– Спасибо, хоть гостям ваши портреты не раздал! – качала головой Белкина, демонстрируя листовку Вере по видео: портрет, как назло, был очень похож на оригинал – не чета дурацким фотороботам! – Сказал, не говорить гостям ничего, чтобы сор из избы не выносить и реноме главврача, а соответственно, и пансионата в целом, не портить.

  – Спасибо, Надя, я поняла, – Вера старалась казаться спокойной, хотя внутри всё кипело, и голова так горела от злости, что казалось, вот-вот пар из ушей пойдёт.

  – Не понимаю, откуда, вообще, портрет этот мог взяться! – удивлялась тем временем Белкина.

  – Не знаю... – медленно протянула Вера, вспоминая сон, когда Морозов огненным клинком закололся – там Женя выглядел так же, как в жизни, так что и Вера, наверное, тоже, а значит, её видело всё чернопёрое трио. Почему только они тогда же, сразу, такой портрет не состряпали? Художника не нашли?

  Белкина расценила её молчание и напряжённый взгляд по-своему:

  – Вы же не думаете, Вера, что это я?!

  – Нет, Надя, нет, ну что вы!

  – Я никому про вас не рассказывала, клянусь!

  – Да я ничего такого и не подумала, не переживайте. Да и потом, если б это были вы, то зачем бы сейчас меня предупреждали?

  – Ну... – Надя протяжно выдохнула.

  – Вы в эту фигню с мошенничеством, надеюсь, не верите? – на всякий случай уточнила Вера.

   – Нет, разумеется. Я думаю, они вас просто боятся. И это хорошо! Это значит, правильно я вам ключ праотцов отдала!

  Последние слова резанули по нервам, и Вера поспешила закруглить разговор:

  – Ладно, Надя, спасибо вам большое, но мне надо идти, до свидания!

  – Подождите, Вера, а вы придумали, как ключом воспользоваться?

  – Пока не уверена, но я... короче, мысли есть, но... давайте об этом потом, хорошо?

  – Хорошо, только, знаете, мне так страшно! Может быть, это оттого, что я больше не вижу, кто и насколько чернопёрый? Мне теперь уже во всех гостях изменения мерещатся, будто тьма со всех сторон на меня надвигается, в кольцо берёт... – она задохнулась.

  – Да нет, Надя, это вам, наверняка, только кажется... – Вера опустила взгляд и покачала головой, щёки горели.

  – Простите, зря я тут... нагнетаю! Вы это... не обращайте внимания, я всё поняла, буду ждать, когда вы мне сообщите...

  – Да-да, я обязательно сообщу вам... позже, а сейчас, извините, надо идти. До связи! – Вера нажала отбой и тут же, в голос, завопила: – Чёрт! Чёрт, чёрт!!

  Мысль о потере кулона была просто невыносимой. Что же теперь делать? Как найти его?! В голове внезапно всплыло считанное у Кости видение, как из окна Викиного дома вылетает что-то маленькое и серебристое...

  Ключ-рыбка?!

  Но как? Почему? Нет, естественно, во время драки с тремя мужиками на пределе ресурсов собственного организма, Вера легко могла не заметить, как кулон свалился с шеи... Но с какого перепуга он вдруг вылетел в открытое на лестнице окно, словно кто-то выстрелил им из рогатки?

  А главное, при чём тут Костя?!

  Может надо его спросить?

  Вспомнилось, как резко задвигались вдруг потоки в его светаке, и контакт разорвался. И эти густо-фиолетовые тени, что пронеслись и затерялись внутри, ускользнули в "нору", словно мышата от кошки...

  Она встала и взяла телефон, но, повертев его в руках, бросила на стол: нет! объяснять такое по телефону и ждать внятного ответа – идея, прямо скажем, глуповатая. Тем более если он занят сейчас на работе. Но и ждать, пока он сам соизволит позвонить или явиться – тоже не вариант. Вера принялась быстро одеваться – пока есть время до звонка Андрея, она сама к Косте поедет и всё выяснит! Да, спросит, прямо глядя в глаза, про Викин дом и летающий кулон-рыбку.

  Видел он это или ему приснилось – пусть скажет всё, что знает!

  Сначала она поедет к нему домой, а если его там ещё нет, то на работу. Да, он не сказал ей, ни как называется пекарня, ни где она находится, но есть же его мать, с которой Вера так и не поговорила, потому что у двери встретила Костю! Бухает Елена Викторовна или не бухает в данный момент – значения не имеет, если можно попасть в квартиру через свой светак и устроить со светотенью женщины плотный контакт!

* * *

  Контакт получился кратковременным. Расшевелить в полной мере поблёкший и вялый светак матери Кости не дал сосед: он спускался по лестнице и наткнулся на Верино физическое тело.

  Девушка с закрытыми глазами сидела абсолютно неподвижно, прислонившись к стене, и ни на какие вопросы не реагировала, а стоило её потрясти, как сразу же завалилась на бок и стукнулась головой о ступеньку.

  Удар отразился на светаке тревожным всполохом, и Вера вынуждена была метнуться обратно в тело, пока не случилось чего-нибудь непоправимого. Она открыла глаза и села, потирая голову, – напротив стоял морщинистый, сухопарый дед-сто-лет.

  – Я вызываю "скорую" и милицию, – заявил он.

  – Полицию-то зачем? – поднимаясь, пробормотала Вера.

  – А чтоб не наркоманили тут! – пояснил старик, пальцем показывая на запястье с фрактальным рисунком.

  – Я не наркоманю! – возмутилась Вера, силясь понять, при чём тут её "татуировка".

  Дед тем временем достал из кармана очечник – в нём оказался кнопочный телефон. Светак старика демонстрировал такое хрупкое равновесие, что лезть в него, дабы угомонить хозяина, девушка не решилась.

  – Я уже ухожу! – сказала она и побежала вниз по ступенькам, пока старик, что-то бубня ей вслед, артритными пальцами сражался со скользким гаджетом.

  Название и улицу, где находится пекарня Костиного дяди, Вера из несчастной пьющей женщины уже выудила, а остальное... Да фиг с ним! – копаться в светаке, деградировавшем до состояния вялой блёклой каши – то ещё удовольствие...

  Ехать до "Кренделька" было недалеко, так что уже спустя полчаса Вера стояла в небольшом павильончике и спрашивала у продавщицы за прилавком, не может ли она позвать Костю Десятова.

  – Кого-кого? – удивилась девушка.

  – Десятова Константина, – медленно повторила Вера, давя желание немедленно внедриться в светак продавщицы и понять, зачем она придуряется. – Отчество сказать?

  – Не надо, я всё равно никакого Константина Десятова знать не знаю... – что-то во взгляде гостьи заставило девушку добавить: – Но я здесь всего неделю... подождите! – она убежала во внутреннее помещение, откуда вскоре вернулась в сопровождении мужчины лет пятидесяти.