– Здравствуйте! – сказала она Белкиной.

  – Добрый день.

  – Вы к кому?

  – Евгений... – пришлось откашляться, прогоняя вдруг напавшую хрипоту. – Евгений Морозов здесь проживает?

  – Здесь, – кивнула женщина, подходя к соседней двери и приставляя трость к стене. – Только нет его сейчас, уехал. В дом отдыха какой-то.

  – Пансионат?

  – Может, и в пансионат, – пожала плечами собеседница, доставая ключи. – А вы, вообще, кто?

  – Я... я познакомилась с ним в пансионате, и он оттуда уехал. Сказал, что домой.

  – Ну, это вряд ли, – женщина окинула Белкину подозрительным взглядом. – Здесь его пока не было.

  – Откуда вы знаете?

  – Да он вечно ключи от квартиры теряет... особенно как напьётся.

  – Напьётся?!

  – Да уж есть за ним такой грех, – усмехнулась Женина соседка, с некоторой жалостью оглядывая девушку. – Странно, что вы не в курсе.

  – Он в пансионате не пил...

  – Ну, значит, потом загулял где-то.

  – Да с чего вы это взяли-то?! – надулась Надя.

  – Опыт, деточка, жизненный опыт, – открывая свою дверь, вздохнула женщина. – Вижу, он показался вам только с приличной стороны, но я-то знаю, как он последний год зашибает, вы уж простите! И сам он прекрасно об этом знает. Потому и ключи от квартиры его у меня – чтоб не посеял в очередной раз! Его как Лидка бросила, так он, когда уходит куда-то надолго, всегда мне их, на всякий случай, оставляет. Так что если б вернулся, то зашёл бы уже или позвонил. Я ж дома всегда, на улицу выхожу очень редко и ненадолго.

  – Ясно... спасибо, – пробормотала Надя, направляясь к лифту и пытаясь собрать мысли в кучу, но они упорно разлетались, словно сухие листья под порывами ветра.

  – До свидания.

  Соседка Жени забрала трость и, проковыляв внутрь квартиры, хотела уже захлопнуть за собой дверь, но Надя вдруг рванулась назад:

  – Подождите!

  Женщина замерла, удивлённо глядя на девушку, – та уже знала, какой получит ответ, но не спросить всё равно не могла:

  – Пряхова Елизавета... Васильевна! Вы её знаете?

  – Пряхова?.. Елизавета?.. нет, никогда не слышала!.. а кто это?

  – Старушка такая невысокая, худенькая, волосы белые совсем, как снег... В квартире Жени Морозова уже год проживает, вы разве её не видели?

  – Год проживает? Старушка?! – соседка вытаращилась на гостью не то с ужасом, не то с восхищением. – Это вам что, Женька такое наплёл?

  – Э-э-э... – сознаться, что она сама с этой бабушкой только что разговаривала, духу у Нади уже не хватило. – Неважно... просто скажите мне, пожалуйста, видели вы Пряхову или нет?

  – Разумеется, нет, девушка! Это квартира Морозовых, Женька живёт тут один. Раньше Лида к нему порой заходила, фамилию не знаю, но она уж точно не старушка! Да и бросила она его – месяца три-четыре уже, как здесь не появлялась...

  – Понятно, – кивнула Надя, отступая к лифту. – До свидания.

  – Лечиться парню надо! – женщина захлопнула дверь.

  – Лечиться, – эхом бормотала Белкина, заходя в лифт. – Лечиться...

  Она вышла на улицу и почувствовала, что после бессонной ночи и недавних глюков идти на работу просто не в состоянии. Ноги не держали, и Надя села на ближайшую лавочку, чтобы позвонить администратору "Второй жизни" и попросить на сегодня отгул.

* * *

  Распоряжение подготовить увольнение Надежды Белкиной Кафтырёв отменил, но на работу та сегодня не явилась: позвонила и сказала, что очень плохо себя чувствует, попросила один отгул. Завтра постарается выйти, а если вдруг совсем разболеется, то возьмёт официальный больничный. Голос, как доложила администратор, был и вправду тихий, хриплый и несчастный. Ну и чёрт с этой Белкиной, подумал доктор, пусть полежит денёк дома, росу поднакопит, а завтра мы тут её быстро от негатива очистим – такие долго не горюют, уж больно позитивные, всё тёмное с них скатывается, как с перьев вода, совсем не задерживается. Сеять в них – всё равно что класть зерно на голый камень под палящим солнцем – ни малейшего шанса нет, что прорастёт. Однако сотрудники из таких выходят отличные, особенно, когда работа нелёгкая, как, например, у старшего повара в столовой. Хорошо, что увольнять её не придётся – уж больно вкусно готовит, только бы лишнего не узнала! И как она, вообще, с этой "лампочкой" депрессивной, Морозовым, сойтись умудрилась? – притяжение противоположностей, не иначе. Права Лявис, конечно: надо выяснить, что ей там этот козёл наболтал, прежде чем сдох. Телефон ещё свой повредил, зараза, – спец сказал, повозиться придётся...

  Ну да ладно, всё это завтра, а сейчас Роман пружинисто шагал по лесу, поигрывая подобранной в самом начале пути палкой и позволяя мыслям свободно сменять одна другую, пока чёрная кровь безошибочно вела его прямо к бассейну, не затрагивая при этом сознание.

  Впервые Кафтырёв отправился к этому бассейну спустя пару дней после последнего разговора с Тьмой. Он был обеспокоен её молчанием и решил посмотреть, как тут всё устроено, чтобы попытаться самостоятельно вызвать Тьму на контакт. Тогда-то и случилось то, что он потом назвал белым взрывом. Роман уже шёл по лесу, когда что-то ударило его изнутри в глаз, с такой силой, что он вообще перестал видеть. Всё вокруг мгновенно побелело и исчезло, словно доктора ослепила вспышка, в миллион раз превосходящая свет самого мощного прожектора, и он упал ничком, разбив нос о корень, но боли тогда не почувствовал. Слепо шаря руками по земле, Кафтырёв попытался подняться, но тут раздался адский вой и барабанные перепонки лопнули, а голова взорвалась – так показалось доктору перед тем, как он потерял сознание. Очнулся он только на следующие сутки и сразу понял, что Тьма ушла, навсегда покинув эту Вселенную, но оставив в наследство семена для взращивания в душах своей новой версии, а так же право Старшего её возглавить...

  С тех пор он много раз посещал бассейн и проверял полноту хранилища, но в последнее время не слишком часто – всё недосуг было, тем более что до края там оставалось ещё весьма и весьма прилично. Обычных спящих – человек двадцать, как минимум, надо. Правда, если повезёт и удастся отыскать подобных, скажем, Десятову, то и пяти-шести будет достаточно. Лишь бы такие, как Морозов, семена не портили, а наоборот, обращали бы свои способности на пользу делу, вот для чего Кафтырёв хотел оставить его в живых, изучить и, возможно, перекроить, но тут – откуда ни возьмись! – эта голая сучка с огненным клинком встряла и всё испортила, бес бы её подрал! Доктор с силой саданул по ближайшему дереву так, что палка разлетелась на куски, а дерево закачалось, осыпая нарушителя лесной тишины листьями. С ветвей с громким карканьем сорвались два ворона.