Ерунда какая-то, - разочарованно думала Вера, перебирая "сокровища", пока не наткнулась на пакетик, в котором лежал неровный кусок стекла, густо покрытый копотью. В памяти сразу всплыло, как дедушка зажёг свечку и водил пламенем по этому куску стекла, чтобы он стал вот такой чёрный. Затмение! Она была тогда маленькой девочкой, жила летом на даче с бабой и дедой, и они готовились смотреть солнечное затмение...
Вера задрала голову и поглядела через закопчённое стекло, вспоминая, как на солнечный диск наползла чернота, сперва выкусив из него маленькую лунку, а потом, распробовав угощение, принялась быстро поедать всё, что осталось. Лунка росла, миллиметр за миллиметром поглощая солнце, неотвратимо и по-хозяйски нагло забирая дневной свет. Круг превращался в серп, что с каждой секундой истончался, пугая зверьё, насекомых и птиц опускавшейся на мир внезапной и внеурочной ночью. Писки, крики и жужжание смолкли: всё живое замерло, следя, как надвигается тьма. Серп стал совсем тонюсеньким и вот уже погас последний дневной луч, возгласив торжество тьмы... И вдруг! Буквально в ту же секунду, проглоченное Солнце внезапно выпустило из-за чёрного круга лучи, пронзая небо ярким белым сиянием, словно вскричало: "Нет, я не сдалось! Я не ушло, не пропало, я - живо!"
"Оно здесь! - в восторге воскликнула Вера, поражённая этим необыкновенным и тогда, в глубоком детстве, совершенно неожиданным для неё великолепием. - Деда, оно же светит!" "Это - солнечная корона, - объяснил дедушка. - Когда Луна полностью заслоняет яркую поверхность Солнца, становится видна его атмосфера". Корона!.. белая, с красными фонтанами протуберанцев... Нет, маленькой девочкой, она, конечно, не думала о солнечной атмосфере и понятия не имела о протуберанцах - сияющий ореол был для неё истинным волшебством, настоящей короной самого могущественного на свете короля, который скрылся за чёрным щитом лишь на пару минут, просто так, шутки ради, чтобы все увидели, как он велик! А потом Король усмехнулся и лёгким щёлчком пальца сдвинул чёрный щит, выпуская свой первый луч, отчего корона сразу исчезла, и свет дня мгновенно восстановился, потому что нет короля могущественнее, чем Солнце! И любую тьму он ест на завтрак!
Вера улыбнулась, ясно вспомнив охватившее её тогда чувство торжества света и вселенской правильности жизни. Как хорошо быть маленькой и верить, что мир прекрасен и справедлив. Жаль, сейчас так уже ни за что не получится...
Зато кое-что другое, - подумала Вера, отправляясь в комнату, где оставила телефон, - с помощью этого стекла, быть может, получится.
- О, да! - глядя сквозь черноту копоти, констатировала она. - Спасибо, дедуля.
Через минуту зрачки всё равно начали болеть, но цифры и буквы легко читались, так что этого времени вполне хватило, чтобы найти нужные номера. На всякий случай переписав их на бумажный листочек, она сначала попыталась связаться с тётей, но та трубку не взяла. Вера тут же позвонила на мобильный дяде Мише и напросилась в гости поговорить. Дядя попытался перенести беседу на завтра, но Вера настаивала - тупо сидеть дома, дожидаясь непонятно чего, было невыносимо, хотелось двигаться, действовать, хоть что-то выяснить, - и тогда дядя, удивившись такой, обычно не свойственной племяннице напористости, сдался.
* * *
К домофону, однако, он подошёл не сразу, заставив Веру забеспокоиться и полезть в карман за мобильником - дядин и тётин номера были теперь на главном экране, так что, им можно было позвонить прямо на ощупь, не раня больше глаза. В этот момент динамик наконец ожил.
- Кто? - голос был слабым и тихим.
- Дядь Миш, это Вера!
- А-а, Вера, да-да... - Дверь подъезда щёлкнула, открываясь. - Заходи!
- Что случилось?! - с порога выпалила Вера.
- Ты о чём?
- Вы к домофону так долго не подходили!
- А-а, да я это... не сразу услышал, прости, - впуская её в квартиру, сказал дядя Миша. - Задремал нечаянно! Я ведь сегодня с ночной смены.
- Ой, извините... - смутилась Вера.
- Да ладно, ерунда, проходи! Сейчас я тапочки... - он наклонился, шаря в обувном ящике.
Светак дяди Миши имел пару неглубоких вмятин и несколько напряжённых сгустков неправильного цвета. Закусив губу, Вера быстро коснулась своим светаком дядиной тени: обычная усталость, нервы, может, лёгкое, неопасное недомогание, в общем, ничего катастрофического. Удостоверившись в этом, Вера сразу же разорвала контакт, чтобы не лезть без спроса в личную жизнь родственника, - не за этим она пришла!
- Вот, надевай! - выдав тапочки, сказал дядя Миша. - Я сейчас чай поставлю.
Он развернулся и пошёл в кухню.
- Да не стоит, спасибо, я ненадолго, - Вера поспешила за ним. - Спросить просто хотела...
- Что? - за шумом наливаемой в чайник воды, не расслышал дядя Миша и мотнул головой в сторону стула: - Да ты садись. Садись!
Вера послушно опустилась на стул, сняла рюкзак и достала оттуда фотографию.
Дядя поставил чайник и полез в буфет, гремя посудой.
- Вот! - решив не тянуть резину, а сразу взять быка за рога, она положила снимок на стол.
Развернувшийся к столу дядя Миша чуть не уронил чашки.
- Господи, - пробормотал он, поставив посуду на стол. - Откуда у тебя... это?
- В шкафу на даче нашла.
- А-а. - Дядя расставил чашки и, отвернувшись от стола, снова полез в буфет.
- Дядь Миш! - не выдержав, повысила голос Вера.
- Погоди, тут у нас печенье где-то должно быть... - он зашуршал пакетами.
- Да не хочу я печенья, спасибо!
- А чего ты хочешь? - он повернулся, явно избегая смотреть на фото, в глазах его плескалась растерянность.
- Чтобы вы объяснили мне, что это значит! - она ткнула пальцем в изображение, показывая на нож.
Дядя вздохнул и сел напротив Веры, так и оставив дверцу буфета распахнутой.
- Слушай, малыш...
- Я не малыш!
- Для нас ты всегда малыш, и в этом нет ничего обидного... - натолкнувшись на её взгляд, он на секунду умолк, потом произнёс уже совсем другим, сухим и деловым тоном: - Мы не говорили тебе, потому что не хотели травмировать.
- Не говорили что?
Щёлкнул, отключаясь, чайник.
Дядя встал, закрыл буфет, затем не спеша и с сосредоточенным лицом, словно исполнял какой-то важный ритуал, положил в чашки по пакетику и аккуратно налил кипятка. Его гостья мрачно поглядела на световую тень родственника: она слегка потемнела, по поверхности пробежала красноватая рябь.
