Прошмыгнув между "камнями", "змея" придвинулась ещё ближе, и стало понятно, что она стремится занять положение, при котором удастся рассмотреть появляющихся из-под земли "светлячков", и сразу же сконцентрировал на них внимание. Создания были неправильной формы, разноцветными и казались смутно знакомыми, Андрей следил за переливами их сиявших красок, как вдруг один из "светлячков" резко приблизился, и тогда мальчик понял, что они походят на светотени живых людей, только гораздо сложней и насыщенней. Тот "светлячок", что надвинулся на "змею", полностью перекрыв поле зрения, стал раскрываться слой за слоем, демонстрируя огромное количество информации об одном конкретном, ранее незнакомом Андрею человеке. Перед мальчиком представала бесконечная череда состояний, где отражался каждый миг прожитой этим человеком жизни, каждая его мысль, суждение, переживание, - настоящая копилка наработанного опыта, в течение всей жизни менявшего его внутренний мир. Это была целая вселенная человеческой души, которая только что покинула физическое тело и вышла в иной мир, чтобы отправиться в положенное ей странствие к Богу.
Шварк! - и сверкавшая бескрайним богатством накопленных чувств и знаний душа резко смялась, исчезнув в водовороте тьмы, откуда почти в тот же миг выскочила её располосованная, тёмная "шкурка". От неожиданности Андрей дёрнулся и другие ребята тоже, "колесо" сменило положение, и картинка вновь отдалилась. Но дети уже воспринимали её совсем по-другому, чем раньше, ведь теперь они знали: мелкие "светлячки" - это тысячи, миллионы, миллиарды душ умерших людей! И ни одна из них не избежит жуткого клюва "грифа". Стервятники мгновенно высасывали внутренность душ, и они, полностью опустошённые, уносились вверх, потеряв весь свой прекрасный, накопленный в течение всей жизни, световой багаж.
Столовая! Жральня в ином измерении, где длится, и длится, и длится бесконечный обед монстров с одним-единственным вечно поступающим блюдом - сознанием умерших людей.
"Змея" стала медленно поворачиваться, чтобы ползти назад, за "камни", и Андрей понял, что настала пора возвращаться. Пока они меняли положение, мальчик продолжал смотреть на стервятников: непрерывно менявшийся ракурс то приближал, то отдалял различные детали их жуткого пиршества, очертания стаи плыли и трансформировались. Временами она превращалась в единое существо, и тут же разделялась так, что тысячи пар крыльев пронзали друг друга, а там, где была голова, возникало огромное количество нечеловечески яростных глаз и клювов. Они по-разному сливались и разделялись, словно тьма кишела чёрными червяками.
Наконец, замкнутая с детским колесом "змеиная" голова оказалась за "камнями", и впереди замельтешили золотые искры, означавшие, что сейчас они с невероятной скоростью ринутся назад - туда, откуда пришли. Андрей "оглянулся", чтобы в последний раз увидеть жрущих "светлячков" "грифов" и вдруг заметил, как с самого кончика фиолетового "змеиного" хвоста сорвалась багровая капля и блохой прыснула за ближайший "камень".
А потом золотые искры разлетелись, Андрей вместе со всеми ухнул в серое ничто и с невероятной скоростью пронёсся сквозь узкую часть гигантской воронки, постепенно замедляясь, пока не вывалился обратно в каминный зал.
Понадобилось, наверное, минут пять, прежде чем он окончательно пришёл в себя и обнаружил, что в зале царит непонятная суета. Нет, это не касалось детей: они всё ещё сидели на стульях, причём маленький кудрявый очкарик Лёша завалился Андрею на плечо, явно потеряв сознание, а дылда Нина справа трясла головой, будто лошадь. Вика завозилась, снова пихая его локтем в спину, белокурый мальчик ладонями тёр лицо. Очкарик тихонько пискнул, приходя в себя.
- Всё? - спросил он.
- Угу, - кивнул Андрей, всматриваясь в топтавшихся на некотором отдалении взрослых.
- Кру-у-ть! - протянул Лёша.
- Угу, - не блистая разнообразием, ответил Андрей, увидев, наконец, причину суеты: на полу неподвижно лежал один из мужчин.
- А чего это они все там столпились? - Лёша подался вперёд. - Вон мама! А там кто-то упал!
Они слезли со стульев и побежали к взрослым.
- Мама! - громко закричал очкарик.
Присевшая рядом с человеком на полу женщина поднялась и быстро пошла Лёше навстречу, Андрей обогнул её и столкнулся с учителем.
- С тобой всё в порядке? - спросил он, взяв мальчика за плечо.
- Да, а... - Андрей смотрел, как седовласый старик опускается на колени возле лежащего без движения мужчины - это был тот, кто стоял в "змее" последним. - Что случилось?!
- Витя! - голос учителя дрогнул. - Витя умер.
Андрей подошёл ближе: на лице покойника застыла всё та же странная улыбка.
* * *
На Старокисловской было тихо и по-утреннему прохладно. Дом 7/9 ничем не выделялся среди других, стандартная вывеска над обычной дверью с табличкой, где указаны часы работы - в общем, всё - как и должно быть, ничего подозрительного. Вера приехала на сорок минут раньше и, внимательно осмотрев вход в ателье, теперь медленно прогуливалась в скверике напротив, дожидаясь открытия. Людей вокруг было немного, и ничем особо интересным они не блистали. Тощий, но - судя по яркому, равномерно расцвеченному светаку - вполне здоровый молодой парень бежал к метро. Старушка, с поблёкшими красками светотени и тёмными пятнами на ней - скорее всего от целого букета старческих недомоганий, - не спеша следовала к магазину. А по параллельной дорожке бродил зевающий мужик с собакой, слишком хорошо воспитанной, чтобы облаять внушавшую неприязнь девицу. Да, если раньше друзья человека Веру просто обходили стороной, то теперь реагировали, как в своё время на деда, - видно, проявившиеся в полную силу способности раздражали собак куда больше, чем скрытые.
Стараясь держаться от псины подальше, Вера продолжала поглядывать вокруг, изучая прохожих, но не имея ни малейшего желания вступить в контакт с чьей-то световой тенью, пока в сквере не появилась немолодая, немного растрёпанная тётенька с сумками. Она шла через сквер, когда светак её вдруг выстрелил красно-белым протуберанцем, стелясь по дорожке, будто язык пламени, а спустя миг женщина упала. Сумки полетели в стороны, одна раскрылась, и по тротуарной плитке, подпрыгивая и скатываясь в траву, покатились огурцы.
Вера бросилась к тётеньке и, подхватив под локоть, потянула вверх. Та стала подниматься, но вдруг охнула и снова опустилась на землю.
- Нога! - сдавленно простонала она. - Больно...
Но Вере уже не нужны были пояснения: её светак сам собой наполз на принадлежащего женщине собрата, и всё сразу стало понятно. Порванная связка! Она буквально полыхала перед глазами, затмевая хроническую гипертонию и гастрит - два самых ярко выраженных недуга, наиболее сильно повредившие светак. Существовали, возможно, и ещё какие-то болезни, но не столь существенные, разбираться в них сейчас было недосуг, Вера осторожно поддерживала и вела прыгавшую на одной ноге страдалицу к ближайшей лавочке.
