительно перевести конвертеры на новый процесс и введу сегодня дополнительную смену. Хорошо?
– Все, что мне было нужно, это твое слово, – Морган встал, допил свой виски и протянул руку для прощания. А теперь мне надо показаться перед своими коллегами, пока они не заподозрили неладное.
Палмер посмотрел ему вслед и снова углубился в газету.
В конце концов он пожал плечами и попросил Телму установить, где находится Йоргенсон, и прислать его в кабинет. Он недостаточно хорошо разбирался в тонкостях современной конвертерной техники, чтобы понять математические выкладки в статье. В этом ему придется положиться на главного инженера. Кто-нибудь другой потратил бы часы на то, чтобы взвесить все за и против, составить свое собственное мнение, но у него этих часов не было.
Он выругался и в сотый раз пожалел, что Келлара больше не было в живых. Это был его главный конкурент, и все шло к тому, что он не останется просто конкурентом, а обойдет его. Но при этом он был гений, единственный, в ком талант инженера сочетался с присущей настоящим ученым способностью мыслить чистыми математическими категориями. Причем, и то и другое он делал почти инстинктивно. Палмер дорого дал бы за возможность позвать сейчас Келлара и быстро прикинуть, что к чему. Но Келлар был мертв, а единственным человеком, который когда-либо работал под его руководством, был Йоргенсон.
Йоргенсон пришел почти сразу, и, когда он вошел, комната сразу показалась очень маленькой. Палмер обрисовал сложившуюся ситуацию. Йоргенсон внимательно выслушал его и медленно сказал:
– Это будет непросто сделать. Понадобится серьезно изменить настройки конвертера, а для этого мне придется потратить несколько часов, чтобы проинструктировать своих бригадиров. Какие конвертеры будут задействованы?
– Выберите сами. Они все свободны, кроме Первого и Шестого.
– Тогда пусть будут Третий и Четвертый. Довольно сложно запускать в работу над новым проектом сразу оба, но, думаю, я справлюсь. Хотя мне будут нужны новые материалы, а некоторые из них очень дороги.
Палмер криво улыбнулся. Новые материалы всегда влетали в копеечку, а если предоставить инженерам свободу действий, ни один новый проект не окупился бы и за десять лет. Но сейчас цена не имела значения. Сколько бы Йоргенсон ни потратил, в случае успеха все его расходы покроются с лихвой.
– Забудьте о цене. Делайте все необходимое, а потом уж мы учтем все это в какой-нибудь статье расходов.
И после паузы: – Если вы возьметесь за это.
Огромный инженер сердито посмотрел на него:
– Конечно, я возьмусь за это. Почему бы и нет?
– Потому что вам придется работать с людьми, которым сегодня уже довелось быть свидетелями одного несчастного случая. Они будут утомлены переживаниями, тем, что уже выстояли одну смену, и неопределенностью, постоянными раздумьями о том, что с ними будет, когда отчет комиссии пойдет по инстанциям. Это уже не полноценные рабочие, не забывайте об этом. Я могу дать вам вдвое больше людей, если это облегчит вашу задачу, но я не могу дать вам свежих, способных сосредоточиться работников. Вы все еще хотите взяться за это?
– Я справлюсь.
Йоргенсон задумался в нерешительности. В конце концов, пожав могучими плечами, он заговорил:
– Послушайте, Палмер, я уже сто раз анализировал эти выкладки, и три раза запускал опытную партию. Мне не к чему придраться. Но, если уж на то пошло, я думаю, нелишне будет сказать, что однажды был приведен один довод против этого процесса. Один человек… Никто, кроме него, и не подумал об этом. Но мне кажется, вам следует об этом знать.
– Да, мне нужно об этом знать, – согласился Палмер. Так кто это был?
– Это непрофессионал. Похоже, атомная физика это для него просто хобби, но он заявил, что в результате мы можем получить изотоп R.
Палмер почувствовал, что кожа на его спине начала покрываться мурашками. Даже чисто теоретическая возможность существования изотопа R сама по себе должна была привести к тому, что все поголовно и каждый конкретный житель этой страны, и даже Морган, встанут на защиту законопроекта. Временами ему даже снились кошмары, в которых сведения об этом изотопе проникали на страницы гильденовских газет, но до сих пор среди тех немногих, кто знал о нем, не было человека, через которого эта информация могла бы просочиться в прессу.
